Слово Императора (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна - Страница 30

• Предыдущая
• 30/81
• Следующая

Гости неуверенно переглянулись, с надеждой косясь на Императора, но тот временно прекратил реагировать на внешние раздражители, крепко сжав меня в объятьях и шумно дыша в ухо. Что-то мне подсказывает, рановато он решил гостей привести, и надолго его терпения не хватит.

— Просто это… в вашем представлении, наверное, вассальная клятва. Сейчас уже трудно докопаться до истины, но, насколько я себе это представляю, клятва даётся скорее Владыке, чем Императору. Но, конечно, всех озадачило не столько это, сколько… Цвет одежды может быть сиюминутной прихотью, а клятва — уже очень серьёзный шаг, её невозможно отменить. Руамар, может, мы перенесём это мероприятие на другой момент? — не выдержал Мунар, потому что Император в этот момент рывком перетянул меня к себе на колени, прижавшись губами к шее.

— Я вам мешаю? — раздражённо откликнулся оборотень.

— Мунар опасается, что мы мешаем тебе, — дипломатично возразил самый старший из присутствующих.

— Когда это случится, я вам скажу. Знакомьтесь, вы здесь для этого, — огрызнулся Император.

И мы, неуверенно переглянувшись, начали знакомиться. Можно подумать, у нас был выбор!

Император Руамар Шаар-ан

Спонтанно принятое решение абстрагироваться от разговора неожиданно вытащило меня из того тупика, в который я сам себя загнал, организовав эту встречу прямо сейчас.

Когда я планировал позвать «в гости» группу тех, кого с некоторыми допущениями мог назвать друзьями, я считал это отличной идеей. Было действительно необходимо ввести Александру в этот круг, показать им её и заручиться их поддержкой. Кроме того, я действительно получал удовольствие от лёгкой жизнерадостной атмосферы, царившей на подобных встречах. Более того, в тот момент, когда они пришли, я в самом деле был рад их видеть.

А потом вдруг интерес угас, как задутая свечка. И, выключившись из беседы, я получил возможность обдумать столь внезапный перепад собственного настроения.

Самая очевидная версия, — с кровью Первопредка и желанием уединиться с женой, — в этот же момент с треском рухнула. Потому что, стоило мысленно отгородиться от присутствующих, раздражение угасло. Более того, с искренним недоумением я отметил, что присутствие человечки, ощущение её близости и запах не просто не тревожат, а, наоборот, успокаивают.

Не было подавляющего волю первобытного желания, сводившего с ума в первый день после обряда. Я мог обнимать женщину, иногда касаясь губами нежной кожи шеи, и при этом — связно мыслить. И это тоже было необычно, странно и потому — неправильно. Поскольку объективных причин для изменения собственного поведения я не видел, разумное предположение оставалось только одно: всё дело в настроении зверя и его чувствах.

Как воспринимать и как договариваться с этой частью собственного «я», каждый оборотень решал для себя сам. Некоторые умудрялись жить, не отделяя звериную половину от человеческой; я смутно понимал, как у них это получалось. Большинство оборотней всё-таки персонифицировали животную сущность, так было удобнее. Да и, кроме того, даже при таком разделении конфликт двух частей сознания воспринимался довольно болезненно, а уж в его отсутствие…

Для меня зверь внутри был почти отдельной личностью, с которой мы делили на двоих тело. Да, ведомой, зависимой, но наделённой своим характером и своими желаниями.

Кровь Первопредка действовала, насколько я знал, главным образом именно на эту ведомую инстинктами сущность. Отчасти поэтому я сомневался, что на человеческую женщину оно подействует должным образом. По собственному же нынешнему состоянию я мог сделать единственный неожиданный вывод: зверь эту женщину принял, посчитал своей и… успокоился. Во всяком случае, на её счёт. А для того, чтобы уточнить подробности, существовал единственный способ, и я намеревался к нему сейчас прибегнуть.

На «разговор» зверь вышел с некоторой неохотой, как будто ему было не до меня, что само по себе было странно. Дальнейшее же общение с ним здорово меня озадачило: он нервничал. Ему было не по себе, он беспокоился и стремился спрятаться в нору, да ещё так, чтобы все «свои» — ближний круг, воспринимавшийся им почти как семья, — были рядом под наблюдением. Причину и источник беспокойства определить так и не удалось.

Проще говоря, я инстинктивно и очень ясно ощущал какую-то неприятность, причём настолько серьёзную, что она умудрилась перебить действие крови Первопредка. И я бы легко списал все эти ощущения на явно существующий где-то рядом заговор, который по горячим следам пытались распутать ищейки Инварр-ара, но отчётливой угрозы не ощущалось. Просто беспокойство, тревога и… полное непонимание происходящего.

Я попытался проанализировать ситуацию и собственную странную реакцию, но ни логические выкладки, ни ассоциативные цепочки ни к какому конкретному выводу меня не привели. Вариантов было множество, и ни на одном из них я не мог остановиться. И заговор, и окончательное утверждение мира с ближайшим соседом, и возможная ответная реакция застигнутого врасплох Малого Совета, и катаклизмы вроде штормов или землетрясений, и даже мой собственный брак с личной точки зрения, — все эти причины были равновероятны. Или, вернее сказать «равно невероятны», потому что ни на одной так толком и не удалось остановиться.

В итоге так и пришлось оставить этот вопрос нерешённым, отложив назавтра. Мало ли, какие неприятности может ощущать зверь! Может, завтра пойдёт дождь, и у него лапы ломит. Фигурально выражаясь.

Пока я занимался самокопанием, гости к моему удовольствию самостоятельно развлекались разговором, к ещё большему удовольствию включив в этот процесс и Александру. Некоторое время я прислушивался к увлечённой беседе, наблюдая за присутствующими. И судя по тому, что увидел и услышал, Александру одобрили все, даже Ранвар, а это была высокая похвала. Только Иммур поглядывал настороженным, но он и мне до конца не доверял. Первопредок порой шутит довольно скверно, и когда жизнь складывается из череды чужих предательств, перемены к лучшему сложно воспринимать всерьёз. Иммур вот за семь последних лет не научился.

Императрица и Нар при посильном участии моего главнокомандующего оживлённо спорили о достоинствах, недостатках и перспективах нового метода литья чугуна, изобретённого в Тыбарском Конгломерате совсем недавно и уже благополучно украденного всеми соседями. Спор протекал на фоне привычного обмена шпильками не интересующихся данной темой Иммура и Шарры.

От наблюдений меня отвлекли прикосновения пальцев Александры. Той рукой, которой она для удобства приобнимала меня за плечи, женщина начала медленно и, судя по всему, совершенно машинально поглаживать и массировать мне затылок и тыльную сторону шеи. Я прикрыл глаза, снова теряя интерес к происходящему вокруг, только уже по другой причине. Более того, настолько расслабился, что умудрился выкинуть из головы и все предыдущие проблемы, чему только обрадовался. Всё равно сейчас найти решение я не сумел, и до утра вряд ли что-то изменится, так стоит ли попусту забивать голову?

Очнулся я от повисшей тишины и, главное, того факта, что женщина в моих объятьях замерла.

— Что такое? — недовольно уточнил, окидывая взглядом таращащихся на меня присутствующих. Все выглядели не то ошарашенными, не то смущёнными, одна Шарра обеими руками закрывала себе рот, явно прилагая все усилия к тому, чтобы не рассмеяться, хотя её всё равно выдавали глаза.

— Кхм, — растерянно отозвалась Александра. Она смотрела на меня очень удивлённо и чуть насмешливо. — Не знала, что вы умеете мурлыкать.

Я раздосадованно поморщился, Шарра всё-таки не выдержала и захихикала, а Ранвар поднялся на ноги.

— Пожалуй, нам пора, и так засиделись, — сообщил он, и остальные тоже дружно засобирались, даже Нойр-ан, почему-то выглядящая совершенно счастливой. Покинули нас они весьма поспешно.

— Я опять спросила что-то не то? И это тоже ужасно неприлично? — растерянно переведя взгляд с закрывшейся двери на меня, уточнила человечка.

• Предыдущая
• 30/81
• Следующая