Ведун - Сахаров Василий Иванович - Страница 15

Однако не всё так радужно, и в том, что я видел, было кое-что вызывающее у меня беспокойство и внутреннее неприятие. Вокруг слишком много католических священников и сопровождающих их воинов-немцев, которые вели себя весьма дерзко. Они ходили по улицам, словно у себя дома – грудь колесом, взгляды наглые, мерзкий смех и явное презрение к местным жителям, которые, что характерно, гостей с Запада опасались. Мне это заметно и напоминало отношение к кавказцам и выходцам из азиатских диаспор в родной Москве, слишком ситуация похожа. Чужаки, передвигающиеся группами, чувствовали за спиной поддержку властных структур и диаспоры и часто сами нарывались на неприятности. В данном случае власть – это, само собой, князь и его наместник в городе, а диаспору представляли германские наёмники и монахи Камминского епископства, которое основано в землях поморян полтора года назад с разрешения Вартислава Грифина. Коренные жители, понимая, что в случае серьёзной заварухи, скорее всего, именно они окажутся крайними и виновными во всех бедах, наглых иноземцев пока терпели и старались избегать конфликтов. Впрочем, так вели себя далеко не все местные, и я имел возможность в этом убедиться.

Невдалеке от речных причалов на перекрёстке расположился облачённый в чёрную хламиду худой, нескладный католический поп, а рядом с ним четвёрка бойцов в толстых кожанках и при оружии. Священник обеими руками держал грубый деревянный крест высотой в свой рост и что-то гундосил, а поскольку говорил он с жутким акцентом, то проходящие мимо него люди, не говоря уже обо мне, его не понимали. Проповедника это разозлило, и он что-то приказал своим телохранителям.

Бойцы перегородили улицу и стали заворачивать горожан к кресту. Кто-то подходил и слушал проповедь чужеземца. Иные, видя такое дело, останавливались и шли к причалам в обход. А городские стражники сделали вид, что всё происходящее их ничуть не касается, и испарились. Мне было любопытно, и, не подходя к увеличивающейся группе людей, я стал наблюдать за этим действием со стороны. И только собрался обогнуть импровизированный уличный митинг, как увидел нечто интересное.

Быстрым шагом к Одре спускались два подростка лет по шестнадцать, крепкие парубки из горожан, которых, если судить по их резким движениям и горящим глазам, послали к реке по какому-то важному делу. А тут на их пути препятствие. Германцы указывают на крест, а затем на проповедника и что-то говорят. Парни огрызаются, и при этом, словно презрительная кличка, громко звучит слово «саксон».

Тогда один из немцев шагнул вперёд, ударил стоящего перед ним парня кулаком в грудь, и тот упал на землю. Его товарищ схватился за нож, а германцы за мечи. И кто знает, что было бы дальше, наверняка ничего хорошего, но в этот момент мимо меня к месту конфликта проследовал местный воин с оселедцем, длинным запорожским чубом на макушке, и светло-русыми отвислыми усами. Одет он был простенько, примерно как и я, белая рубаха, свободные штаны и сапоги. Однако пояс вояки был густо расшит золотыми нитями, а на нём в богатых ножнах висел прямой восьмидесятисантиметровый меч. И этот клинок, на мой непрофессиональный взгляд, являлся почти точной копией того, который достался мне в Ретропространстве и сейчас, обёрнутый несколькими слоями льняной ткани, висел за спиной.

Этот воин-одиночка молча встал между наёмниками и подростками. Просто стоит расслабленный человек, а против него звери, которым душу людскую на тот свет спровадить – всё равно что кружку пива опустошить. Но эти четверо против одиночки были словно дети перед взрослым мужчиной, хотя воин им ничем не угрожал. Хм! Явно не угрожал, ни словами, ни действием. Однако от него исходила опасность, которая ощущалась кожей, а когда взгляд воина замирал на ком-то из наёмников, тот опускал взгляд долу и делал шаг назад. И так один шакал отступил, второй, за ним третий и последний, который аж отпрыгнул назад, нелепо взмахнул грязными руками и рухнул на заднюю точку.

Люди вокруг проповедника и он сам замерли, а чубатый вояка, слегка усмехнувшись, ткнул пальцем в одного из охранников попа и, чеканя каждое слово, сказал:

– Ты, пёс, посмел ударить венеда. С тебя половина гривны серебром. До захода солнца принесёшь в Ремесленный конец и передашь кончанскому старосте. Если нет – беги, тебе не жить. И никто тебе не поможет: ни княжеский наместник, ни епископ, ни сам Вартислав. Я вас запомнил. А теперь пошли вон отсюда. Твари!

Рука воина привычно легла на оплетённую кожаными полосками рукоять меча, и наёмники, подхватив своего неловкого товарища, сбились вокруг проповедника, который разом утратил агрессию и задор и явно уже собрался уходить. Горожане, видя это, заулыбались и рассосались в разные стороны по своим делам. А славянин, который наверняка был знатным бойцом и владел навыками психологического подавления противника, посмотрел на подростков, кивнул в сторону порта и произнёс:

– Чего встали? Ищите того, кто нам нужен. Быстрее!

Парни сорвались с места и продолжили свой путь к реке. Я последовал следом за ними, и чубатый воин посмотрел на меня. Наши взгляды встретились, и мне показалось, что в воздухе между нами проскочила невидимая электрическая искра. Славянин в недоумении приподнял левую бровь, видимо, тоже что-то почувствовал, и медленно начал поднимать вверх правую руку. Не знаю, возможно, хотел задержать меня для разговора, но поговорить не удалось. Позади нас по улице раздался топот копыт. Это появился какой-то важный городской управленец в сопровождении конных стражников. Воин обернулся, а я прошмыгнул мимо и вскоре оказался возле причалов, вдоль которых стояли самые разные средневековые судёнышки, типы которых я не всегда мог определить. Расшиву знаю. Лодья знакома. Пару скандинавских драккаров видел. Но попадалось вообще нечто невообразимое, помесь галеры и генуэзской каракки, так что я особо на эту тему не думал, а занялся тем, ради чего сюда пришёл.

Для начала расспросил грузчиков, а затем подошёл к наблюдающему за разгрузкой своего судна рослому купцу, по виду и манерам нашему, славянину, которого звали Спех. С трудом объяснил ему, чего хочу, и он меня сразу понял. Видать, опыт общения с самыми разными людьми у него был немалый.

– Как тебя зовут и откуда ты? – спросил купец.

– Зовут меня Вадим из рода Соколов, я из Москвы. Это далеко отсюда, на востоке.

– И тебе надо в Волегощ?

– Да, – кивнул я. – Людей спросил, а они на тебя указали.

– Всё верно. Мы пойдём в Волин, а оттуда в Волегощ. Но только завтра с утра, не раньше. Устраивает?

– А ещё кто-нибудь туда идёт?

– Ага! – Он усмехнулся и указал рукой на большой двадцатирумный драккар, вокруг которого, словно мураши, суетились грузчики. – Тюркир Альсвандирссон на своём «Могучем Мышее» вот-вот от берега отвалит. Однако гарантий того, что с ним ты доберёшься в нужное место, тебе никто не даст. А у меня ещё ни один человек не пропадал.

– Тогда я с вами.

– Груз есть?

– Нет.

– Вещей много?

– Одна сумка и меч.

– Тогда с тебя десять ногат.

Цена была завышена вдвое, это я знал, а потому возразил:

– Три, уважаемый Спех. Это будет правильная плата.

– Кхм! – Купец закашлялся, но спорить не стал, а просто озвучил сумму, которая была реальной: – Раз всё знаешь, тогда пять ногат. Отправляемся рано. Чуть солнце встанет – и в путь. Ждать не станем. С тебя две ногаты задатка.

– Хорошо.

Не глядя, вынул из сумки два рубленых кусочка серебра и, подкинув их на ладони, передал купцу. После чего, довольный собой, уже по другому спуску, направился обратно в город. Весь день ещё впереди, и у меня много дел. Каких? Разных. Но в первую очередь следовало купить ножны для меча, вязаные носки без пятки, в которых здесь все ходили, и припасы: вяленое мясо, пару кусков сала, соль, хлеб, лучок и чесночок. В общем, обычные заботы. А потом до самого вечера я собирался просто гулять по центру Щецина и перед сном немного посидеть в общем зале постоялого двора, где можно отведать вкусной мясной похлёбки и выпить свежего местного пивка. Такой вот нехитрый распорядок дня, который (блин!) не сложился, был нарушен неприятной историей. А всё почему? Да просто я расслабился, стал воспринимать мирную суету города как нечто совершенно естественное и за это поплатился. Хотя, будь я внимательней и осторожней, ничего бы не произошло. Однако молодое тело пьянило, кровь играла, а от впечатлений слегка сносило голову. И вот результат. Впрочем, расскажу об этом по порядку.