Девушка из Моря Кортеса - Бенчли Питер Бредфорд - Страница 13

• Предыдущая
• 13/45
• Следующая

К тому времени солнце уже опустилось достаточно низко и начало наливаться красным цветом. Легкий ветерок овевал развешанное белье, и рукава рубашек слегка похлопывали под его дуновением. Миранда повела носом и кивнула в знак одобрения: это был хороший ветерок.

Над островом Санта-Мария могли дуть три разных ветра. Один не годился для сушки белья, другой был вполне сносен, а третий был то, что надо. Восточный ветер никуда не годился, потому что он дул над пустынной восточной частью острова и нес с собой пыль и грязь. Белье, высушенное на таком ветру, становилось грубым и жестким. Ветры с запада или с юга дули со стороны моря и были не столь плохи. В сухую погоду они несли легкий запах моря, но, когда влажность была высокой, становились тяжелыми от соленого тумана. Тогда белье подолгу не высыхало, было липким на ощупь.

Сейчас ветер дул с севера. Свежий и сухой, он, казалось, был сладким на вкус — ведь он прилетел с самой высокой части острова, где росли кактусы и дикие цветы. Это была, конечно, мелочь, но жизнь Миранды как раз и состояла из мелочей, хороших и плохих, и поскольку ветер выдался удачным, она была довольна.

Они зашли в дом и разожгли огонь, чтобы готовить ужин.

— Сегодня я видела манта-рэя, — сказала наконец Палома.

— Очень хорошо, — ответила Миранда, не поднимая головы от камина, в котором она разгребала потухшие угли перед тем, как положить дрова.

— Он был ранен. Я думаю, он запутался в рыбачьих сетях.

Миранда опять хотела повторить: «Очень хорошо», но поняла, что ничего хорошего на этот раз нет, и сказала только:

— Вот как?

— Он двигался с трудом. Из его раны торчали веревки. Наверное, ему было очень больно.

Теперь Миранда совсем не знала, что ответить, и просто кивнула головой.

— Я хотела ему помочь, но...

— Бог позаботится о нем, это Ему решать, — поспешно сказала Миранда.

Ей, видно, казалось, что, быстро выпаливая слова, она подчеркнет свою мысль и убедит Палому не вмешиваться в естественный ход вещей. Так ведет себя в споре тот, кто сбивается на крик, зная, что все равно проиграет.

— Замечательно, — сказала Палома, — значит, Он хочет, чтобы этот манта-рэй умер в агонии или был съеден акулами.

— Если на то Его воля, да будет так.

— Да будет так, — повторила Палома.

Ей не хотелось спорить с матерью. В этом споре не могло быть победителей, только проигравшие.

— Что за сказки ты рассказываешь на этот раз? — раздался из-за спины Паломы голос Хо.

Она обернулась. Хо, ухмыляясь, привалился к дверному косяку.

— Так, ничего, — ответила Палома.

Она не знала, какую часть их разговора успел подслушать Хо, но ей совсем не хотелось обсуждать с ним свою встречу с манта-рэем. Большое раненое животное вызывало у Хо определенные мысли — о цене за фунт.

— Гигантский морской дьявол, раненный и истекающий кровью, и сестра милосердия Палома, ухаживающая за ним, — захихикал Хо, входя в комнату. — Мама, зачем ты слушаешь эти глупые россказни?

— Ладно тебе, Хо, — ответила Миранда и занялась камином.

— Иногда я спрашиваю себя, покидала ли ты вообще когда-нибудь причал, — сказал Хо Паломе. — Иногда мне кажется, что ты просто сидишь здесь целый день, а потом выдумываешь эти сказки.

— Думай, что тебе заблагорассудится, — сказала Палома.

После короткой паузы Хо вдруг спросил:

— Ты и в самом деле видела большого манта-рэя?

— Да.

— И он не напал на тебя?

— Да нет же!

— Должно быть, он действительно был серьезно ранен. Морские дьяволы очень злобны.

Палома вновь не стала спорить. Если Хо желает верить в это, она не будет его переубеждать.

— Он был очень большим?

— Да, очень, — ответила Палома. — Больше этой комнаты.

Хо присвистнул:

— Это же целая куча денег!

— Видишь, мама? — сказала Палома. — Стоит ему услышать о раненом животном, он тут же думает, как бы его убить.

— Что ж, Палома, — выговорила Миранда, — так мы добываем себе пропитание.

— Твоя же лепта просто непомерна, — с сарказмом сказал Хо. — Хотя бы раз ты приносила рыбу в дом? — Он поднял вверх палец. — Хоть одну рыбешку? Всего лишь одну?

— Я...

— Что — ты? Ты — ничего. Где этот манта-рэй?

Палома неопределенно махнула в сторону моря:

— Вон там.

— Где — там?

— В море.

— Я знаю, что в море. Где в море?

— Это не имеет значения. Он все равно уплыл.

— Откуда ты знаешь?

— Я знаю, потому что я причинила ему боль и он уплыл прочь.

— Как ты причинила ему боль?

— Я вытащила часть веревок из его раны, и это причинило ему боль, — сказала, не подумав, Палома.

Миранда поднялась на ноги. У нее был ошеломленный вид:

— Что ты сделала?!

— Ты подплыла так близко? Я не верю! — воскликнул Хо.

— Что ж, не верь, — сказала Палома, прекрасно зная, что Хо верит каждому ее слову.

— Что ты сделала? — снова спросила Миранда.

— Не беспокойся, мама, — сказала Палома. — Это было не опасно.

— Она права, мама, — встрял Хо. — Это было не опасно, потому что на самом деле этого не было.

Миранда смотрела то на Хо, то на Палому, не зная, кому из них верить. Но она чувствовала, что основания для тревоги у нее были: если Палома сделала так, как она говорит, Миранде нужно беспокоиться за ее жизнь; если нет — тогда беспокойство вызывало то, что ее дочь любит приврать.

Видя, что мать в растерянности, Палома повторила:

— Не волнуйся, мама. Главное, что мы все здесь, в безопасности.

Миранда поверила ей, потому что ей хотелось поверить, — и вернулась к своей работе.

Хо больше не упоминал о манта-рэе. За ужином он без тени хвастовства рассказывал о сегодняшней рыбалке, о том, что он поймал и что надеялся поймать. Здорово, говорил Хо, что окунь поднялся в цене, но причина в том, что окуня становится все меньше. Или же рыбьи стаи просто решили переселиться на другое место.

— Там, где ты плаваешь, встречаются окуни? — спросил он Палому.

— Немного — да.

— Больше или меньше, чем раньше?

— Вроде бы столько же, — пожала плечами Палома.

— Ты бы принесла немного рыбы домой.

— Я не ловлю рыбу.

— Я знаю. — Хо помолчал секунду. — Как-нибудь я приплыву посмотреть на твое любимое место.

Все внутренние системы тревоги Паломы тут же пришли в действие, но она продолжала сидеть на стуле, развалившись, и старалась казаться равнодушной.

— Не стоит тратить время. Там, в общем-то, нечего смотреть.

— Почему же ты постоянно туда плаваешь?

— Я продолжаю изучать разные вещи. — Палома взглянула на брата. — Те, что велел мне изучить отец.

Хо поджал губы и отвернулся:

— Да-да, конечно.

После ужина Миранда вымыла чашки и тарелки, а Палома протерла стол мокрой тряпкой. Хо сидел и наблюдал за ней.

— Я принял решение. Я хочу, чтобы ты научила меня нырять, — сказал Хо после долгого молчания.

— Ты действительно этого хочешь? — Это был первый раз, когда Хо попросил Палому чему-нибудь его научить. — Зачем тебе нырять? Ты ведь сам говорил, что это пустая трата времени.

— Да, но, возможно, я был не прав.

Палома взглянула на мать:

— Похоже, Хо заболел.

— Он просит тебя помочь, — строго сказала Миранда. — Что ты на это скажешь?

Палома посмотрела на Хо.

— Но ты же знаешь, как нырять. По крайней мере, ты нырял однажды.

— Ах да, — сказал Хо, заливаясь румянцем. — Тогда у меня не очень-то вышло.

Палома помнила всю историю, как Хобим шаг за шагом учил Хо нырять: сначала там, где воды было по колено, затем — по горло, потом там, где вода скрывала его с головой, потом — на глубине трех-четырех метров.

Хо прошел все уроки, знал все правила, делал все так, как говорил ему отец, но люто ненавидел весь этот процесс. В воде он чувствовал себя некомфортно, неестественно, а на глубине вода и вовсе казалась ему угрожающей. Но он ни разу не посмел сказать об этом отцу, так как одобрение Хобима ценил больше всего на свете. Не менее важно для него было быть вместе с отцом, проводить с ним дни, а сделать это можно было, только ныряя вместе с ним. Поэтому Хо пытался пересилить себя.

• Предыдущая
• 13/45
• Следующая