Отцы тьмы, или Иезуиты просвещения - Печников Борислав Алексеевич - Страница 42

2 октября 1928 г. Эскриба, он же в дальнейшем монсеньор Эскрива де Балагер, каковым (более привычным) именем мы и будем его впредь называть, объявил о создании нового католического ордена — «Священнического общества Святого Креста», трансформировавшегося позже в «Опус деи». Но ожидаемого эффекта не получилось да и резонанса особого не последовало. Более того, само официальное признание пришло к предприимчивому падре и его детищу лишь через долгих 13 лет. В начале 1941 г. епископ Мадрида возвел организацию в ранг епархиальной ассоциации, придав ей первый церковный статус.

Обратите внимание на дату — 1941 год. В это время в Испании уже «царствовал» каудильо, потопивший в крови народную революцию, и под его знамена собирались все реакционные силы внутри страны. В такой атмосфере «святой отец» наконец обрел себя, ведь франкистский режим полностью отвечал надеждам и взглядам Эскривы де Балагера. Недаром он бежал из республиканской Испании и вернулся туда только в 1939 г., после победы фашистской фаланги.

В 1943 г. «Опус деи» наконец заинтересовался Ватикан. Папство, благословившее на варварство и разбой Муссолини, Франко и Гитлера, почло за благо одобрить деятельность крайне правой реакционной организации, вызывавшей поначалу естественное недоверие у церковных иерархов. Настороженность их объяснялась тем, что, в отличие от традиционных монашеских орденов, «Опус деи» носила светский характер, хотя ее члены и давали три основных обета (бедность, послушание, безбрачие). По существу, это была организация мирян, которая лишь возглавлялась лицами духовного звания.

По замыслу основателя сообщества, опусдеистам надлежало демонстрировать твердость католической веры не в уходе от светской жизни, а в повседневном труде, угодном богу (отсюда — «Божье дело»), а посему они должны оставаться на своих местах в качестве врачей, инженеров, политиков, журналистов, экономистов и пр. С самого начала организация тщательно оберегала свои далеко не «детские» секреты: в тайне хранились и списки ее участников, и устав. Таким образом, «Опус деи» представляла собой полуконспиративный клерикальный альянс, объединявший в своих рядах людей различных профессий, внешне связанных религиозным благочестием, а фактически — родством душ иного толка: ненавистью к коммунизму и стремлением любыми средствами защитить статус-кво монополистического капитала.

Если цели организации Эскривы де Балагера были близки и понятны церковной верхушке, то странная форма, в которую ее деятельность облекалась, вызывала в Ватикане явное непонимание. Кроме того, новому ордену следовало еще доказать свою жизнеспособность и конкурентостойкость в мире старых, уже зарекомендовавших себя католических «братств» и добиться не только законного, но и привилегированного статуса, оказывая реальные, подчас конфиденциальные услуги сильным мира сего. Вот почему Пий XI, «папа иезуитов», заключивший Лaтеранский договор с Муссолини и конкордат с Гитлером, поддержавший мятеж Франко и призвавший к «крестовому походу» против СССР, не разглядел в молодом и немногочисленном тогда католическом сообществе будущую мощную силу в борьбе против демократических преобразований и коммунистической идеологии.

Конец своего рода небрежному отношению и изоляции «Опус деи» положил его преемник Пий XII, который унаследовал от своего предшественника не только папскую тиару, но и мировоззрение воинствующего антикоммунизма. Именно за период его понтификата «Божье дело» вышло на широкую политическую и международную арену. В феврале 1947 г. «атлантический папа» разразился энцикликой «Provida Mater Ecclesiae» («Попечением матери церкви»), в которой признал право на существование светских организаций, подобных «Опус деи», чьи члены, соблюдали монашеские обеты, но оставались «в миру». А 16 июня 1950 г. свершилось долгожданное событие: святой престол утвердил «благочестивый союз» в качестве первого всемирного католического светского института под названием «Духовное общество св. Распятия и Опус деи». С этого момента начинается стремительный взлет ордена.

В 50-е гг. закладывается прочный фундамент необычайного влияния «Духовного общества» в Западной Европе, и прежде всего в Испании, где оно чувствовало себя чрезвычайно уютно под крылышком «генералиссимуса» Франко. Постепенно члены ордена захватывают ведущие позиции в экономике, политике, в средствах массовой информации и в области образования. В 1957 г. представители «Опус деи» вошли во франкистское правительство в качестве министров финансов и торговли.

Пик их политического могущества в Испании пришелся на рубеж 60-х гг., когда из 19 министерских портфелей опусдеисты обладали уже 10, и, хотя в дальнейшем под давлением других группировок они вынуждены были покинуть свои посты, закулисное и не менее эффективное воздействие на каудильо они не утратили. «Божье дело» оставалось в рядах верных спонсоров и пособников режима вплоть до самой смерти Франко, исподволь, как говорится, тихой сапой, подготавливая почву для сохранения профашистского режима в стране. По просочившимся в печать сведениям, «Опус деи» не только помогала реакции противостоять демократическим силам, но и планировала захватить власть в свои руки, чему, к счастью для Испании, не суждено было сбыться.

Параллельно с политической властью упрочивалась и экономическая мощь организации, в состав которой влились банкиры и промышленники всех рангов и положений. Здесь сказалось главное преимущество «Опус деи» перед другими орденами католической церкви — не связывая своих членов какими бы то ни было условностями, как-то: ношением рясы, уходом в монастырь, полным разрывом с привычным образом жизни, допуская во многих случаях наличие семьи, организация оказалась словно специально уготованной и укомплектованной для элиты буржуазного западного общества, стремящейся не к аскетическому уходу из мира, а к укреплению позиций в этом бренном мире.

Надо сразу сказать, что само сообщество отрицает участие в политических делах и сводит до минимума истинный размах экономических операций. Итальянский журнал «Панорама» писал в январе 1984 г.: «Когда папа Иоанн XXIII спросил у Эскривы де Балагера, в какой сумме выражается богатство возглавляемой им организации, тот ответил: «Предположим, что один из сыновей в итальянской семье работает на заводе «Монтекатини», другой — на заводе ФИАТ, третий руководит Коммерческим банком, а отец и другие сыновья работают в разных компаниях. Можно ли на этом основании сказать, что эти люди владеют вышеупомянутыми компаниями и банками?»

Мы не знаем, как отреагировал понтифик на аллегорию своего высокопоставленного подчиненного, но твердо убеждены в одном: если «Божье дело» напрямую и не владеет концернами и финансовыми предприятиями, то все его члены действуют по поручению этой организации и в ее интересах. Факты убедительно свидетельствуют о поистине безграничном состоянии ордена, о его колоссальных финансовых возможностях, которые он беззастенчиво пускает в ход при решении политических задач.

В 50-е гг. усиливается и влияние «Опус деи» в святая святых католической церкви — в Ватикане. При Пие XII штаб-квартира ордена переносится из Мадрида в Рим, представители этой организации внедряются в ближайшее окружение папы-ультраконсерватора. Ему, исступленному поборнику «холодной войны», которая, по его подсчетам, неминуемо должна была перерасти в «горячую», импонировали идеалы и устои столь откровенно прокапиталистического и правохристианского альянса, каковым являлось «Духовное общество св. Распятия».

Но удивительно то, что и после смены руководства в римской курии положение «Опус деи» практически не изменилось, если только по ряду позиций не укрепилось. Буржуазные исследователи любят повторять, что «красный папа» Иоанн XXIII, бывший по своему духу «демократом», и последовавший за ним Павел VI не жаловали орден и стремились всячески ограничить его деятельность. В доказательство приводят весьма красноречивые свидетельства. В частности, говорят они, еще в 1962 г. опусдеист Хулиано Эрранц, специалист по каноническому праву, впервые де-юре обосновал прошение организации о придании ей статуса личной прелатуры, но от Иоанна XXIII последовал недвусмысленный отказ: «Эту просьбу удовлетворить нельзя, потому что это сопряжено с почти непреодолимыми трудностями».