Политэкономия войны. Как Америка стала мировым лидером - Галин Василий Васильевич - Страница 26

Главные республиканские газеты в том числе «Нью-Йорк гералд трибюн» в то время писали, что СССР и Япония занимаются взаимными упреками и обвинениями, которые только могут разжечь национальные страсти, что по их мнению является результатом соперничества обеих стран в Маньчжурии. Отповедь республиканцам давала пресса Скриппс-Горварда: «Читая заголовки газет, можно подумать, что злостные большевики разрушают мирную политику Гувера на Дальнем Востоке и что европейские правительства поддерживают нас в вопросах мира и разоружения. Факты как раз обратные… Единственным способом правильно судить об обещаниях правительств — это по их делам. Факты показывают, что могущественные французские интересы, включая субсидируемую прессу, поддерживали с самого начала японскую агрессивность. Факты показывают, что правительства Лондона и Парижа спасали Японию от дисциплинарных мер Лиги Наций… Япония не нуждается в формальном признании ее завоеваний другими странами; все, что ей нужно, это их молчаливое одобрение и невмешательство. Эта политика, конечно, означает разрушение договора девяти держав, гарантирующего независимость Китая, и пакта Келлога…». «Одна Россия была вместе с США против завоеваний и войны на Дальнем Востоке. Для нас это был лишь вопрос дипломатического мужества. Для русских же это означало возможность японского нашествия на них. Москва пошла на этот риск и держалась целый год в тщетной надежде на сотрудничество с США в деле мира. Признание Америкой России в любое время прошлого года остановило бы, вероятно, японскую агрессию. Но гуверовская администрация отказывалась…»{392}.

США признают Советский Союз только с приходом Ф. Рузвельта. У. Буллит подаст признание, чуть ли не как жест благотворительности со стороны Америки: «США признали СССР не из соображений торговли, а из чисто политических соображений — положения на Дальнем Востоке и желания избежать там войны между Японией и СССР было решающим. Признание СССР сыграло в этом отношении большую роль, умерив пыл японцев…»{393}. По мнению же советского полпреда А. Трояновский признание было жизненно необходимо прежде всего самой Америке: «Отношения с Японией толкали на признание Советского Союза верхушку (США), т.е. правительство… Во всяком случае, у Рузвельта это главное, что толкнуло его на признание»{394}.

Отношения между США и Японией, о которых говорил Трояновский, обострялись с каждым днем. Чего стоило только одно заявление Информационного бюро МИД Японии от 17 апреля 1934 г. о том, что отношения между Японией и Китаем являются делом только этих двух государств, что интерпретировалось, как своего рода «азиатская доктрина Монро»{395}. Анализируя отношение между двумя странами, советский генконсул из Сан-Франциско указывал на «сильное ущемление» интересов «Стандарт ойл» в Маньчжурии, на «обострение борьбы вокруг рынков сбыта. Энергичный завоз Японией товаров в 1933–1935 гг. во все страны Латинской Америки и в США вызвал здесь самое сильное негодование…». В результате генконсул приходил к выводу, что «ни характер спорных вопросов, ни соперничество флотов, ни общее настроение политики, как Японии, так и США не дают повода для того, чтобы думать, что отношения между США и Японией будут рассматриваться действительно мирным, дружественным путем, (однако) Несомненно, что обе стороны по причине недостаточной подготовленности будут искать отсрочки от решительной схватки»{396}. Признание СССР, как раз соответствовало этим целям^[43].

При этом, отмечал советский генконсул в Сан-Франциско: «Очевидно, что американский флот ставит себе ясно наступательные действия. Это особенно вскрывается последними большими ассигнованиями на флот… Даже для невооруженного военными знаниями взгляда, живя на западном берегу США, становится ясным, что в 1934–1935 гг. усилилась военно-морская подготовка. В марте 1935 г. было решено построить дополнительно несколько воздушных баз на Тихом океане. Одна из них… на острове Оаху… недалеко от Пирл-Харбора»…«Происходящие сейчас маневры всего американского флота в Тихом океане предусматривают со всей очевидностью только одного врага — Японию»{397}.

Однако для антисоветски настроенных представителей американского истеблишмента главным врагом оставалась не Япония, а Советская Россия. Признание СССР, отмечал Трояновский, «вызвало значительное разочарование в этой стране, где многие рассчитывали, что мы будем воевать с Японией, причем Америка продиктует нам условия своей помощи и, таким образом, заработает на нас и вместе с тем потреплет нашими руками Японию. Пока этого не случилось, и это приводит не только к разочарованию, но даже к раздражению»{398}.

Антисоветские круги отыграются на том, что под их давлением США откажется от принятия в Тихоокеанском регионе принципов «коллективной безопасности», (как и в Европе) предложенных СССР. Мнение противников «коллективной безопасности» отражают слова У. Буллита, который утверждал, что предложения СССР обусловлены ее стремлением к «мировой революции»: «Москва лелеяла надежды на развязывание войны между США и Японией на Дальнем Востоке, чтобы затем вступить в войну, захватить Маньчжурию и в конце войны распространить коммунизм на территории Китая»{399}. Одновременно сам Буллит в конце 1936 г. лелеял и подогревал надежды^[44], что «Япония вторгнется в Россию… в течение шести месяцев… и захватит всю дальневосточную оконечность России»{400}.

Буллит уже в 1934 г. подталкивал СССР «распубликовать программу-монстр морского строительства на ближайшие годы и тем обеспечить свое участие на конференции^[45]»{401}. М. Литвинов ответил отказом, поскольку «провозглашение новой большой программы может дать повод японским милитаристам ускорить войну с нами»{402}.

В конце 1938 г., уже после подписания Мюнхенского соглашения в Европе, медиамагнат Рой Говард снова отмечал, что «симпатии «некоторой части американского народа» были бы на стороне японцев, если бы они для своей экспансии избрали антисоветское направление…»{403}.Столкновение на между советскими и японскими войсками произойдут на озере Хасан в 1938 г., а затем на Халкин Голе в 1939 г.

В разгар боев 1939 г. Англия окажет Японии моральную поддержку, признав японские захваты в Китае. А правительство США продлит аннулированный ранее торговый договор с Японией, а затем полностью восстановит его{404}. Это позволит Японии закупить грузовики для Квантунской армии{405}, станки для авиазаводов и др. стратегические материалы{406}.

Окончательно угроза войны с Японией будет предотвращена только с подписанием Советско-Германского договора о ненападении 1939 г., следствием которого станет советско-японский пакт о нейтралитете 1941 г.

На направлении главного удара — экономический фронт

Местные бои стратегического значения, или Долги против кредитов

В 1929 г. в СССР началась индустриализация, которая требовала огромных средств и прежде всего в валюте для закупки заводов, оборудования, техники, технологий, привлечения иностранных специалистов. Золотовалютных активов для этого в СССР не было, валюту можно было взять только на Западных рынках. Но, как сообщал М. Литвинов, «благодаря отсутствию нормальных отношений с СШ и наличию к нам претензий мы не имеем доступа к финансовому рынку, т.е. не можем выпускать наших обязательств…».

Положение СССР на американском финансовом рынке рисуют донесения советских торговых представителей в США: «Единственный банк, с которым мы работаем, это «Чейз бэнк», причем почти все так называемые кредиты были обеспечены либо нашими депозитами, либо нашими товарами. В январе 1928 г. банк согласился оперировать с 9%^[46]железнодорожными облигациями Госбанка СССР, но 2 февраля 1928 г. последовало заявление госсекретаря Келлога, что госдепартамент США возражает против финансовых соглашений, которые связаны с распространением советских облигаций в Америке или предоставлением кредитов, усиливающих советский режим…»{407}. «Одновременно госдепартамент опубликовал письмо страховой компании «Нью-Йорк лайф иншуренс К», в котором эта компания протестовала против распространения советского железнодорожного займа, так как является владельцем облигаций царского железнодорожного займа (на 20 млн. долл.), не признанного советским правительством…»{408}.