Разрушенные (ЛП) - Винтерс Пэппер - Страница 90

• Предыдущая
• 90/107
• Следующая

Я вздрогнула, опустив взгляд. Я не могла смотреть на него.

— Он нуждается в тебе. Не злись.

Даже сейчас Клара сводила меня с ума.

Фокс шагнул вперед.

— Пожалуйста. Я знаю, как сложно довериться мне. Позволь мне объяснить.

Злость взорвалась во мне.

— Объяснить? Объяснить? — мое разбитое сердце собралось по кусочкам у меня в груди, сбросив меланхолию и искрясь раздражением и яростью. — Как насчет того, что я объясню? Ты. Оставил. Меня. Ты убежал, когда я больше всего в тебе нуждалась. — Я махнула рукой, желая ударить его. — Ты говорил, что мы нужны тебе, ты обещал работать, чтобы нас заслужить — все это была херня. Ты никогда не изменишься. Ты смотрел, как моя маленькая дочка умирает — та же самая девочка, которая ты наделся, исцелит тебя, — и ты убежал, потому что для тебя ничего не осталось.

Вся серость и печаль во мне внезапно взорвались золотыми искрами. Я толкнула его, уткнувшись пальцем ему в грудь.

— Что ты хочешь, чтобы я сказала, Фокс? Что мне жаль, что тебе больно? Что мне жаль, что ты влюбился в нее, а она так скоро ушла? — я выбросила руки вверх. — Ты хочешь, чтобы я простила тебя за то, что оставил меня разбитую и одинокую в твоем офисе? Хочешь узнать, как меня чуть не сломало то, что я должна была плакать в руках Оскара или Бена, но не в твоих? Как насчет того, что не имеет значения, что ты обещаешь, ты всегда разрушаешь свои обещания! Ты никогда не сможешь дать мне то, в чем я нуждаюсь. Ты никогда не будешь в состоянии поддержать меня или даже спать рядом со мной.

Злость и безумие внутри меня внезапно утихли как ураган, который внезапно рассеялся в воздухе. Я тяжело вздохнула.

— Я не знаю, чего ты хочешь от меня, Фокс. И честно говоря, мне плевать.

— Не ругайся с ним, мамочка. Ему больно. Так же, как и тебе.

Я ненавидела, что голос Клары стал моей совестью. Я ненавидела то, что она говорила правду. И ненавидела то, что не имело значения, что я говорила или делала, я не могла игнорировать ее. Я никогда не смогу игнорировать свою дочь.

Изображение маленького мальчика снова вернулось, и я знала, что должна рассказать Фоксу о нем. Он заслуживал знать. Я не могла забрать от него еще одного члена семьи — я не была такой коварной. Он мог разрушить меня, но я не буду отвечать за его дальнейшее разрушение. Ему не нужна моя помощь в этом.

Фокс провел рукой по бронзовым волосам, глядя на холм, где я развеяла останки Клары.

— Черт, это все так неправильно. Я ненавижу себя за все, что сделал тебе. — Его челюсть сжалась, и влага блестела в глазах. — Если бы ты знала, как сильно я ненавижу себя. Как сильно хочу пожертвовать своей жизнью, чтобы ты никогда не чувствовала такую боль.

Его большое тело дрожало, стальные мышцы на плечах перекатывались, его жалкий вид превратил мою ярость в задумчивую тоску. Клара была права. Он страдал. Сильно.

Он был один — справлялся со смертью Клары без чьей-либо поддержки. Он сделал, один Бог знает что, чтобы найти хоть какое-то подобие мира, и я больше не могла злиться. Я не могла ненавидеть его за грехи, которые он вызвал, потому что в конечном итоге, он не был за это ответственен.

Прощение.

Это было как лекарство — согревающее и успокаивающее меня. Превратившее мою злость в неохотное принятие. Я знала, что если он потянется обнять меня, я прощу его. Если он сможет обернуть свои руки вокруг меня и даст мне убежище, чтобы поплакать, я прощу его за все.

Объятие дало бы мне надежду.

Объятие показало бы мне молчаливое обещание.

Но просить его обнять меня, было как просить луну. Это было невозможно, и он не мог быть тем, в ком я нуждалась. Порочный круг был завершен. Настало время поделиться новостями, которые я никому не рассказывала, и уйти. Если он захочет быть частью жизни ребенка, я не буду препятствовать ему. Но я больше не могла делиться ничем своим с Роаном Фоксом. Я не выдержу еще больше горя.

Выпрямив спину, я сказала:

— Фокс, я…

Фокс двинулся вперед, и я почувствовала его аромат дыма и металла. Еще он пах солью — слезами и печалью. Мое сердце сжалось в маленький шарик от мысли, что он скорбит в одиночестве.

Его глаза вспыхнули.

— Перестань называть меня так, черт побери, — зарычал он. — Как много раз мне нужно сказать тебе, чтобы ты называла меня Роан? Клара так делала. Она понимала, почему мне нужно, чтобы ко мне так обращались. — Он запустил свои руки в волосы, выглядя уставшим и изнуренным. — Черт побери, Зел. Фокс ушел. Он мертв. Я убил его три ночи назад, когда пытался изменить свое прошлое. Я больше никогда не хочу слышать, как ты называешь это имя снова.

Злость снова вернулась. Он проигнорировал мою сердечную исповедь и сфокусировался на том, что было нужно ему. Эгоистичный ублюдок.

— Чего ты хочешь? Что насчет того, что хочу я? — я резко засмеялась. — Ты оставил меня, когда я больше всего в тебе нуждалась. Ты. Сбежал. Ты не можешь прикасаться, не можешь любить, ты даже не можешь быть здесь для меня. Почему я должна помнить о том, что не нужно называть тебя Фоксом, когда у меня нет намерения, видеть тебя снова?

Он внезапно перешел в движение. Его огромные руки на моих плечах порождали ощущение власти на моей коже, прямо как в тот момент, когда мы впервые прикоснулись друг к другу. Место прикосновения трещало, горело — ощущение со свистом проносилось через мою нервную систему, оставляя меня запертой в его хватке.

Я втянула воздух, мое тело гудело от таких разных ощущений. Мой шокированный взгляд встретился с его, ледяным и преследуемым призраками. Его кожа была мертвенно-бледной, а скулы составляли яркий контраст. Он выглядел так, как будто не спал несколько дней. Но под бледностью призрака он сиял связью. Он тоже это чувствовал. Горел так же, как и я.

— Чувствуешь это? Это судьба. Нам предназначено быть вместе. Пожалуйста, Зел. Ты не знаешь? Ты не знаешь, как я, черт побери, сильно забочусь о тебе? Как сильно скучаю по тебе? Я не убежал — я ушел, чтобы найти искупление. И я могу касаться. Я прикасаюсь к тебе. — Он сделал вдох, наклонившись ближе, отправляя еще большую дозу ярости по моей крови. — Я здесь. Для тебя. Навсегда, если ты примешь меня. Только, пожалуйста, прости меня.

— Он не плохой человек. Я люблю его, поэтому он не плохой.

Мои колени подогнулись, и мысли вылетели из головы. Я повела плечами под его хваткой, желая, чтобы он отошел. Я не могла справиться с тем, что он вызывал во мне. Я не могла поддаться этому еще раз. Он не был безопасным. Для моего спокойствия или моего рассудка.

— Как ты можешь говорить это? Ты правда считаешь, что я могу вернуться к тебе? Даже если я прощу тебя за побег, это не меняет факта, что ты не можешь дать мне то, в чем я нуждаюсь. Ты опасен для всех, кто подходит к тебе близко. Взрослого, ребенка, младенца — если они прикоснуться к тебе неправильно, ты убьешь их.

Я не могла сказать ему. Я не могла позволить ему быть рядом с его ребенком, так как я никогда не смогу доверять ему. Мое сердце билось о мои ребра в ужасе. «Я ношу твоего ребенка, но не могу сказать тебе, потому что не доверяю, что ты не убьешь его».

Его лицо исказилось, потемнев от гнева.

— Я не могу жить без тебя, dobycha.

Мои глаза распахнулись шире.

— Не называй меня так. Я не твоя добыча. Я, черт побери, с тобой на равных и… — Я не знала, что еще сказать. Я повела плечами и пробормотала: — Даже если бы я захотела, — провела рукой по лицу, мне было так тяжело, я устала. — Ты разрушил меня Фокс, и сейчас я хочу, чтобы ты отпустил меня.

Как любовь могла быть такой неправильной?

Как могло это все быть зря?

Снова подняв голову, я закрылась в себе. Мне нужно было уйти от него, чтобы я могла вернуться к оплакиванию Клары.

— Оставь меня в покое, пожалуйста. Я не хочу обсуждать это. Сегодня день не для нас. Он для Клары. И у тебя нет уважения к ее памяти, раз ты заставляешь меня ругаться с тобой.

Фокс обнажил зубы, его руки сильнее вцепились в мои плечи. Я задрожала, когда еще одна волна напряжения и энергии зажгли меня изнутри.

• Предыдущая
• 90/107
• Следующая