Сады Луны (др. перевод) - Эриксон Стивен - Страница 27

Тайскренн шумно выдохнул и привалился спиной к стене.

– Ты сумела продвинуться дальше, чем я. Меня впечатляет источник, давший тебе эти сведения, хотя радости в них мало.

Он уперся локтями в колени и сцепил длинные пальцы, опустив на них подбородок.

– Этот вечный звон вращающейся монеты. Шутка опоннов. Наверное, они хотят сбить нас с пути. Скорее всего, Дева Смерти – просто обманная уловка.

Теперь настал черед колдуньи удивляться его словам. У Тайскренна – обширные знания. Возможно, он – из числа адептов. Но слышал ли он смех, сопровождавший расклад карт? Лучше, если б не слышал.

– Возможно, ты прав, – сказала она верховному магу. – Лицо Девы постоянно меняется. Эта карта может быть связана с кем угодно. Но ни про опоннов, ни про Веревку такого не скажешь. Здесь и самом деле возможен обман.

Дырявому Парусу нравился этот разговор на равных. Пусть Тайскренн видит в ней только колдунью. Незачем показывать ему ни ее ненависть, ни гнев.

– Мне интересно услышать твои соображения, – сказал ей Тайскренн.

От его пристального, безотрывного взгляда колдунье стало не по себе. Она принялась собирать карты. Сказать ему, что она думает? Можно и сказать, только потом пусть пеняет на себя.

– Обман – излюбленный ход покровителя ассасинов. Присутствия его хозяина – Повелителя Теней – я не почувствовала. Подозреваю, Веревка ведет здесь свою игру. Берегись его, верховный маг. Сам знаешь: в колоде Драконов он – Ассасин и его игры куда тоньше и незаметнее, чем у Повелителя Теней. Хотя опонны гнут свою линию, игра остается общей, а ее полем служит наш мир. Шуты Удачи не имеют силы во владениях Тени. Путь этот скользок, границы размыты, да и правила нередко нарушаются.

– Ты права, – сказал Тайскренн, поднимаясь на ноги. – Этот гнусный мир Тени всегда доставлял мне одни заботы.

– Он еще слишком молод, – ответила колдунья.

Она собрала карты и убрала в карман плаща.

– Пройдет не один век, пока этот мир обретет более или менее постоянные черты. Или, наоборот, исчезнет. Вспомни, сколько новых Домов появлялись и быстро умирали.

– Этот не умрет. В нем слишком много силы.

Тайскренн вновь погрузился в созерцание Морантских гор.

Дырявый Парус подошла к ступеням, готовая спуститься вниз.

– Надеюсь, моя благодарность чего-то стоит. А я очень тебе благодарен, колдунья.

Дырявый Парус молча взглянула на него и начала спускаться. Знай Тайскренн, что она пустила его по ложному следу, он не рассыпался бы в благодарностях. Мысли колдуньи снова вернулись к появлению Девы. Цокот копыт, который она слышала, не был наваждением. Когда она раскладывала карты, взвод Бурдюка въехал в городские ворота. Одной из пятерых была Печаль. Совпадение? Может, и совпадение, хотя колдунье думалось иначе. В тот момент вращающаяся монета ненадолго затихла, потом опять зазвенела. Правда, звон монеты теперь стал второй природой колдуньи; она слышала, его днем и ночью. Однако в тот момент он пропал, и ей пришлось напрячься, чтобы его услышать. Она ведь ощутила что-то еще. Ах да: изменение в самом звуке, словно монета на какой-то миг… растерялась.

Дева Смерти и Ассасин из Верховного Дома Тени. Между ними существует какая-то взаимосвязь, которая тревожит опоннов. Все это очень зыбко, все куда-то движется.

– Жуть, – прошептала колдунья, сходя с последней ступеньки.

Выйдя во двор, она вновь увидела знакомого парнишку. Тот стоял вместе с такими же новобранцами. Никого из офицеров рядом не было. Дырявый Парус махнула рукой, подзывая его.

– Слушаю, колдунья, – произнес парнишка, вытягиваясь по стойке «смирно».

– А что это вы здесь стоите?

– Нам должны раздать оружие. Арсенальщик пошел встретить телегу.

Дырявый Парус кивнула.

– У меня есть для тебя поручение. Я позабочусь, чтобы ты не остался без оружия. Ты получишь настоящий меч, а не хлипкие железки, за которыми отправился ваш арсенальщик. Если твой командир спросит, почему ты отсутствовал, сошлись на меня.

– Так точно, колдунья.

У новобранца были сияющие глаза, смотревшие открыто и доверчиво. Дырявому Парусу стало больно. Мальчишек гонят на верную смерть, не успев толком ничему научить. Быть может, через два-три месяца погибнет и этот. А пока он, естественно, мечтает о подвигах и славе. Из многочисленных преступлений, которыми запятнала себя империя, наплевательское отношение к новобранцам было, пожалуй, самым отвратительным.

Она вздохнула.

– Слушай. Разыщешь сержанта Бурдюка. Он из «сжигателей мостов», командир взвода. Скажешь: толстая колдунья хочет с ним поговорить. Запомнил, рядовой?

Парнишка даже побледнел от волнения.

– Повтори.

Он отбарабанил ее послание, ни разу не сбившись.

Дырявый Парус улыбнулась.

– Замечательно. А теперь беги и не забудь принести мне его ответ. Я буду у себя.

Капитан Паран в последний раз оглянулся на черных морантов. Их отряд достиг вершины широкого и плоского холма. Паран следил за ними, пока те не скрылись из виду, потом опять повернулся к востоку, где вдалеке виднелся город.

Издалека Крепыш выглядел вполне мирным городом, хотя все пространство плоской, выжженной равнины было усеяно обломками черного базальта, а в воздухе еще ощущался слабый запах дыма. Кое-где городскую стену опоясывали строительные леса, на которых двигались человеческие фигурки. Солдаты заделывали проломы. Из северных ворот одна за другой выезжали телеги, направляясь к ближайшим холмам. Над телегами кружило воронье. У подножий холмов виднелись каменные насыпи, слишком правильные по форме и одинаковые, чтобы посчитать их естественными нагромождениями камней.

Не успев еще добраться до завоеванного города, Паран вдоволь наслушался всевозможных россказней о побоище. В главном все они совпадали: во время битвы погибло пятеро магов, двое из которых были верховными имперскими магами. Потери во Второй армии оказались настолько велики, что ее остатки решили объединить с Пятой и Шестой армиями. Говорили также, что Дитя Луны – летающая базальтовая крепость – улетела в сторону Талинских гор и дальше на юг, к Лазурному озеру. Крепости изрядно досталось; она кренилась набок, оставляя за собой полосу черного дыма. Но сильнее всего на капитана подействовала весть об исчезновении «сжигателей мостов». Кто утверждал, что их поубивали всех до одного, иные говорили, что нескольким взводам в последнюю минуту удалось выбраться из туннелей.

Вести (даже если в них были лишь крупицы правды) повергли капитана в невеселые раздумья. Несколько дней подряд его окружали одни моранты. Эти загадочные воины вообще почти не разговаривали, а когда открывали рты, Парану приходилось слушать невообразимую мешанину из причмокиваний и цоканья языком. Все, что он узнал в Генабарисе, давным-давно устарело. М-да, в таком положении он еще не оказывался.

Паран опустил на землю запыленный походный мешок и приготовился к долгому ожиданию. Но долго ждать ему не пришлось. Очень скоро он заметил приближавшегося всадника. Всадник направлялся прямо к нему, ведя за собой еще одну лошадь.

Капитан вздохнул. Его всегда раздражало общение с «когтями», их самоуверенность и покровительственный тон. Не считая того агента в Генабарисе, все прочие «когти» относились к Парану с нескрываемым пренебрежением. Впрочем, вокруг него уже давно не было тех, кого он мог бы назвать друзьями.

Всадник подъехал и остановился. Увидев его вблизи, Паран невольно попятился назад. Половина лица этого человека была сожжена до кости. Правый глаз закрывала черная повязка. Голова всадника неестественно клонилась вбок.

Улыбнувшись (от этой улыбки капитана пробрал мороз по коже), всадник спрыгнул на землю.

– Не меня ли ждете? – хриплым голосом спросил он.

– Скажите, это правда, что «сжигатели мостов» все погибли? – вместо ответа спросил Паран.

– Почти правда. Осталось не более пяти взводов. А было около сорока.

Щуря левый глаз, всадник потянулся и поправил свой измятый и продырявленный шлем.