Черная моль (Черный мотылек) др.перевод - Хейер Джорджетт - Страница 58

— Так вы… вы хотели, чтоб Лавиния вышла замуж именно за меня? Чтоб потом выжимать из меня деньги? — медленно произнес Карстерс.

Тонкие ноздри герцога дрогнули.

— Однако, вы грубы, — заметил он.

— Вам было выгодно, чтоб Джека опозорили, вот оно что? Вы думали, что я завладею всеми его деньгами? Вы… вы…

— Негодяй? Однако по крайней мере все же признайте, что негодяй честный. А вы… э-э… бесчестный святоша, вот кто! Ни за что бы не поменялся с вами ролями!

— Знаю! Нет на этом свете более подлого человека, чем я! — с жаром воскликнул Карстерс.

Его светлость усмехнулся.

— Очень мило с вашей стороны, Ричард, признавать это, однако не кажется ли вам, что несколько запоздало? — тут его, по-видимому, осенила новая мысль. — Так вот почему вы позволяете Лавинии уйти?

Ричард склонил голову.

— Я не имею права задерживать ее. Она… выбрала свою дорогу.

— Она знает? — резко спросил Трейси.

— Всегда знала.

— Вот стерва! А я и не догадывался! — он сделал паузу. — Да, теперь я отчасти понимаю, чем вызвано это геройство… Жаль, что тут я уже ничем не могу поспособствовать. Однако, как бы там ни было, но я просто не имею права допустить, чтоб сестра погубила свою жизнь!

— Погубит, если останется.

— Глупости! Прошло семь лет, кому теперь дело до того, кто из вас двоих смошенничал! Ну, будьте же мужчиной хоть раз в жизни! Остановите ее!

— Но она любит Лавлейса.

— Ну и что с того? Это пройдет.

— Нет… я не могу просить ее остаться. Это будет чертовски эгоистично с моей…

Герцог, похоже, окончательно потерял терпение.

— Нет, ей-Богу, ну и дурак же вы! Просите ее! Умоляйте! Заставьте, наконец! Вышвырните Лавлейса вон из дома и оставьте эти позы, заклинаю!

— Вы что же, думаете, я хочу потерять ее? — воскликнул Карстерс. — Господь свидетель, нет, нет и еще раз нет! Но я так люблю ее, что не могу, просто не имею права быть помехой на пути к ее счастью и…

Герцог отвернулся и взял со стола шляпу.

— Что ж, похоже, я, как обычно, должен все взять в свои руки. А вам не мешало научить ее хотя бы немного слушаться мужа, мой добрый Дик! Да она водит вас за нос чуть ли не со дня свадьбы! Лавиния принадлежит к разряду женщин, которым нужна твердая рука! — Он подошел к двери, отворил ее. — Загляну завтра. Надеюсь, вы к тому времени хоть немного поумнеете. Если они и отправляются, то только поздно вечером, я сам слышал, как Лавлейс назначал встречу Малоби в три. Так что время есть.

— Я не стану вмешиваться, — упрямо повторил Ричард.

Герцог фыркнул.

— Это вы уже говорили. Теперь одна надежда — на меня. Доброй ночи.

Проснулась Лавиния в настроении весьма далеком от того, в котором следовало бы пребывать даме, замыслившей побег с возлюбленным. Какая-то тяжесть давила на грудь, сердце ныло от печали и дурных предчувствий. Она не смогла заставить себя выпить и глотка шоколада, но чувствуя, что от бездействия ей становится еще хуже, выбралась наконец из постели и позволила горничной одеть себя. Затем неверными шагами направилась в будуар, размышляя только об одном: где теперь Ричард и чем занят. Уселась у окна и стала смотреть на площадь, покусывая уголок платка, чтоб не разрыдаться.

Настроение у Ричарда было не лучше. Он тоже не притронулся к шоколаду, а спустившись в столовую к завтраку и увидев на тарелке красные ломти филе, почувствовал острый приступ тошноты. Однако чашку кофе все же выпить удалось и он тут же поднялся и, выйдя из комнаты, направился к будуару жены. По дороге он корил себя за то, что снова проявляет слабость, но искушение видеть ее было неопреодолимым — и вот через минуту он уже стучал в белую дверь.

Сердце у Лавинии екнуло. Как хорошо знаком был ей этот стук!

— Войдите! — откликнулась она и постаралась придать лицу беззаботное выражение.

Ричард вошел и затворил за собой дверь.

— О… доброе утро! — улыбнулась она. — Ты… э-э… хотел поговорить со мной, Дик?

— Я? Нет… то есть… э-э… да. Ты получила приглашение от Карлайлов?

Малоудачный предлог. Лавиния отвернулась, изо всех сил стараясь не разрыдаться.

— Я… я… кажется, оно у меня в секретере… — выдавила она наконец. — Сейчас посмотрю.

Она поднялась, отперла бюро, стоя к нему спиной.

— Впрочем, неважно, — пробормотал Карстерс. — Я только… Просто никак не мог найти это приглашение. Так что не утруждайся.

— О… ничего, пустяки, — ответила она, вертя в дрожащих пальцах кипу конвертов. — Ах… вот оно! — и она подошла к мужу и протянула ему карточку.

Карстерс взглянул на златокудрую головку и маленькое личико с опущенными глазами и алым ротиком, скривившимся в печальной гримасе. Господи, как же он будет жить без нее! И он механически взял приглашение.

Лавиния отвернулась и уже отошла, и тут вдруг в голове у Ричарда все помутилось. Ненужное приглашение было отброшено.

— Нет, ради Бога, только не это! — крикнул он.

Лавиния, вся дрожа, обернулась.

— О… Но… Что ты хочешь сказать? — еле слышно пробормотала она.

Тут пелена, замутняющая его сознание, окончательно слетела и он увидел все отчетливо и ясно. Двумя прыжками преодолев разделяющее их расстояние, он схватил жену за плечи и развернул к себе лицом.

— Ты не смеешь оставить меня! Понимаешь? Я не могу без тебя жить!

Лавиния издала еле слышный вскрик радости, облегчения и изумления и приникла к нему.

— О, пожалуйста, прошу, прости меня… прости… и позволь остаться с тобой!.. — тут она разрыдалась.

Карстерс буквально смял ее в объятиях, и она не возражала, хотя натиск этот был разрушителен для ее шелковых оборок. Но шелка в том момент были для нее не самое главное. Она пылко отвечала на поцелуи, а по щекам так и катились слезы.

Когда, наконец, Карстерс обрел дар речи, то первым вопросом, заданным жене, был: любит ли она его?

— Ах, ну конечно! — простонала она. — Я всегда, всегда любила тебя, но была так страшно эгоистична и легкомысленна!

Подхватив ее на руки, он отнес ее к дивану и усадил себе на колени, пытаясь заглянуть в глаза. Но она уткнулась личиком ему в плечо и сделать этого никак не удавалось.

— Так ты никогда не любила этого щенка? — спросил он.

Белая маленькая ручка потянулась к другому плечу.

— Ах, Дики, нет! И ты… ты тоже никогда не любил эту ужасную миссис Фэншо, верно?

Он еще более удивился.

— Миссис Фэншо? Господи, нет, конечно! С чего ты взяла?

— Но ведь ты постоянно ездил к ней и… был так холоден со мной, вот я и подумала…

— Холоден с тобой?! Но дорогая, этого просто быть не может!

— Может! Ты был так холоден… а я несчастна… и еще я… я думала, что раз вела себя так скверно и мучила тебя, то ты… п-перестал любить, и я не знала, что делать… А потом… когда ты сказал, что хочешь во всем признаться… я рассердилась… вышла из себя и сказала… что ни за что с тобой не останусь… Но я никогда, никогда не думала этого всерьез… а ты… ты вел себя так, словно хотел, чтоб я уехала. Ну вот… и я опять не знала, что мне делать…

Он ласково потрепал ее по плечу.

— Милая, не плачь, не надо! Я и понятия не имел… Я думал, ты любишь Лавлейса… никогда в этом не сомневался. Почему же ты не сказала мне правду?

Она села и с недоумением воззрилась на него.

— Но как я могла? Я была совершенно уверена, что ты влюблен в Изабеллу Фэншо. И решила, что мне лучше уехать… Но ведь одна я ехать не могла и вот… поэтому вчера я сказала Гарольду, что убегу с ним… и еще боялась, что он может не согласиться после того, как я сказала ему, что люблю тебя! О, Дики, дорогой, а ты можешь сказать ему, что я с ним не еду? Скажешь, да?

Он не мог удержаться от смеха.

— Ладно, так и быть, скажу. Может, ты еще хочешь, чтоб я пожалел его, дорогая?

— О!.. Думаю, он не возражал бы, — философски заметила Лавиния. — Знаешь, Дики, он ко всему относится так легко, и к любви тоже! Однако, Дики… почему ты так часто… так ужасно часто ходил к этой миссис Фэншо?