Герцогиня-дурнушка - Джеймс Элоиза - Страница 4

• Предыдущая
• 4/15
• Следующая

– Я не поняла, что это ты, Джеймс, – добавила Тео.

– Не поняла? – удивился он. – Но ведь я единственный человек в мире, который называет тебя Дейзи. Позволишь мне войти?

Девушка тяжело вздохнула и отошла от двери.

– Тебе не кажется, что ты бы мог все-таки называть меня Тео? Я просила тебя об этом уже, наверное, раз сто. Я не хочу быть ни Теодорой, ни Дорой, ни Дейзи.

Джеймс плюхнулся в кресло и запустил пятерню в волосы. Было ясно, что он все утро пребывал в скверном расположении духа – волосы стояли торчком. У него были красивые густые волосы; иногда они казались черными, но в лучах солнца отдельные пряди отливали бронзой.

«Вот и еще одна причина чувствовать себя обделенной», – подумала Тео. Ее собственные волосы не отличались красотой; они тоже были густыми, но какого-то невыразительного песочного цвета.

– Нет, – решительно возразил Джеймс. – Для меня ты Дейзи[1], и это имя тебе очень подходит.

– Ошибаешься, оно мне не подходит, – резко ответила Тео. – Дейзи бывают яркими и привлекательными, а я не отличаюсь ни тем ни другим.

– Ты очень привлекательная, – пробормотал Джеймс, не потрудившись даже взглянуть на девушку.

Она закатила глаза, но, по правде говоря, у нее не было причин сердиться на молодого человека – тот никогда не рассматривал ее внимательно, поэтому и не мог определить, привлекательна она или нет. Да и зачем ему это? Джеймс был всего на два года старше, и они делили детскую практически с пеленок, а следовательно, он прекрасно помнил, как Уигган шлепала ее за непослушание.

– Как прошел вчерашний вечер? – неожиданно спросил он.

– Ужасно.

– Тревельян не появлялся?

– Джеффри, конечно же, был там, – пробурчала Тео. – Только он ни разу не взглянул на меня. И дважды танцевал с этой волоокой Кларибел. Не выношу ее. Уверена, Джеффри тоже ее не выносит, и это означает, что он просто охотится за ее состоянием. Но если и вправду так… Почему бы ему тогда не потанцевать со мной? Мое приданое, должно быть, вдвое больше, чем у нее. Думаешь, он об этом не знает? А если не знает, – продолжала она, не переводя дыхания, – то, может, ты мог бы придумать способ как-то сообщить ему об этом? Но только так, чтобы это не выглядело слишком уж нарочито…

– Да, конечно, – ответил Джеймс. – Я мог бы, например, заявить: «Итак, Тревельян, тупоумный ты увалень, известно ли тебе, что наследство Теодоры достигает многих тысяч? Кстати, как твоя пара серых, которых ты недавно купил?»

– Ты мог бы придумать более искусный способ поставить его в известность, – сказала Тео, хотя понятия не имела, как это сделать. – И Джеффри вовсе не увалень. Он привлекательный и грациозный. Видел бы ты, как он танцевал с этой глупой Кларибел.

Джеймс нахмурился.

– Уж не та ли это, что воспитывалась в Индии?

– Да, она. Не могу понять, почему какой-нибудь проголодавшийся тигр не сожрал ее там. С ее пышными формами… она бы могла стать отличным воскресным угощением.

– Ай-ай-ай, – произнес Джеймс; впервые в его глазах замерцали смешливые искорки. – Юные леди в поисках мужей должны быть покладистыми и добрыми. А ты все продолжаешь отпускать эти чудовищно недоброжелательные замечания. Если не будешь вести себя должным образом, все светские матроны объявят тебя несостоявшейся невестой, и ты окажешься в весьма плачевном положении.

– Думаю, это только часть моей проблемы.

– Какова же другая часть?

– Я совсем не женственная и не грациозная. И, увы, похоже, никто меня даже не замечает.

– И тебе это не нравится? – Джеймс усмехнулся.

– Да, ужасно. И я охотно признаю это. Мне кажется, я смогла бы привлечь многих мужчин, если бы мне позволили просто быть самой собой. Но с розовыми оборками и жемчужными украшениями я похожу на мужчину еще больше, чем обычно. И хуже всего то, что я чувствую себя уродливой.

– Не думаю, что ты походишь на мужчину, – сказал Джеймс, наконец-то внимательно осматривая ее с головы до пят.

– Но та балерина, за которой ты ухаживаешь…

– Тебе не полагается ничего знать о Белле! – перебил Джеймс.

– Почему же? Мы с мамой были на Оксфорд-стрит, когда ты проезжал с ней в открытом экипаже. И мама объяснила мне все. Она даже знает, что твоя любовница – балерина. Странно, однако же, что ты взял себе любовницу, которую все знают – даже такие люди, как моя мать.

– Не могу поверить, что миссис Саксби сказала тебе такую чушь.

– Какую? Она что, не балерина?

Джеймс нахмурился и проговорил:

– Ты должна делать вид, что таких женщин, как она, вообще не существует.

– Не глупи, Джеймс. Леди всё знают насчет любовниц. И ты к тому же пока не женат. Вот если будешь продолжать это, когда женишься, – тогда я ужасно на тебя разозлюсь. И обязательно расскажу твоей жене. Так что берегись. Я этого не одобряю.

– Беллу? Или супружество?

– Женатых мужчин, разъезжающих по Лондону в компании роскошных блондинок, мораль которых крайне низка, – заявила Тео.

Джеймс уставился на нее с удивлением, а она добавила:

– Сейчас все это вполне приемлемо, но тебе придется бросить Беллу, когда женишься. Или ту, которая ее заменит к тому времени.

– Я не хочу жениться, – сказал Джеймс.

Тео послышалось в его голосе какое-то мучительное напряжение, и это заставило ее внимательно посмотреть на него.

– Ты поссорился с отцом, не правда ли?

Он молча кивнул.

– В библиотеке?

Джеймс снова кивнул.

– Он не пытался размозжить тебе голову тем серебряным подсвечником? – продолжала Тео. – Крамбл сказал мне, что уберет его оттуда, но я заметила, что вчера он был еще там.

– Отец разбил фарфоровую пастушку.

– О, это хорошо. Крамбл накупил их целую кучу на Хеймаркет и расставил на видных местах по всему дому в надежде, что твой отец будет швыряться ими, а не чем-нибудь ценным. Он будет очень доволен, что его план удался. Так о чем же вы там скандалили?

– Он хочет, чтобы я женился.

– Правда? – Тео была неприятно удивлена. Конечно, Джеймс должен жениться… когда-нибудь, но сейчас она предпочитала, чтобы все оставалось как есть и чтобы он принадлежал только ей. Ну ладно, ей и Белле. – Ты ведь еще слишком молод… – добавила она сочувственно.

– Тебе самой всего семнадцать, а ты уже ищешь мужа.

– Но я-то как раз в таком возрасте, когда девушки выходят замуж. Мама не позволяла мне дебютировать до нынешнего года именно из этих соображений. А мужчинам должно быть гораздо больше девятнадцати. Я думаю, что тридцать или тридцать один будет в самый раз. К тому же ты ведешь себя как юнец, то есть несообразно своему возрасту.

Джеймс снова нахмурился:

– Ничего подобного.

– Но это правда, – заявила Тео. – Я видела, как ты разъезжал вместе с Беллой, выставляя ее напоказ, словно новый сюртук. Наверное, ты поселил ее в каком-нибудь потрясающем маленьком домике, стены которого обиты атласом цвета стыдливого румянца.

Лицо Джеймса приобрело свирепое выражение, и это подтверждало догадку Тео.

– Она могла бы выбрать какой-нибудь оттенок синего, – продолжала девушка. – Женщины со светлыми волосами почему-то считают, что розовые тона выгодно оттеняют их кожу, в то время как синие, скажем лазурный или даже фиолетовый, были бы намного приятнее.

– Я ей непременно скажу. Ты пойми, Дейзи, не полагается упоминать женщин, подобных Белле, в приличном обществе. Не говоря уже о том, чтобы давать советы, как им обустраивать свои гнездышки.

– Когда это ты стал «приличным обществом»? И не называй меня Дейзи, – пробурчала Тео. – На ком ты думаешь жениться? – Ей неприятно было задавать этот вопрос. У нее всегда возникало что-то вроде собственнического чувства, когда речь шла о Джеймсе.

– У меня никого нет на примете, – ответил молодой человек, но уголок его рта слегка дернулся.

– Ты врешь! – воскликнула Тео. – У тебя точно кто-то есть! Кто она?

– У меня никого нет, – ответил Джеймс, вздохнув.

• Предыдущая
• 4/15
• Следующая