Сады Луны (др. перевод) - Эриксон Стивен - Страница 29

– Спасибо вам, – едва успел произнести он, как за спиной раздался оглушительный грохот.

Следом, перекрывая друг друга, зазвучали рассерженные голоса. Ни Паран, ни Тук-младший не обернулись на шум.

– Что вы сказали, капитан?

– Нам лучше убраться отсюда, пока словесная стычка не переросла в кулачную, – улыбнулся Паран. – Дальше я поеду один. Не волнуйтесь, не заблужусь.

– И то правда, капитан.

Тук-младший махнул ему рукой и свернул в боковую улочку. Вскоре Паран потерял его из виду. Вздохнув, капитан стал озираться вокруг, ища себе провожатого из солдат.

Детские годы, проведенные Параном в кругу родовой знати, великолепно научили его искусству обмана и лицемерия – качествам, которые в полной мере понадобились сейчас, при выполнении задания адъюнктессы Лорны. Владея этими качествами, он не слишком-то любил ими пользоваться, иначе два года назад адъюнктесса не увидела бы перед собой бесшабашно-откровенного молодого лейтенанта, который выпаливал все, о чем думал. Но адъюнктесса тоже великолепно умела лепить из человеческой глины, придавая каждому куску нужные ей очертания. Одним из таких кусков, оказавшихся под ее пальцами, и был Паран.

Сейчас капитана больше всего страшило сделанное им открытие: он привык, что им помыкают. Он постоянно был кем угодно, только не самим собой; он видел тысячи лиц, слышал тысячи голосов, враждующих с его собственным. В кого же превратился молодой аристократ, чрезмерно верящий в честность и прямоту? Когда Паран задавал себе этот вопрос, перед ним вставал некто жесткий, холодный и скрытный. Этим некто был он сам. Никаких размышлений, никаких суждений – только цинично-дотошное наблюдение и изложение фактов.

Наверное, прежнему поборнику честности и прямоты уже не подняться в нем. Он так и будет все глубже и глубже погружаться во тьму, пока не сгинет в ней бесследно.

Страшит ли его подобное будущее? Или ему уже все равно?

С этими мыслями он вошел в казарму, которую в прошлом занимала местная гвардия. Теперь здесь размещались части имперской армии. Ему показали, где искать солдат Девятого взвода. Паран толкнул дверь. Первым, что он увидел, была солдатская койка, на которой лежала женщина.

«Старый костяк взвода», – сразу подумал Паран, увидев ее.

Ноги женщины, прикрытые какой-то немыслимой тряпкой, упирались в стену. Матрас почему-то был сброшен на пол; женщина лежала на голых досках, заложив руки за голову.

Капитан скользнул глазами по помещению. Кроме лежащей, в нем не было никого.

– Вы взводный капрал, насколько я понимаю? – спросил он женщину.

Та даже не шевельнулась.

– Ну капрал. А что? – лениво спросила она.

– Да, про дисциплину и субординацию здесь давно забыли, – испытывая легкое раздражение, произнес Паран.

Глаза женщины открылись. Появление офицера отнюдь не заставило ее вскочить, назвать свое имя и отсалютовать.

– Допустим, забыли, – зевнула женщина и опять закрыла глаза. – А вы ищете кого или как?

– Я, капрал, ищу солдат из Девятого взвода.

– Зачем? Они что, опять куда-то вляпались?

Паран улыбнулся, вспомнив разговор с Туком-младшим.

– А вы, капрал, будете из рядовых «сжигателей мостов»?

– Все рядовые уже мертвы.

– А кто у вас командир? – спросил Паран.

– Неуемный, но его здесь нет.

– Это я вижу, – со вздохом ответил капитан. – Тогда где он, ваш Неуемный?

– Ищите его в питейном заведении Кнобба. Здесь недалеко: на этой же улице, чуть подальше пройти. В последний раз я его видела, когда он продул Ежу свою рубаху. Неуемный у нас картежник, только невезучий.

Капрал открыла рот и принялась ковыряться в зубах.

– Неужели у вас командир играет в карты со своими подчиненными? – удивился Паран.

– Неуемный – сержант, – пояснила женщина. – Капитана нашего убили. И потом, Еж не из нашего взвода.

– И откуда же он?

Женщина ухмыльнулась и проглотила то, что сумела выковырять между зубами.

– Из Девятого.

– А как ваше имя, капрал?

– Тряпичница. А ваше?

– Капитан Паран.

Тряпичница встрепенулась и села на койке, поедая глазами Парана.

– Так вы новый капитан? Говорили нам: на войне не бывал и меч обнажал только на парадах.

– Почти, – улыбнулся Паран.

– Вы хоть понимаете, в какую дыру попали? Ничего вам тут не светит.

– Пояснее можно? – попросил он.

Тряпичница расплылась в улыбке.

– Вот что я вам скажу, – начала она, прислонившись к стене и снова закрыв глаза. – Первая кровь, какую увидите на своих руках, будет ваша, капитан Паран. Возвращайтесь-ка лучше на свой Квон Тали. Там куда спокойнее. Возвращайтесь. Должен же кто-то лизать пятки императрице.

– Пятки у нее и так достаточно чистые.

Паран не знал, как поступить. Какая-то часть его личности требовала выхватить меч и разрубить Тряпичницу пополам. Другая часть была готова истерично расхохотаться. Вторая часть оказалась сильнее.

Позади хлопнула дверь. Послышались чьи-то тяжелые шаги, заставившие жалобно заскрипеть рассохшиеся половицы. Паран обернулся. Краснолицый сержант с длиннющими усами, не обращая ни малейшего внимания на офицера, шел прямо к койке Тряпичницы. Чувствовалось, он вне себя от гнева.

– Чертова ты баба, Тряпичница! Почему не сказала мне, что у Ежа сегодня непруха? Это кривоногое дерьмо обчистило меня!

– Если у Ежа непруха, то что тогда у тебя? – усмехнулась Тряпичница. – Между прочим, ты меня и не спрашивал. Кстати, Неуемный, познакомься: капитан Паран. Прислан командовать Девятым взводом.

Сержант резко обернулся и уставился на капитана.

– Клобук меня накрой! – пробормотал он, вновь поворачиваясь к Тряпичнице.

– Сержант, я ищу Бурдюка. Не подскажете, где он? – негромко спросил Паран.

Что-то в тоне, каким был задан вопрос, заставило Неуемного насторожиться. Он разинул рот, однако под пристальным капитанским взглядом тут же закрыл.

– Помню, прибегал мальчишка. Сказал Бурдюку, что ему нужно куда-то пойти. Бурдюк и пошел. Но у Кнобба есть его люди.

– Спасибо за сведения, сержант.

Повернувшись, Паран ушел.

Неуемный с шумом выдохнул весь воздух, какой у него был в легких, и взглянул на Тряпичницу.

– Два дня от силы, – сказала она. – Потом кто-нибудь его обязательно прикончит. Старина Истукан уже поспорил на двадцать монет.

Неуемный нахмурился.

– Сдается мне, что с этим капитаном не все так просто.

Паран вошел в питейное заведение Кнобба и остановился на пороге. Зал был набит солдатами; их голоса сливались в сплошной гул. Тех, у кого на форме пламенела эмблема «сжигателей мостов», можно было пересчитать по пальцам. Все остальные были из Второй армии.

В углу, под лестницей и узким проходом, который вел на второй этаж (питейное заведение одновременно являлось и постоялым двором), стоял громадный стол. За ним сидело не менее десятка солдат и играло в карты. Спиной к залу восседал широкоплечий черноволосый человек. Его волосы были заплетены в косичку и украшены многочисленными талисманами и амулетами. Он вел себя на удивление терпеливо. Даже сквозь гул голосов Паран слышал его монотонный голос, подсчитывающий выигрыш. Остальные игроки сыпали проклятиями, на которые черноволосый не обращал никакого внимания.

– Баргаст, – пробормотал Паран, разговаривая сам с собой. – У «сжигателей мостов» он один. Значит, Девятый взвод.

Капитан глотнул воздуха и направился к столу. Пока он туда добирался, его щеголеватый плащ успели забрызгать кислым элем и дешевым горьковатым вином. От духоты на лбу Парана выступил пот. Баргаст закончил тасовать карты и положил колоду на середину стола. Его голая рука была густо покрыта синеватыми узорами татуировки, спирали которых кое-где перечеркивали белые шрамы.

– Вы из Девятого будете? – громко спросил Паран.

Человек, сидевший напротив баргаста, вскинул голову. Его обветренное лицо по цвету почти совпадало с кожаной фуражкой, нахлобученной на голову. Оглядев капитана, он вернулся к картам.