Синее пламя - Пехов Алексей Юрьевич - Страница 29

• Предыдущая
• 29/83
• Следующая

Воздух здесь стал прохладным и очень сухим. От него першило в горле, хотелось кашлять и пить. Но воды у них не было, фляга Лавиани осталась вместе с ее вещами, наверху.

– Мы довольно далеко ушли. Как думаешь, когда доберемся до опорной башни?

– Не могу сказать тебе ничего обнадеживающего. Приходится признать, что в темноте я потерял представление не только о пространстве, но и о времени. Я просто иду вперед. Рано или поздно мы окажемся возле нее. И спасибо тебе.

– За что?

– За то, что ты рядом. Без тебя и твоего зрения я бы вряд ли смог выбраться из мрака.

– Хм, – проворчала та. – Что-то хочешь спросить?

– Если ты ждешь, что я вновь начну любопытствовать, почему ты видишь там, где обычные люди чувствуют себя словно слепые котята, то я вынужден разочаровать тебя, сиора. Дождусь того дня, когда ты сама захочешь рассказать свою историю.

– Рассчитываешь на то, что это случится?

– Нет.

– Вот и правильно. Люди не любят рассказывать о себе.

Мильвио рассмеялся.

– Что тут смешного? – удивилась Лавиани.

– Твои слова, разумеется. Я вот частенько встречаю болтунов в своей жизни. Слова не дают вставить, говорят и говорят. Всегда можно узнать много нового, но пользы от подобной информации даже на медяк не наберется.

– А ты будто бы прямо и горишь желанием поведать про свою жизнь первому встречному.

– Я? Встречному? Нет. А тебе – пожалуйста.

– Да ну? С чего такое доверие?

– Тебя нельзя назвать первым встречным. Мы уже знакомы какое-то время.

– Так только кажется, Фламинго. Ты меня совсем не знаешь.

– Ну вот, – с наигранной грустью вздохнут треттинец. – Ты сплошное противоречие, сиора. Конечно же я тебя не знаю. Потому что ты не спешишь про себя рассказывать.

– Начни первым.

– Легко. Что ты хочешь знать?

– Как богатенький мальчик знатной крови стал скитаться по дорогам и влачить жизнь бродяги, например?

Он задумался на мгновение:

– Настоящее слишком сильно связано с прошлым, Лавиани. Чтобы рассказать тебе о том, как я докатился до этой жизни, придется начать с того, что было до этого.

– Сколько тебе? Двадцать пять?

– Двадцать семь.

– Не так уж много, мальчик. Не думаю, что твоя история займет много времени. Она должна выйти достаточно короткой, чтобы мне не наскучить.

– Порой история ребенка сложнее и длиннее истории старика. Весь вопрос – как он живет.

– Твои родственники богаты?

– Мой род древний, но давно обедневший. Один из моих предков четыреста лет назад даже мог стать герцогом, но не сложилось.

– Отчего?

Мильвио усмехнулся:

– Если ты считаешь себя самым умным и хитрым, то всегда найдется тот, кто докажет тебе ошибочность этого заблуждения. Его обошли. Он проиграл в игре за власть. С тех самых пор мы стали не так богаты, как прежде.

– Земли не хватило на тебя?

– Отчего же? В моей собственности чудесное место, недалеко от Лазоревого моря. В месяц Единорога в саду цветут апельсины. Вполне уютный, пускай и очень маленький, уголок.

– Но тебе там не сидится, как я посмотрю.

– Раньше меня вполне устраивал. Я не видел ничего иного, был мал и считал, что так будет продолжаться вечно. Но ты ведь знаешь удел младших сыновей из обедневших дворянских родов?

– О да. Дорог для взросления у вас не так уж и много. Или в разбойники, или в солдаты. Ну, еще есть возможность послужить богатому покровителю или герцогу. В любом из перечисленных мною вариантов есть реальный шанс разбогатеть и выбиться в люди.

– Что-то вроде того, – скучным голосом подтвердил Мильвио. – Разбойник – слишком большой вызов для моей семьи. Надругательство над памятью предков, позор роду и все такое. Так что солдат – лучшее, на что я мог рассчитывать.

– Разумное решение. Хороший меч никогда не будет валяться на дороге, – одобрила Лавиани. – Он многим нужен.

– Отец подумал так же. Сперва меня учил мой дядя, потом нашли другого учителя. В Рионе. Я покинул фамильный дом и вернулся туда лишь раз, когда хоронил отца. И знаешь что, сиора. Я был очень удивлен, что за прошедшие годы вдали от родины этот мир показался мне…

Мильвио замолчал, и Лавиани, прекрасно понимая его, спросила:

– Маленьким? Незначительным? Пустым? Скучным? Ты осознал, что не хочешь влачить свою жизнь, любуясь лишь морем да апельсиновым садом и старым, с каждым годом ветшающим домом?

– Ты отлично обрисовала мои чувства.

– Не сомневаюсь. Запереть себя в сельской дыре, на земле, принадлежащей предкам, пускай и сильно заросшей сорняками, – не слишком веселая перспектива в жизни. Особенно после сверкающей Рионы. Вино, женщины, золото, слава.

– Хм…

– Неужели не так?

– Не основная причина. Хотя когда я был неопытен…

– Это называется юношеской глупостью, – внесла уточнение Лавиани.

– Пусть так, – весело согласился мечник. – Когда юношеской глупости во мне было гораздо больше, чем жизненного опыта, слава, деньги и красотки с ночными попойками казались довольно важны. Но я быстро вырос.

– Стоит поблагодарить судьбу.

– Каждый день только этим и занимаюсь.

– Тебя взяли в гвардию герцога?

– Нет.

– Меч оказался не так уж и хорош? – поддела она его, но он ничуть не обиделся.

– Моя любовь к вольной жизни – вот основная причина. В какой-то момент я решил, что не хочу служить. Не хочу быть с этими людьми, все время танцуя по лезвиям и участвуя в игре куда более опасной, чем бой в полном доспехе на палубе тонущего корабля. Я осознал, что передо мной лежит целый мир, полный загадок, тайн и прекрасных вещей.

Лавиани расхохоталась, и эхо ее смеха загуляло, отпрыгивая от стен, словно перепуганный заяц.

– Мы об одном и том же мире говорим, Фламинго? Прекрасных вещей? Это ты о развалинах, оставшихся после Катаклизма? Право, судьба к тебе благосклонна, подарив столько оптимизма. Тэо и Шерон говорят то же самое. Сплошной оптимизм!

– Тебе бы он тоже не помешал.

– Ха-ха. Смешно. И многое ты увидел?

– Многое. И ничуть не жалею. Я люблю путешествовать и не собираюсь останавливаться в ближайшие годы.

– Жизнь благородного бродяги? Не могу тебя осуждать. Это куда лучше того, как существуют другие. А что же твой меч? Отец бы тобой гордился?

Мильвио ответил с некоторой заминкой:

– Надеюсь на это. Фэнико дает мне возможность не думать о деньгах. Во всяком случае, большую часть времени.

– На наемного убийцу ты не похож. Служить более богатым не хочешь. Значит, остается один вывод: наемник.

– Всякое бывало, но война за деньги в прошлом. Предпочитаю преподавать школу клинка тем, кто готов платить.

Это удивило ее:

– Чтобы преподавать, Фламинго, нужно иметь репутацию. О тебе должны знать.

– Некоторые знают, – равнодушно ответил Мальвио. – И приглашают в гости. Мне не жалко делиться секретами мастерства с другими.

– Да ты вообще, как я посмотрю, добрая душа.

– Разве это плохо? – удивился треттинец.

Лавиани не ответила, остановившись, и тот, слыша это, спросил, положив руку на меч:

– В чем дело?

– Дорога дальше перекрыта. Дверь, – сухим тоном известила Лавиани и дернула ручку. – Заперто. Она сильно проржавела, но все равно еще надежна.

Мильвио нащупал преграду, провел пальцами по шершавому металлу:

– Были какие-то другие пути?

– Они вели вниз.

– Это лучше, чем ничего.

– Ты прав. Вернемся к ближайшей лестнице, спустимся на уровень и попробуем пройти там.

Коридор нижнего уровня оказался куда более узким, с грубо обработанным потолком. То и дело перемежающийся залами, в которых властвовали сквозняки, влага и ржавчина, пожравшие все, до чего могли дотянуться. Уцелел лишь камень, такой же незыблемый, как горы.

Один раз они вновь услышали шаги, но настолько слабые, что даже Лавиани сомневалась, что они ей не почудились. Звук пришел из вентиляционной шахты.

– Какая разница, что это или кто?! – отмахнулась Лавиани от Мильвио, который долго ждал, не повторится ли звук. – Еще один заблудившийся в этом тьмой забытом месте. И я буду последняя, кто побежит вниз, чтобы спасать его. Самим бы выбраться, Фламинго.

• Предыдущая
• 29/83
• Следующая