Сквозь топку (ЛП) - Дашнер (Дэшнер) Джеймс - Страница 28

С пронзительным воплем, от которого чуть не раскололась голова, Томас упал на землю рядом с другом, стал черпать горстями взрыхлённую разрывом почву и сыпать её на Минхо — туда, где пламя было особенно яростным. Минхо помогал ему, катаясь по земле и сбивая огонь ладонями.

Через несколько секунд пламя потухло, оставив после себя дымящуюся, обугленную одежду и многочисленные ожоги. И снова Томас радовался своей глухоте — он не мог слышать вой, который, судя по всему, издавал их лидер. Времени отлёживаться не было, так что Томас схватил Минхо за плечи и рванул вверх, поднимая вожака на ноги.

— Надо идти! — заорал он, не слыша себя самого и только ощущая, как эти два слова беззвучно пульсируют в мозгу.

Минхо закашлялся, снова скорчился от боли, но кивнул и обнял Томаса одной рукой за шею. Они торопливо заковыляли к зданию; Томас, фактически, тащил на себе лидера приютелей.

Вокруг них продолжали сыпаться пламенные стрелы молний. Хотя Томас и не слышал взрывов, зато очень чётко ощущал: от них звенел череп и вибрировали все косточки. Удар, вспышка, удар, вспышка — со всех сторон. Между ними и зданием, к которому они стремились, лежала сплошная полоса огня. Несколько раз Томас видел, как молнии били в верхние этажи «их» постройки, обрушивая на улицу внизу ливень из разбитого стекла и осколков камня.

Тьма больше уже не была бурой, в ней стал преобладать серый оттенок. Томас сообразил, что, должно быть, тучи сгустились ещё больше и низко нависли над землёй, как бы придавливая своей тяжестью кружащуюся пыль. Ветер, кажется, чуть-чуть ослабел, зато молнии набрали ещё большую силу.

Справа и слева от Томаса с Минхо, все в одном направлении, мчались приютели. Очевидно, их стало меньше, чем раньше, но сказать с уверенностью Томас не мог — слишком плохо видел. Он разглядел только Ньюта, Котелка... и Ариса. На лицах у всех троих застыла маска животного страха. Они бежали сломя голову, не отрывая глаз от цели их безумного бега. А та была уже совсем рядом.

Минхо потерял равновесие и упал, выскользнув из рук Томаса. Тот остановился, поднял вожака на ноги, снова забросил себе на шею его обожжённую руку. Затем обхватил туловище Минхо обеими руками и наполовину повёл, наполовину потащил лидера на себе. Прямо над их головами пронеслась ослепительная огненная стрела и вонзилась в землю позади них. Томас даже не оглянулся. Приютель слева упал. Томас не знал, кто это; не слышал раздавшихся вслед за тем воплей. Справа упал другой парень, но тут же вскочил. Разряд ударил впереди справа. Потом слева. Потом прямо по курсу. Томасу пришлось остановиться. Яростно моргая, он подождал, пока зрение не восстановилось, и снова припустил, неся на себе Минхо.

Добрались. Первое городское строение.

В темноте бури всё здание: массивные каменные блоки, арки, сложенные из плит поменьше, полуразбитые окна — казалось серым. Арис, первым добравшийся до двери, не стал морочить себе голову, пытаясь открыть её: дверь когда-то была сплошь стеклянной; теперь от неё остались лишь осколки, и Арис высадил их локтем. Он махнул паре других приютелей: мол, заходите, потом вошёл сам.

Томас добрался до двери одновременно с Ньютом и жестом попросил о помощи. Ньют на пару с другим парнем забрал у него Минхо, и они осторожно перетащили его спиной вперёд сквозь двери; ноги вожака при этом бессильно стукались о порог.

Томас, ещё толком не оправившийся от шока, вызванного разгулом небесного электричества, последовал за своими друзьями в полумрак внутреннего помещения.

Войдя, он обернулся и увидел: снаружи полил дождь, словно буря устыдилась того, что сотворила с приютелями, и решила слезами смыть свой позор.

Дождь лил как из ведра — словно Господь вобрал в себя целый океан, и теперь извергал его обратно.

Уже два часа Томас сидел, привалившись к стенке и не шевелясь, и наблюдал за потопом. Он был до того измучен, что ничего не хотел, кроме одного — чтобы слух вернулся. И тот потихоньку восстанавливался: звон в ушах прекратился, и тупая пульсация в мозгу постепенно ослабевала. Он слышал слабый отголосок своего кашля. А откуда-то издалека до него теперь начал доходить барабанный перестук дождевых капель. Так что, похоже, глухим на всю жизнь он не останется.

Тусклый серый свет, проникавший сквозь окна, был не в состоянии разогнать промозглую темноту помещения. Минхо свернулся калачиком у ног Томаса и не шевелился: похоже, любое, даже еле заметное, движение заставляло натянутые, как струна, нервы вожака вибрировать от жгучей боли. Ньют и Котелок сидели поблизости и молчали. И не только они — вообще все как в рот воды набрали. Никто не стремился навести маломальский порядок в рядах приютелей, хотя бы сосчитать потери. Они просто валялись без сил и наверняка раздумывали о том же, что и Томас: что это за мир, в котором могут существовать этакие бури?

Мягкий шелест дождя становился всё громче, и Томас, наконец, уверился, что ему не чудится — он действительно слышит шум ливня. Этот звук подействовал на юношу успокаивающе, и он уснул.

К тому времени когда он проснулся, тело затекло так, что, казалось, вместо крови в жилах еле движется загустевший клей. Зато голова работала ясно, и слух полностью восстановился. Томас слышал тяжёлое дыхание спящих приютелей, жалобные постанывания Минхо. Снаружи доносился грохот водяных струй, колотящих по асфальту: ливень, должно быть, превратился в настоящий потоп.

Но теперь в помещении было абсолютно темно. Наступила ночь.

Он постаралася забыть все тревоги, поёрзал, устраиваясь поудобнее, затем растянулся на полу, пристроил голову на чью-то ногу... Усталость вновь взяла над ним верх, и он опять уснул.

Когда он окончательно проснулся, уже занялся рассвет. В помещении было совсем тихо, буря улеглась и ливень кончился. Он проспал всю ночь напролёт. Тело ломило и болело, но этого и следовало ожидать. А вот то, о чём он совсем забыл, теперь заявило о себе во всю мощь.

Он был голоден как волк.

Пол вокруг него был испещрён квадратами солнечного света, проникавшего через разбитые окна. Томас поднял голову и посмотрел вверх. Здание, в котором они укрывались, было самой настоящей развалиной. В междуэтажных перекрытиях, вплоть до самой крыши — десятки и десятки этажей вверх — зияли дыры, в стенах тоже светились проломы; в общем, похоже, вся громада удерживалась от окончательного падения только благодаря стальному каркасу. Томас даже не представлял себе, чтó могло причинить такие разрушения. В проломы над головой заглядывало голубое небо. Поразительно, если учесть, что за погодка бушевала последние несколько часов. Буря со всеми её ужасами умчалась, как не бывало. Интересно, какие климатические изменения могли обусловить подобные причуды погоды?

Желудок урчал, болел и требовал еды. Томас осмотрелся — большинство приютелей ещё спало, только Ньют сидел, привалившись к стене спиной и вперив невидящий взор куда-то в середину комнаты.

— Эй, с тобой всё в порядке? — спросил его Томас. Хм, даже челюсти, кажется, тоже затекли.

Ньют медленно обернулся и отсутствующе уставился на Томаса. В следующее мгновение он очнулся, и глаза его прояснились.

— Что? А, да, думаю, я в порядке. Мы живы — это главное, а остальное... Да какая разница... — Его голос был полон горечи. — Хрен с ним.

— Иногда я сомневаюсь, — пробормотал Томас.

— В чём?

— В том, что остаться в живых — это главное. Временами подумываю: помереть бы — вот тебе и решение всех проблем.

— Не гони, ничего подобного ты не думаешь. Ни в жизнь не поверю.

Неся свою депрессивную чепуху, Томас горестно поник головой от жалости к себе. Когда же бывший Бегун отбрил его, юноша встрепенулся и бросил на товарища острый взгляд, а потом и вовсе заулыбался.