100 великих спортсменов - Шугар Берт Рэндолф - Страница 11

• Предыдущая
• 11/106
• Следующая

С того мгновения, когда Адам и Ева вкусили яблочка, лишь Эрни Неверс[16] обладал тремя спортивными ипостасями, играя в футбол, бейсбол и баскетбол на уровне первой национальной лиги.

Неверс, рост которого составлял шесть футов и один дюйм, до сих пор остается истинной «суперзвездой», загоревшейся задолго до того, как подвизающиеся в дешевых журнальчиках писаки стали навешивать подобный ярлык на каждого мало-мальски заметного спортсмена.

Слушая рассказы уже немногочисленных и сильно полысевших болельщиков той поры о легендарных подвигах этого современного Пола Баньяна[17], легко усомниться и с недоверием покачать головой. Тем не менее Неверс был именно таким, как о нем говорят: 90-килограммовый атлет, сильная челюсть, лохматые светлые волосы, похожий скорее на средневекового викинга. Обладая неутолимой жаждой борьбы, Неверс в Стэнфордском университете был капитаном футбольной и баскетбольной команд, играл питчером и правым филдером за бейсбольную команду, ну а в свободное время метал диск за университетскую легкоатлетическую сборную.

Однако хотя список его подвигов достаточно обширен, этому феномену иногда с трудом удавалось совместить все свои обязанности. Рассказывают, что однажды апрельским днем Неверс играл питчером за «Стэнфордских Кардиналов» точно в то же самое время, когда его легкоатлетическая команда проводила свой матч. Неверс выпутался из ситуации самым простым способом: оказавшись вне игры во время первой подачи, он во всех бейсбольных регалиях бросился бегом на легкоатлетический стадион, чтобы принять участие в метании диска. Он появился как раз тогда, когда судья выкрикнул его фамилию, приглашая к снаряду, и, запыхавшись, без разминки, при форме и щитках, взял в руки металлический диск, закрутился на месте и швырнул его в воздух. После, не ожидая окончания полета, он помчался назад и успел как раз к своей очереди подавать.

Его тренер по бейсболу немедленно предъявил атлету ультиматум: «Бейсбол или легкая атлетика, только не все сразу!» Неверс выбрал бейсбол, немало разочаровав этим своего тренера по легкой атлетике, который провел весь остаток встречи в поисках своей находящейся в самоволке звезды, единственным броском добившейся третьего места. Бейсбольный тренер Гарри Уолтер, набивший шишки и синяки в матчах Главной лиги, разглядел в парне бейсболиста.

На баскетбольной площадке Неверс соединял силу, гибкость, рефлексы с кое-каким нововведением, внесенным им в игру: броском крюком из-за головы, что сделало его в глазах многих людей одним из лучших баскетболистов в истории Стэнфорда. (Вторым был Хэнк Луизетти, владелец прав на бросок одной рукой с опоры.)

Однако все это служило для Неверса лишь приправой к его любимому занятию – футболу. Ибо Эрни Неверс был пронзающим раннером, соединявшим силу и скорость с тем, что его тренер, «папаша» Уорнер, назвал «рефлексами, каких он не встречал ни у одного человека». В общем, его можно считать первой и более ранней версией Джима Брауна.

В 1926 году Неверс перешел из команды Стэнфорда в профессионалы, подписав контракты с «Сент-Луис Браунз» из Американской бейсбольной лиги, «Дулут Эскимос» из Национальной футбольной лиги, причем владельцем и тренером последней команды был не кто иной, как легендарный Джордж Хейлс.

Хотя Неверс добился наград в бейсболе и баскетболе, наивысшие отличия он все же заслужил в футболе. Выступая за команду Дулута, немедленно перекрещенную в «Эскимосов» Неверса, наш герой в первый год своего выступления провел на поле все возможное время, поставив рекорды по забеганиям, пасам и ударам, а также отдав в одной игре последовательно семнадцать пасов и забив пять полевых голов.

В течение двух лет Неверс побеждал всех и вся, прорываясь, просачиваясь сквозь защитников или разбрасывая их.

Он пропустил сезон 1928 года в связи с повреждением шеи, однако вернулся в 1929 году в качестве играющего тренера «Чикаго Кардиналс», последнего играющего тренера в истории НФЛ, набрав все 40 очков в игре с «Чикагскими Медведями», что до сих пор является рекордом лиги. Видевший эту игру Кнут Рокни мог лишь сказать своим игрокам: «Вот так и надо играть в футбол».

В 1931 году Неверс сделался профессиональным футболистом. В одной из игр удар соперников лишил его сознания на две минуты, и, когда окончился вызванный травмой перерыв, придя в сознание, он пронес мяч последовательно шестнадцать раз и в последний из них совершил занос.

Незачем удивляться тому, что его тренер, «папаша» Уорнер, который, кстати, тренировал Джима Торпа в Карлайле, сказал о Неверсе: «Он мог сделать все, что умел Джим Торп, и всегда вкладывал в игру больше старания, чем Торп».

Многие пытались объяснить мастерство Джордана, но никому не удалось сделать это правдоподобно, поскольку в нем нет никакого правдоподобия. Это попытался облечь в слова Джим Мюррей, поэт, лауреат среди современных спортивных журналистов, который написал: «Майкл Джордан, "Воздушный Майк" для своих соотечественников, играл, порхая в десяти футах над землей. Его способна остановить лишь авиация. На землю он опускался лишь для того, чтобы заправиться, а потом снова взмывал вверх».

По правде говоря, никто, даже Мюррей, не способен дать исчерпывающее определение Майкла Джордана. Несомненно одно: он был наиболее впечатляющим баскетболистом среди всех, кто выходил на площадку.

Джордан начал свою карьеру в Университете Северной Каролины. Новичок играл с трезвой сдержанностью, приличествующей игроку значительно более старшему и опытному. С ним «Смоляные Пятки» победили в чемпионате НКАА, а прямой, как стрела, бросок Джордана, сделанный с пяти метров, принес Северной Каролине победу над Университетом Джорджтауна со счетом 63:62 в финальной игре. Два года спустя он добавил к перечню своих достижений победу в составе Олимпийской сборной США на Играх 1984 года и был провозглашен игроком года среди студентов.

Тем не менее, невзирая на потенциал, невероятные способности Джордана к добыванию очков весьма надежным образом укрывались под системой дисциплинированного баскетбола. Добавим к этому отчет НБА, охарактеризовавший Джордана как «находящегося все время в движении, уклоняющегося лишь вправо, одномерного игрока», и вы получите причины, заставившие его оказаться лишь на третьем месте в драфте НБА 1984. Не существует других причин, объясняющих, почему он был выбран после двух центровых, семифутового Акиима Оладжувона и более чем семифутового Сэма Боуи – если только вопреки общепринятому мнению иголку лучше прятать не в стогу сена, а среди других иголок – к тому же более длинных.

Это была не просто ошибка, это было истинное преступление. И Джордан доказал это, разобравшись со всеми командами-соперницами. Попадая в игольное ушко своими меткими бросками, он набрал 37 очков уже в своей третьей игре в составе «Чикаго Буллз», 45 – в восьмой и 25 и более – в десяти из своих первых пятнадцати игр, забрасывая в среднем 28 очков за игру, что принесло ему звание новичка года.

Тем не менее легенда о Джордане началась не с его подвигов на баскетбольной площадке, а с события, происшедшего вне ее, в первый год его работы в профессиональном спорте. Дело в том, что весной 1985-го телевизионная аудитория увидела на своих экранах стройную фигуру, застывшую на баскетбольной городской площадке с мячом в руках и в туфлях фирмы «Техниколор» на ногах. Под усиливающийся рев авиационных двигателей где-то неподалеку игрок зашагал по асфальту, перешел на бег. Двигатели завизжали словно при взлете, и игрок, словно покоряясь некоей силе, взмыл над землей словно на ковре-самолете. Потом секунд этак десять он поднимался к самой высокой точке своего полета, расставив ноги и протянув вперед невесомый мяч. «Воздушный Джордан» парил, не зная географических границ и ограничений.

• Предыдущая
• 11/106
• Следующая