Часовой Армагеддона - Щеглов Сергей Игоревич - Страница 35

• Предыдущая
• 35/87
• Следующая

Талион, неслышно подойдя сзади, положил Валентину руку на плечо.

— Нужна твоя кровь, Фалер, — спокойно сказал он. — Камень должен узнать тебя, как всех нас.

Валентин вздрогнул. Кровь? Камень?

Потом в памяти медленно всплыли лекции по черной магии. Камень крови! Вот что это такое! Полулегендарный, реже алмазов встречающийся минерал, способный передать сигналы каждому, чья кровь пропитывает его поры!

Валентин улыбнулся и обнажил левую руку до локтя. Не дожидаясь, пока взявшийся за кинжал Мануэль предложит свою помощь, он инвертировал формулу закрытия ран и выплеснул из запястья красную струйку. Упав на камень, кровь закипела, посветлела и застыла еще одной прожилкой.

— Теперь вы настроены, Фалер, — произнес Мануэль, словно инструктор на плаце. — Один удар — внимание, резкая боль — опасность, одно царапанье — нет, два царапанья — да. Максим будет слышать и видеть все, что мы делаем, но сможет помочь только этими сигналами.

Максим положил руку на камень и царапнул его ногтем. Валентин почувствовал, как ноготь царапает его запястье. Понятно. Варварские, однако, методы!

Максим, не говоря ни слова, извлек из-под стола длинную, похожую на стилет иглу и всадил ее в камень. Валентин чуть не завопил от боли. Ни хрена себе!

— Это был знак опасности, — пояснил Мануэль.

— Я как-то и сам догадался, — буркнул Валентин. — Ну хорошо, со связью понятно, а как же мы доберемся до Избранных? Пешком?

В глубине души он знал, что пешком ходить не придется. Талион уверенно говорил и о попытках отговорить Избранных, и о сдаче Мануэля в плен в самом Ампере — за тысячу километров отсюда. Но как именно передвигались слуги Великого Черного — пока оставалось загадкой.

Максим убрал стилет и погрузился в работу с визомоном; у Валентина аж в глазах зарябило от стремительно сменяющихся картинок. Настройка на визомон никуда не делась, он видел почти то же, что и Максим — но Максим умудрялся как-то ориентироваться в этом калейдоскопе! И как же он это делает, заинтересовался Валентин. Ну-ка, ну-ка…

— Огненный дракон, — торжественно произнес Талион.

При чем тут огненный дракон, не сразу сообразил Валентин. Он разглядел, что Максим просматривает картинки Панги квадратно-гнездовым методом, постепенно увеличивая разрешение. Каким-то чудом — а может, с помощью шестого чувства, доступного только подлинному оператору огромных размеров визомона, — Максиму удавалось стремительно перескакивать на тысячи километров, не ошибаясь ни разу. И еще — Максим с полувзгляда определял, есть ли в высветившемся квадрате Избранные или нет. Проклятье, этот замок стоит того, чтобы драться со всеми тальменами Побережья! Валентин потянулся было в ментал, чтобы поймать это шестое чувство — и тут смысл сказанного Талионом наконец дошел до него.

Огненный дракон?!

— Какой еще огненный дракон? — спросил Валентин с удивлением. — Разве такие еще бывают?

Даже обычный дракон был бы здесь чудом — в центре Фарингии, за тысячи километров от родных гнездовий, лишенный необходимых для жизни радиоактивных изотопов. Но огненный?! Они же вымерли тысячу лет назад?

— Увидишь, — пообещал Талион. — Это один из трех ныне живущих огненных драконов. Когда-то Великий Черный спас их семью от вымирания, и ему было позволено взять в услужение родившегося недоумком детеныша. Учитель не смог вдохнуть душу в его помраченное сознание, но сделал из него верного слугу и даровал ему счастье быть нужным. Увидев дело рук его, дракон-отец разрешил дракону-сыну носить имя. — Его зовут Селингари, что значит — Пламя, рожденное Теплом.

Потрясающе полезная информация, оценил Валентин. Ему все еще было не по себе. Интересно, что еще может найтись в Замке? Шкатулка Пандоры? Очки Истины? Оба тома Небесного Канона?

— Я обнаружил их, — доложил Максим.

— Мы успеем? — спросил Мануэль.

— Они подходят к Ганнедской Пустоши. Пешком.

— Успеем, — кивнул Мануэль. — Прощай, Максим. До встречи на Земле.

У Валентина перехватило дыхание. В этот миг он неожиданно вспомнил, что значит здесь, на Панге, слово землянин.

Только что произнесенная Мануэлем фраза означала примерно то же, что земное «Встретимся на небесах». Среди пришельцев многие верили, что после смерти на Панге они снова попадут на Землю, в тот самый миг, из которого были перенесены в этот колдовской мир. Парадоксы времени, благодаря которым люди из более поздних веков попадали в более ранние моменты истории Панги, только усиливали эту веру. Валентин и сам был не прочь надеяться на что-то подобное, но проверять гипотезу пока не спешил.

Вот значит как? Или они всегда так прощаются?

— Прощай, Мануэль, — ответил Максим. — Покажи им, на что способен землянин.

Валентин вдруг почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы. С чего, собственно? Ведь пустяковое же дело, уговаривал он себя — но нет, в носу засвербило, и он потер лоб, зашмыгал носом. Ребята-то всерьез настроены, сказал он себе. У них все по-настоящему — и смерть, и победа.

К черту, решил Валентин, никуда Мануэль не полетит. Не пущу. Хватит с нас одного обреченного эльфа.

Обреченный эльф между тем повернулся налево, к пустому месту около стены, откуда словно специально была убрана вся мебель. Стена начала медленно подниматься, и в зал хлынул поток красного света, точно с той стороны пылал огромный камин.

Валентин увидел живое, пляшущее на голых камнях пламя. В центре оно сгущалось до почти непрозрачного комка света, по краям едва теплилась темно-красными языками. В его движении было что-то от щенка, радующегося появлению хозяина.

— Впусти нас, Селингари! — произнес Талион, не давая Валентину опомниться. И тут же пошел вперед, прямо в пламя, а следом так же спокойно двинулись Мануэль и Хаям. Валентин почти силой заставил себя переставить ногу.

Пламя как бы раскололось пополам, открыв темный проход. Талион, Мануэль и Хаям вошли в него и исчезли во мраке. Валентин, всеми силами пытаясь сохранить невозмутимость, поспешил за ними.

Едва он пересек невидимую снаружи границу, как мрак исчез. Все четверо, они стояли на белесой твердой поверхности, а вокруг них клубилось слабое свечение, нисколько не скрывавшее окружающие их стены. По-видимому, дракон уже начал двигаться; стены стремительно неслись вниз, как если бы дракон был лифтом и взлетал по вертикальной шахте. Через какое-то мгновение дракон вырвался на свежий воздух, Валентин увидел оранжевые от солнца верхушки гор, снежно-белые туманы в долинах, бездонное синее небо и раскрыл рот от восторга.

Спустя мгновение он осознал скорость, с которой летел дракон. Замок остался уже далеко позади; горы съежились и ушли вниз; на горизонте появилась синяя полоска моря.

— Невероятно, — пробормотал Валентин против воли. И этот дракон теперь тоже мой, сказал циничный внутренний голос. Да за него я тальменам зубами глотку перегрызу! Правда, зубы пока коротковаты…

— Нравится? — усмехнулся Хаям. — Да, у Великого Черного есть чем поразить будущих слуг. Одна прогулка на огненном драконе — и я уже не смог уйти отсюда. Это замечательное существо; он обладает способностью управлять направлением испускаемого света, и он же способен сворачивать свой огонь в плотное вещество вроде этого, — Хаям легонько топнул ногой. — Скорость Селингари превосходит все, что можно себе представить — за исключением только Перемещения. На нем можно гнаться за Избранным, и Избранный устанет первым!

— Чем же он питается, при такой-то работе?! — поразился Валентин. — Его, наверное, не прокормишь?

Сейчас в нем точно говорил рачительный Хозяин Замка.

— Как и все драконы, — пожал плечами Хаям. — Какие-то минералы. В скале Замка их сколько угодно. Собственно, это он и проел большинство наших помещений…

— Итак, Хаям, — прервал его Талион, — сейчас твой выход. Избранные подходят к Ганнедской пустоши. Мы опустимся в роще, откуда будем следить за происходящим. Тебе же следует подойти к ним, узнать их и так или иначе рассказать о грозящей катастрофе.

• Предыдущая
• 35/87
• Следующая