Митяй в гостях у короля - Дроздов Иван Владимирович - Страница 38

• Предыдущая
• 38/46
• Следующая

Не поворачиваясь к нему, Мария сказала:

— Странный вы человек! Даже и теперь, когда открылась ваша предательская роль, говорите со мной как ни в чем не бывало.

Стеблов ответил не сразу. И заговорил с ней тоже тихо, спокойно:

— Я вас не предавал. Наоборот, пытался спасти.

Потом они долго молчали. Марии его признание показалось лживым. Она подумала: «Какой коварный человек!» Но в то же время где-то под сердцем шевельнулось и сомнение. Было в нем что-то такое, что вызывало жалость, какая-то тайна.

— Как вы сюда попали? Чем занимаетесь? — расскажите мне.

И снова молчание. На эти вопросы, он, казалось ей, уж и совсем не станет отвечать. Но Максим ответил:

— Я муж внучки Соломона Флокса и правнучки — старого Флокса, ну, того, кому принадлежит дворец, в который мы вас привезли.

— А шейх Фарид Дауд? Я встретила его там и поговорила, кажется, не совсем вежливо.

— Фарид Дауд? Да, он властелин Южного Эмирата. Живет неподалеку. Ему сообщили, что банк Флокса терпит катастрофу — вот и пожаловал. Он крупную сумму держит в этом банке, естественно — беспокоится.

— А вы… — тоже беспокоитесь?

— Я?.. Как вам сказать?.. Старики Флоксы сыплются — у них одна наследница: моя жена. Казалось бы, должен зубами вцепиться — и в наследство, и в супругу, но я к миллиардам охладел; не знаю, что с ними делать.

— С деньгами-то?.. Есть и пить сладко. И жить в свое удовольствие. Сегодня на пляжах Ливана косточки греть, завтра — на Канары махнуть.

— Ливан, Канары… С моей-то женой! Девять пудов веса. Не во всякое кресло втиснется.

— Сто сорок четыре килограмма!

— Ну, да. Таких-то вот, как вы, трех на нее надо, а то и четырех.

— Зачем же вы на ней женились?

— Черт меня попутал! А к тому ж тогда-то в ней лишь сто пять килограммов было. Одно достоинство: внучка банкира. А бедному артисту, которому ни ролей, ни зарплат не давали, соблазн-то вон какой! Э-э, да что говорить! Тошно мне! А тут еще ваш подопечный и, как я слышал, дружок любезный по банку шарахнул. Все счета новых русских полетели…

— Не дружок он мне, — недовольно проговорила Мария, — а любимый. Я за него замуж выйду. А ударил он вас — за дело: за меня вы получили, и за тех, кого там, в России, ограбили. Вам-то, Максим, не совестно сородичей своих голодом морить и обирать стариков, детишек?.. И меня вот в плену держать?.. Ведь за всё это платить придется. Или вы в Бога не верите? А Бог-то — он есть, мы все под ним ходим, и от него всё в мире. Соломон Флокс уже получил свое, а там и женушки вашей черед придет. Да и вы заплатите. Он-то, Господь, и зло попускает, да только тех, кто дьяволу продаётся, всё равно накажет.

— Меня уж наказал: свободу жизни отнял, свет заслонил.

— Есть преступления, за которые ещё и построже карает.

— На что намекаете? На пушку лептонную? Говорил нам Саид… Неужели этот, как его?

— Дмитрием зовут.

— Неужели Дмитрий и по башке шарахнуть может? Но если так, то Россия-матушка какую силу обрела? Если пушку да военным отдать?..

— Военным пушку не отдаст, но сам распорядиться может. И первому вслед за Флоксами вам достанется. Ведь это вы меня у Флокса в подвале заперли, а теперь вот и сюда привезли.

К удивлению Марии Максим эту ее угрозу спокойно воспринял. Поднялся и пошел к реке. Долго купался, нырял и громко фыркал. Потом крикнул:

— Мария Владимировна! Идите купаться.

Мария встала, потянулась и тоже вошла в воду. Поплыла на средину. Максим ей крикнул:

— Далеко не заплывайте! Там опасно.

Мария вернулась. Спросила:

— Какая тут опасность?

— А вон катера ходят. Это они вас стерегут. Могут на борт поднять и сюда на берег доставить.

— А-а… понятно. И все это ваши проделки?

— Нет тут моей вины, Мария Владимировна. Я и сам у них пленник. Но об этом я расскажу вам позже. Долгий будет это разговор.

Он протянул ей руку, но Мария, не заметив его любезности, прошла к своему месту.

Солнце клонилось ко второй половине дня, небо становилось синим и прозрачным.

Мария теперь верила, что Максим ее союзник и при наличии счастливых обстоятельств поможет ей выбраться из плена.

Дмитрий и Евгений круглосуточно сидели за компьютером. Один ложился спать, другой дежурил — и так изо дня в день. Работы у них все прибавлялось. Адмирал Крамер, получив предметный урок, затаился, но что-то замышлял. В прессе и на радио нагнеталась истерия о каких-то смертоносных баллонах, якобы хранившихся во многочисленных дворцах короля Хасана и шейха Мансура. Общественность готовили к нанесению удара.

Однажды в полночь прибыл король Хасан. Сидел у Дмитрия в глубоком раздумье.

— Вы чем-то озабочены, ваше величество?

— Да, Митя. Боюсь, что ракета придет с какой-то нейтральной и очень далекой от нас территории. Говорят, теперь есть ракеты, стелящиеся по земле. Такую-то и ты, наверное, не сумеешь поймать?

Дмитрий не торопился утешить короля. Он контролировал многие командные пункты Америки и стран НАТО, но не был уверен, что контроль его абсолютный. И король, услышав сердцем его замешательство, встревожился еще более.

— У тебя есть лептонная пушка.

— Да, ваше величество. Но малая оплошность — и она убьет человека насмерть.

Понимаю. Ты не хочешь никого убивать, я — тоже. Но нельзя ли ею попугать?

— Можно, конечно, но лептонное орудие способно спровоцировать большую войну. Ситуация выйдет из-под контроля, и я не сумею предупредить пожар. Лептонное оружие — это как граната в руках шалуна-мальчишки: неосторожное движение и взорвется.

Король понимающе качал головой. Он сидел в глубокой думе и не знал, что предпринять и как разогнать сгущавшиеся над его страной тучи.

Неожиданно сказал:

— От Марии Владимировны есть вести?

— Она звонит мне почти каждый день. Уверяет, что живет в прекрасных условиях и что никакой опасности для себя не видит. Но, сказать по совести, боюсь, как бы она в качестве заложницы не попала к американцам. Тогда они будут меня шантажировать.

— Вы не можете показать на карте точку, где она находится?

— Пока нет, не знаю.

Дмитрий говорил неправду: он знал, что Мария — пленница Флоксов и у них бывает шейх Фарид Дауд. Но скажи он об этом королю, так тот бы немедленно принял крутые меры. Конфликт мог перерасти в гражданскую войну, а этого Дмитрий не желал. Он искал свой вариант действий — не такой жесткий, бескровный.

Мудрый, проницательный король, казалось, понял тайные мысли молодого друга, оценил его благородство, но не успокоился. Судьба Марии волновала его все больше. Он тоже искал свои варианты.

Было уже поздно, а король не уходил. Он знал, что Дмитрий работает по ночам, не хотел покидать то волшебное место, где он чувствует в безопасности не только себя, но и свою страну, весь арабский мир, который в этот беспокойный век вступил в борьбу с самыми темными и страшными силами и пока несет в этой борьбе неисчислимые потери. Миллионы арабов лишаются крова, другие голодают, — вот и его страна не может продавать нефть и кормить граждан, не может торговать с выгодными партнерами. Запреты, запреты… А нарушишь — завешивают бомбу над головой, грозят учинить Хиросиму или Нагасаки.

Король прилег на диван, задремал, а Дмитрий «охотился» на компьютеры военных штабов Америки, ставил их на учет и на сигнализацию. Он хотел бы завершить такую программу, при которой каждое подозрительное «движение» американских военных вызвало звуковой сигнал тревоги на обоих компьютерах — у него и у Евгения. Боялся он двух вещей: ракеты, посланной с неизвестной ему базы, и — команды на отправку Марии в Америку или куда-нибудь подальше.

По Интернету пришел сигнал из Москвы. Просили к телефону Марию.

— Кто спрашивает?

Абонент замялся, что-то промычал в ответ.

— Пока не скажете, кто спрашивает, Марию не позову.

— Ну, я это, я… Муж Марии Владимировны, Аркадий.

— Я уже вам сказал однажды, чтобы Марию Владимировну не беспокоили, но вы меня ослушались. За это я вас оштрафую. Завтра утром свяжитесь с банками — ваши деньги хранятся в четырех банках — и вы узнаете сумму штрафа.

• Предыдущая
• 38/46
• Следующая