Гоблин – император - Эддисон Кэтрин - Страница 82

Его нохэчареи Кала и Бешелар — Майя не мог вспомнить, когда они успели заступить на стражу — доставили его в Унтелеан и усадили на трон, когда музыканты еще только настраивали свои инструменты. Бешелар что-то мрачно пробормотал о спешке и неуважении к богам, но Кала заметил:

— Если зимние боги рассердятся, что их начали провожать так рано, мы можем рассчитывать на поддержку весенних богов, — и Бешелар замолчал.

Музыканты сигнализировали о своей готовности короткой мелодией под названием «Снежная королева», и Майя произнес традиционную речь. Он тщательно выучил ритуальные слова и теперь попросил всех присутствующих проводить старый год музыкой и танцами, приветствовал всех желающих танцевать и просил не отказывать партнерам. Он снова сел и незаметно оглядел свой наряд, дабы убедиться, что изящные императорские доспехи не помяты и по-прежнему лежат красивыми складками. Но вообще-то, он был благодарен за возможность просто сидеть и наблюдать, вместо того, чтобы лично принимать участие в веселье.

Он сразу заметил, что Цевет сказал правду о Зимнем бале, потому что среди сверкающих придворных повсюду попадались люди в темных одеждах без драгоценностей, чьи прически были увенчаны лишь шпильками. Темные лица принадлежали не только Великому Авару и его свите. Он заметил голубые одежды учеников Атмазара, курьерские кожаные костюмы на молодых мужчинах и узнал, по крайней мере, одну из девушек со станции пневматической почты в Алсетмерете. К восторгу Майи она танцевала с лордом Пашаваром.

Через три часа танцы были прерваны банкетом и великолепным фейерверком в честь Императора. Майя сидел за столом с послом Горменедом по одну руку и Осмеррем Беренан по другую. Он был удивлен, обнаружив, что лорд Беренар женат, и еще больше удивился, что на толстой и довольно простоватой леди, которая не предпринимала ни малейших усилий, чтобы скрыть свои недостатки. Она не ждала от него любезностей, но зато сама развеселила забавным монологом о перемещении домашнего хозяйства Беренада из апартаментов, которые они занимали в течении тридцати лет, в квартиру над кабинетом лорда-канцлера. Чавар никогда не пользовался ею.

— Наш муж сказал, что это наименьшая из его проблем, — заключила Осмеррем Беренан, — но мы никогда не пытались понять его рассуждения.

— Должно быть, было очень неудобно, — сказал Майя, — переезжать после стольких лет.

Она фыркнула весело и добродушно.

— Одно дело «неудобно», а другое «добро пожаловать». Мы не питали большой любви к апартаментам Беренада, и мы не видели Эйру таким счастливым со времен, когда наши дети были еще маленькими.

— Счастливым? И все оттого, что забрали его из упорядоченного Казначейства и усадили на горячую сковородку?

— На этой сковородке он просто расцвел. Чем сложнее проблема, тем он выглядит счастливее, когда решит ее. — Улыбка превратила ее в почти красавицу. — Конечно, наша благодарность немногого стоит, Ваше Высочество, но мы от всей души благодарим вас. За сковородку.

Майя улыбнулся.

— Мы считаем, что ваша благодарность стоит очень много, Осмеррем Беренан. И она дорога нам.

Они улыбнулись друг другу еще раз; затем вниманием Майи завладел Горменед, он интересовался посещением Конных врат. Майя пожалел об искусстве леди Беренан создать забавную историю из мелочей, но смог, по крайней мере, заверить посла, что Великий Авар остался доволен и вел себя вполне прилично.

Горменед испустил вздох облегчения, на что Майя не удержался и заметил:

— Конечно, мы не единственный ваш источник информации.

— Конечно, Ваше Высочество, но вы всегда скажете нам правду, потому что не опасаетесь гнева нашего господина.

— Он так страшен в гневе?

Горменед выразительно повел ушами.

— Он не добился бы власти и не удерживал бы ее столько лет, будучи любезным и уступчивым. — Посол перешел к более бодрому тону. — Но конь! Это прекрасно, Ваше Высочество! Расскажите нам о коне.

Майя не в состоянии был, как должно, выполнить его просьбу, но Горменед благородно принял основное бремя беседы на свои плечи и все время, пока процессия двигалась из банкетного зала к Унтеленейсмеру, развлекал Майю историями о своем детском пони. Майя слушал, затаив дыхание.

Церемония прощания со старым годом и приветствия нового была проста, и Архипрелат не слишком распространялся, помня, что его пастве не терпится вернуться в Унтелеан, чтобы танцевать до рассвета. Майя чувствовал, что его всю ночь переставляют как куклу в кукольном домике, но в Унтелеане он, по крайней мере, мог сидеть. И смотреть на танцующих было приятно. Он наблюдал, как Великий Авар танцует с Надеан Виженк, Цевет с Арбелан, а маркиз Лантевел с Сору, и был удивлен, какой очаровательной выглядит Сору, когда забывает о своем высоком статусе.

Четиро Чередин покинула танцующих, чтобы на время присоединиться к нему на возвышении, и он злоупотребил своим положением, отправив Бешелара за стулом для нее. Дач'осмин Чередин была довольна и в благодарность побаловала его рассказами о том, как праздновали Солнцеворот во времена ее детства. Она так ярко описала ему картину семейного уюта и покоя, что Майе оставалось только позавидовать.

На середине рассказа о своем первом взрослом Зимнем бале она замолчала, и Майя увидел, что у подножия помоста терпеливо стоит его сводная сестра Ведеро. Дач'осмин Чередин встала, разгладила юбку привычным движением руки и сказала:

— Вам придется научиться останавливать нас, Ваше Высочество, иначе мы проговорим всю ночь.

После элегантного реверанса она удалилась, и он заметил, как девушки быстро пожали друг другу руки; затем эрцгерцогиня поднялась по лестнице. Реверанс Ведеро был глубже, чем полагалось, но она без колебаний заняла предложенное ей место на стуле.

— Мы должны поблагодарить вас, Ваше Высочество, но не знаем, как это сделать, — сказала она.

— Вы не должны.

— Мы благодарны вам за все, что вы сделали для нас, хоть и не должны были. Тем более, мы помним, что не дали вам никаких оснований быть добрым к нам.

Чувствую крайнюю неловкость, Майя ответил:

— Мы не хотели, чтобы кто-то повторил несчастную судьбу нашей матери.

— Мы знаем, — сказала Ведеро, — и именно поэтому мы должны благодарить вас.

Он взглянул на нее так, что ее строгий рот дрогнул в улыбке.

— Ведь дело не в нас, вы сделали бы то же самое и для Шевеан, не так ли?

— Да, — согласился Майя. — Полагаем, что так.

— Вот поэтому мы и благодарим вас, — бодро заключила Ведеро, как будто теперь все встало на свои места. Она поднялась. — Ваше Высочество, через две недели ожидается затмение луны. Мы будем очень рады, если вы захотите наблюдать его вместе с нами.

— Да, — ответил Майя, пораженный и восхищенный. — Нам бы очень хотелось посмотреть.

Улыбка Ведеро казалась скупой и неумелой, но Майя решил, что улыбается она искренне. Она присела в реверансе и спустилась с помоста, где сразу угодила в объятия молодого курьера в коже. Майя сидел, смотрел и пытался сдержать глупую улыбку.

Уже гораздо позже, после бесед со многими людьми, у подножия помоста опустился на одно колено Эшевис Тетимар.

Я слишком устал, подумал Майя. Но выбора у него не было.

— Вы можете подойти, Дач'осмер Тетимар, — пригласил он, прячась за официальным тоном.

Эшевис Тетимар поднялся по лестнице и к неудовольствию Майи снова встал на колени.

— Вас что-то беспокоит, Дач'осмер Тетимар?

Всего неделю назад Цевет строго отчитал его за слова «Что мы можем сделать для вас?» и ознакомил с их нежелательными последствиями при общении с ловким просителем. Теперь Майя старательно выбирал более приемлемые варианты.

— Беспокоит? — Тетимар поднял голову. В то время как все, с кем говорил Майя были румяными от вина и танцев, щеки Дач'осмера Тетимара оставались белы, как снег. — Наше беспокойство не должно вас интересовать, Ваше Высочество. — Он выплюнул эти слова, как проклятие. — Больше никогда.

В его руке сверкнул тонкий кинжал, и он прыгнул вперед, как снежный барс.