Знатная плутовка - Басби Ширли - Страница 1

• 1/90
• Следующая

Англия. 1808 год

Стоял один из тех жарких солнечных дней, какие даже в августе нечасто бывают в графстве Суррей, где средь зеленых холмов и долин приютилась деревушка Беддингтон Конер. Яркий свет золотистым потоком лился сквозь окно в комнату Николь Эшфорд. Но, даже ослепленная солнечными лучами, Николь не торопилась покинуть уютную мягкую постель. Подавив желание вскочить навстречу новому дню, она уткнулась головой в подушку и плотнее укуталась в одеяло. Спать уже не хотелось. Николь медленно перевернулась на спину, потянулась, но осталась лежать в своей огромной белоснежной постели. Ее взгляд лениво скользил по роскошному убранству комнаты, останавливаясь то на полированном комоде красного дерева, то на ярком ковре с узором из крупных цветов, делавшем пол похожим на клумбу. На окнах висели занавески из тисненой ткани той же фактуры, что и полог над кроватью; резной сундук, наполненный отслужившими игрушками, был задвинут в угол; рядом стояло кресло-качалка, на его спинку было небрежно брошено платье, которое она сняла перед сном.

Вид платья напомнил ей, что пора вставать. Ведь сегодня – особенный день. Сегодня ее родители устраивали прием, и им с Жилем – ее братом-близнецом – разрешено было в нем участвовать. Кому-то это событие показалось бы весьма заурядным, но только не Николь, которой еще не исполнилось двенадцати и которая впервые была допущена на званый вечер наравне со взрослыми. Поэтому ее волнение было естественным. Кроме того, Аннабель и Адриан Эшфорд нечасто наезжали в Эшланд – свое сельское поместье, и Николь дорожила каждой минутой, когда представлялась возможность побыть вместе с родителями.

Преисполненная радостного ожидания, она откинула одеяло и вдруг замерла, потому что в этот момент распахнулась дверь и в комнату со скоростью пушечного ядра влетел Жиль.

– Никки! Ты еще в постели, лентяйка? Скорей одевайся. Тучка ночью ожеребилась! – воскликнул Жиль. Голос его звучал возбужденно и гордо. Его светло-карие глаза – такие же, как у сестры, – сияли топазовым блеском; густая прядь темно-каштановых волос упала на лоб, когда он вбежал в комнату.

Николь оживилась, быстро выскользнула из постели и набросилась на брата с вопросами:

– Что же ты меня не разбудил? Ты был там, когда он родился? Какого он окраса? Это жеребчик или кобылка?

Жиль рассмеялся:

– Дай мне сказать хоть слово! И не смотри на меня так. Я там не был, когда ожеребилась Тучка. Это произошло около полуночи. Родилась вороная кобылка, похожая на Тучку. Описать ее невозможно, надо увидеть! Она так прекрасно сложена, и глаза – большие-большие. – И гордо выпятив грудь, он с мальчишеским задором выпалил:

– Папа сказал, что она будет моей!

– О, Жиль! Как тебе повезло! Я так рада! – искренне ответила Николь. В прошлом году она получила в подарок коня по имени Максвелл, и ей было приятно, что и у Жиля теперь есть своя лошадка.

Она торопливо натянула платье, так небрежно брошенное вчера вечером. В душе готовясь принять выговор от гувернантки, который неизбежно последует потом, она наспех ополоснула лицо водой и провела гребнем по непослушным кудрям. Мгновение спустя близнецы уже неслись со всех ног через анфиладу комнат. Еще миг – хлопнули массивные входные двери.

Крепко держась за руки и едва переводя дыхание, они за несколько минут добежали до конюшни. На цыпочках, вдыхая острый конский запах и аромат свежей соломы, они приблизились к просторному стойлу в дальнем углу. Возле него уже стоял Адриан Эшфорд вместе с главным конюхом мистером Брауном. Обернувшись, Адриан улыбнулся детям и поманил их подойти поближе.

– Я вижу, ты ее разбудил. Не мог подождать? – Его благородное лицо осветила добрая улыбка, в глазах сверкнул ироничный огонек.

– Нет, что ты! Никки устроила бы жуткий скандал, если б я сразу же ей все не рассказал. Ты ведь знаешь, какая она перечница! – возбужденно ответил Жиль.

Николь показала ему язык и улыбнулась отцу.

– Я уже большая. А молодые леди не бывают перечницами!

Жиль расхохотался, и Адриан с мистером Брауном присоединились к нему, к большому неудовольствию Николь. Почувствовав прилив нежности к дочери, Адриан обнял ее и ласково прошептал:

– Ты и правда быстро растешь, моя малышка. Пройдет пара лет, и малышкой я тебя уже назвать не смогу.

– Ах, папа!? Я всегда буду твоей малышкой! – горячо воскликнула Николь и крепко обхватила его за шею.

Отец нежно поцеловал девочку в лоб и поправил непослушную прядь ее золотисто-каштановых волос.

– Я уверен, ты будешь очаровательна. А теперь давай посмотрим на дочурку нашей Тучки.

Жиль не преувеличил: кобылка была славная – вороная, будто выточенная из благородного черного дерева, с огромными нежными глазами. Николь, нимало не заботясь о чистоте своего платья, присела на подстилку из соломы и нараспев проговорила:

– Какая красавица!

Тучка, вороная и длинноногая, издала короткое ржание, как будто хотела что-то добавить к словам людей. Николь рассмеялась:

– По-моему, она очень горда своей дочкой. – Обернувшись к брату, Николь взволнованно спросила:

– А как ты собираешься ее назвать?

Жиль озабоченно пробормотал:

– Мне кажется, будет лучше, если ты дашь ей имя. Ведь ты же позволила мне дать имя Максвеллу.

– Правда, Жиль? Ты разрешаешь мне назвать твою лошадку?

– Конечно, глупенькая! Кому же еще я могу это доверить?

Глаза Николь сверкнули, как драгоценные камни, когда она снова обернулась к кобылке. После недолгого раздумья она произнесла:

– Наверное, это не самое мудрое решение, но я бы назвала ее Полночь. Ты говорил, что она родилась около полуночи. И она черна, как полночь!

– Отлично, Никки!

– Прекрасный выбор, – заметил Адриан. Потом он помог Николь подняться и сказал:

– По-моему, мы уже достаточно времени провели в конюшне. Мама, наверное, недоумевает, куда мы все делись. Не забудьте, что через несколько часов соберутся гости.

– Как мы можем забыть! – запротестовала Николь.

Жиль ехидно взглянул на нее и пробормотал:

– Ну, если ты собираешься быть так одета, да еще перепачкана с головы до пят, то ты, наверное, забыла обо всем на свете.

– Ах, оставь! Ни о чем я не забыла. Ты еще увидишь меня немного погодя! – С этими словами она бросилась к выходу. Копна каштановых волос развевалась, как знамя на ветру.

Пару часов спустя, когда Николь, стоя на широких мраморных ступенях поместья Эшланд, встречала гостей, никто и представить ее не смог бы перепачканной девчушкой, сидящей на соломенной подстилке. Она стояла рядом с отцом и Жилем, одетая в нежно-желтое платье из мягкого муслина; из-под едва прикрывавшего колени подола выглядывали ажурные оборки панталонов. Длинные волосы были аккуратно завиты и свободно ниспадали по спине почти до пояса. Всем своим видом Николь являла пример достойной дочери аристократа, дочери, которой мог бы гордиться любой отец. А то, что Адриан Эшфорд был горд своими детьми, было видно по тем довольным и ободряющим взглядам, которыми он награждал их, иногда отвлекаясь от приветствия гостей.

Николь наслаждалась каждой секундой этого вечера. Ее, правда, огорчало, что Аннабель – ее мать – решила встречать гостей прямо в саду, а не на ступеньках дома вместе с мужем и детьми. Но это обстоятельство не могло омрачить того радостного настроения, которое владело Николь.

Прием проходил великолепно. Сад, напоенный ароматом роз, был заполнен представителями высшего общества Англии. Повсюду сновали лакеи в белых, отороченных золотом ливреях с огромными подносами, полными изысканных напитков и закусок. В тени вековых дубов были расставлены столики для тех, кто предпочитал спокойно посидеть, наблюдая за гудящей и возбужденной толпой.

Жиль и Николь, воздав должное холодному лимонаду и пирожным, сновали от одной группы гостей к другой, наслаждаясь тем вниманием, которое им оказывали. Они оба ни на миг не забывали, что это их первый взрослый прием, и вели себя на удивление благовоспитанно. Это было особенно странно, поскольку в округе каждый знал, какими несносными сорванцами могли быть близнецы Эшфордов.

• 1/90
• Следующая