Против лома нет вампира - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 34
- Предыдущая
- 34/60
- Следующая
– Ты обязательно должен подарить этот рисунок ей, – наконец произнесла я. И с удивлением обнаружила, что в моих глазах стоят слезы.
На губах вампира играла легкая улыбка.
– Я не стану спрашивать, понравилось ли тебе.
– Это прекрасно, – искренне сказала я.
– Посмотри дальше? – Он сиял как ребенок, которому на Новый год вручили ключи от настоящего «мерседеса». И я с трудом отложила Надин портрет в сторону.
Второй портрет был моим. Он изображал меня, но тоже совсем не такую, как в жизни. То же зеркало. И вроде бы та же я. Тоже стоящая вполоборота к зрителю. Но – опять странная. Почему-то я была одета в костюм гвардейцев кардинала. Алый плащ с золотым крестом развевался на ветру. Рядом, на светло-голубом фоне, лежала шляпа с пером. В левой руке я сжимала кинжал, поднимая его наподобие креста. В правой руке держала опущенную книзу длинную шпагу. Внешнее сходство было несомненным. Но не внутреннее! Я была полностью согласна с Надиным портретом, потому что он отражал Надину душу. Но мой портрет был другим. Я не была такой. Только мечтала. Но у меня никогда не получится. В глазах Надиного двойника читалась кротость и любовь. В моих глазах тоже была любовь, но совсем другая. Надей любой мог восхищаться как издалека, так и рядом с ней. Мой нарисованный двойник скалил зубы в дерзкой улыбке. Женщина на портрете предлагала – все. Дружбу, любовь, партнерство, секс, дуэли на шпагах, прогулки под луной по крышам, ужин в китайском ресторане и бутылку водки, распитую из-под полы в мужском туалете, – все, что только могла предложить женщина. И при этом смотрела с вызовом: «Мол, я-то предлагаю! Но сможешь ли ты взять то, что я предложу, и так, как я предложу это тебе? Если сможешь, мы будем вместе. Если нет – проваливай сразу! Слабаков не держим и не удерживаем!» Что-то придавало портрету такой вид. И что-то в нем было неправильным, но таким, что хотелось смотреть и смотреть. И пытаться понять – в чем же дело. Женщина задерживала на себе взгляд – и вы не сразу смотрели в зеркало на портрете.
Там отражалось чудовище. Страшное и чем-то даже омерзительное. Львиная грива, рога, пасть, полная острых зубов в три ряда, хищное и стремительное тело – помесь льва с драконьим хвостом и орлиными крыльями, частично покрытое шерстью, а частично – чешуей. Увидела бы я такое страшилище в детстве – неделю бы по ночам кошмары снились. И сейчас…
У чудовища были мои глаза. Оно вставало на дыбы в припадке ярости, ревело и било передними лапами в зеркало, как бы стараясь добраться до женщины на портрете, а та улыбалась. И только теперь мне стало ясно, что же не так. У женщины были глаза чудовища – слишком большие и с вертикальными зрачками. Хищно-желтые.
– Красавица и чудовище?
Я не огорчилась. Наоборот. Вампир действительно не хотел меня обидеть. А чудовище в зеркале? А у кого его нет в душе? У каждого человека бывают… чудовищные ситуации, иначе и не скажешь. Когда приходится выбирать, останешься ты человеком или станешь зверем. И не все делают этот выбор в сторону человечества.
Я и сама прошлой ночью… Я убивала, так ведь? Стала ли я чудовищем? Пока не знаю. Но если кто-то наслаждается болью и мучениями других людей, как маньяки, террористы и прочая сволочь… Порвать таких – дело чести для каждого порядочного человека. Принцесса с этим не справится, а вот чудовище – за милую душу. Так приятного ему аппетита!
– Две стороны твоей души. Так, как я это вижу.
– Это совсем не я, – в моем голосе были грусть и зависть. Да, это не я. Но как бы мне хотелось быть именно такой! И я не имею в виду чудовище! Но быть такой, как женщина с его глазами, – это была бы честь для меня. И дед с мамой могли бы гордиться мной, стань я хоть на десятую часть похожа на нее.
– Это тоже ты, – Даниэль был совершенно серьезен. – Это то, что я вижу в тебе. Твой огонь, твой вызов, твою страсть! Рано или поздно, теперь уже скорее рано, чем поздно, ты будешь именно такой!
– А почему гвардейский плащ?
Мой голос стал вдруг высоким и тонким. По комнате электрическими волнами плыло напряжение. Я еще не знала, как его назвать, но ощущала всей кожей. Или уже знала? Не такое ли напряжение повисает между двумя людьми, которые отчаянно жаждут прикоснуться друг к другу, но не решаются на это? Мне было сложно ответить на этот вопрос. А Даниэлю? Я медленно провела пальцами по рукаву его свитера – и вампир вздрогнул.
– У тебя такие горячие руки…
– А у тебя наоборот – прохладные и спокойные. Мне нравятся твои руки, Даниэль.
Я не сделала бы ничего больше. Но ничего и не потребовалось. Даниэль отставил в сторону поднос – и перехватил мою руку, прижимая к своей коже. Где-то внизу живота у меня начало нарастать странное напряжение.
– Мне тоже нравятся твои руки, Юля. И ты мне очень нравишься.
Я подняла голову и посмотрела на него. В серых глазах горел странный темный огонь. Желание? Возможно. У меня никого не было раньше – и я не могла это определить. И сказала то, что должна была сказать. Лучше выяснить все сразу, чем страдать потом.
– Даниэль, ты уверен, что это – не из благодарности или желания заручиться союзниками? Если так, не стоит трудиться. Мы все равно в одной лодке. И я помогу тебе, чем смогу. Не трать на меня свое обаяние… и другие жидкости. Кстати, портретик подаришь?
Лицо его оставалось совершенно бесстрастным, но в глазах блеснуло что-то другое. Уже не страсть. Уважение? Тепло дружбы?
– Подарю. Он – твой. Кстати, я был уверен, что ты этого не скажешь. Думал, что еще рано. Но ты уже начала меняться. Хочешь ты того или нет, но ты становишься похожа на мой рисунок. На лучшую часть рисунка. Хотя это и не значит, что внутри тебя не будет чудовища. И – ты права. Сейчас, если бы мы опять оказались в одной кровати, это было бы просто так. Чтобы покрепче привязать тебя к себе. Но… обещай, что потом мы возобновим наш… разговор?
– Обещаю, – пожала я плечами. А почему бы нет? От обещания меня не убудет. Тем более что сроков мы не устанавливали. И потянулась за подносом. – А пока ты не расскажешь мне наконец, как очутился у Дюшки в гостях? Мы с тобой как-то ушли в сторону. Ты так меня огорошил своими картинами, что все остальное из головы вылетело!
Вампир был очень доволен комплиментом. Он ничего не говорил и не делал, но я ощутила его удовольствие как волну тепла, прошедшую по моей коже. Какие-то вампирские способности? Или не вампирские? Что было между нами вчера ночью? Что едва не убило меня и превратило кровь в моих венах в жидкий огонь? Это в нем – или во мне?
– Очень просто. Моя Княгиня одолжила меня ему. Княгиня Елизавета, так ее зовут. Она, кстати говоря, русская и ей около девятисот лет. Она тоже неплохо разбирается в искусстве. Это она инициировала меня. С тех пор я принадлежу ей. Как вещь. Игрушка. Так и было бы, но в одном я оказался ей неподвластен. В моих картинах. Она приказывала, чтобы я рисовал ее, – и я рисовал. Но я не могу рисовать под диктовку. Ты видела себя и свою подругу. Вы действительно такие. И я не смогу изобразить вас по-другому. Я могу лгать словами, но не картинами. Я рисовал ее портреты в самых невероятных костюмах или вообще без одежды, я искренне старался, но у меня никогда не получалось изобразить ее другой. Посмотри. Это нарисовано по памяти.
Я взяла еще один листок – и по коже у меня пробежала дрожь. На нем небрежными штрихами была выполнена обнаженная женщина. На этот раз – одна-единственная. Без зеркала. И без одежды. Обнаженная натура в полный рост, одна рука небрежно опущена на бедро, вторая вытянута в повелительном жесте. Она была красива. Очень красива. Волна волос, ниспадающая до колен, безукоризненное лицо, прекрасная фигура. Но было и что-то еще… При первом взгляде она казалась красивой. При втором – отвратительной. Как банан с червями. Красивая крепкая желтая шкурка, на вид кажется даже вкусным. А стоит начать чистить – и понимаешь, что ни потрогать, ни укусить нельзя. Стошнит. И даже от ее портрета веяло холодом и жестокостью. Я физически ощущала ее холодное непримиримое отвращение ко всему живому. И так же чувствовала, что эта женщина способна находить удовольствие в чужой боли. Если на портрете она такая же, как и в жизни, – это отвратительно! Не хотела бы я попасть к ней в руки. Но мне хотелось, чтобы она оказалась у меня в руках. Тогда я взяла бы осиновый кол – и вогнала ей прямо в сердце. За Даниэля.
- Предыдущая
- 34/60
- Следующая
