Ночная прогулка - Шоу Боб - Страница 2

• Предыдущая
• 2/65
• Следующая

Он вынул из кармана плоский скорострельный пистолет и взвесил его на ладони. Блок рассчитывает, что он воспользуется этим оружием, хотя Земля и Эмм-Лютер официально не находятся в состоянии войны. Когда ему в голову вживили капсулу, к его обязанностям прибавился еще один, нигде не записанный и никем не оговоренный пункт. Поскольку, независимо от того, жив он или мертв, информация крепко-накрепко заперта в его мозгу. Блок предпочтет, чтобы Сэм Теллон был убит и отправлен на родину. Только бы его не упрятали в тюрьму, откуда его уже не вытащишь. На существование этого пункта никто даже не намекал. После таких намеков он немедленно отказался бы от задания; но все же этот пункт был. А лучший способ спровоцировать собственное убийство — начать стрелять в агентов ЭЛСБ. Теллон разрядил пистолет, швырнул его в ящик стола, а обойму — в мусорную корзину.

Записанные в его памяти цепочки цифр представляли собой координаты новых ворот, азимут и дифференциал прыжка. Слепой галактический случай подарил эти данные планете Эмм-Лютер, обойдя удачей Землю. А за ними скрывалась новая планета земного типа, ни больше ни меньше. Он, Сэм Теллон, обладал, возможно, самой важной тайной вселенной. Но он не собирался умирать за эту тайну; он вообще ни за кого и ни за что не собирался умирать. Его долг перед Блоком сводился к тому, чтобы, если получится, попытаться бежать. Он закурил новую сигарету и присел на край кровати.

Где-то в Нью-Виттенбурге живет специалист, чьи имя и адрес Теллону неизвестны. Специалист свяжется с ним, когда минует опасность. Его задача

— прописать Теллону курс лекарств, физических и психосоматических воздействий, благодаря которым внешность его изменится настолько, что он сможет пройти контроль в космопорте. Станет другим цвет его кожи, волос, глаз, исказится рисунок на кончиках пальцев; даже форма черепа изменится благодаря химическим препаратам, заставляющим мускулы и соединительные ткани сокращаться.

Теллон никогда раньше не подвергался такому воздействию и ждал его без особого энтузиазма, но это все же лучше, чем гнить в лютеранской тюрьме. Если он сумеет выбраться из отеля, тот специалист найдет его. Проблема, стало быть, в том, как выбраться.

Он глубоко затянулся сигаретой, слегка поперхнулся и снова вдохнул табачный дым. От избытка никотина закружилась голова. Он откинулся назад, опершись локтями о постель, и попытался объективно оценить положение.

Будь он полностью экипирован, комнату можно было бы покинуть шестью разными способами: через дверь, через окно, через обе боковые стены, через пол или потолок, — но из-за Мак-Налти ему пришлось уехать без багажа. Однако в ЭЛСБ об этом не знали и потому не пожалели сил, чтобы обложить его со всех сторон. Он догадывался, что в эту минуту они держат под контролем улицу, коридор, соседние комнаты и комнату над ним.

Если не считать бесполезного сейчас пистолета, у него есть только пара толчковых ботинок, находящихся в весьма сомнительном состоянии. И если его действительно окружили враги, если все это — не плод его воспаленного воображения, ситуация безвыходная. Единственное, что сулило хоть какую-то надежду, — просто как можно спокойнее выйти и двинуться к ресторану, как он сперва и собирался сделать. Окно в конце коридора выходило на другую улицу. Если он туда доберется, это будет хоть маленький, но шанс.

Но на этот раз дверь в коридор не открылась. Теллон яростно крутанул ручку и изо всех сил дернул дверь на себя, но потом вспомнил, о чем его предупреждали в Блоке: несколько часов после инициирования мозговой капсулы нельзя напрягаться. Он расслабился и попятился от двери, словно опасаясь в глубине души, что его тело вот-вот разлетится на куски. Он был в ловушке. Оставался только один вопрос: кто именно из троих руководителей ЭЛСБ возглавляет операцию. Суровый теократический режим Эмм-Лютера запрещал прямое уничтожение противников режима, что заставило каждого из шефов ЭЛСБ выработать свою особую манеру обращения с задержанными. В мозгу Теллона словно заработал магнитофон. В памяти сами собой всплывали сведения о том, что наверняка произойдет с ним «случайно, при сопротивлении аресту».

Крюгер обычно обездвиживал своих пленников, перерезая им ахилловы сухожилия; Черкасский так накачивал их психотропными средствами, что они навеки забывали, что такое спокойный сон. Третьим был Зепперитц. Рядом с ним те двое выглядели просто гуманистами.

Внезапно потрясенный глубиной собственного идиотизма, благодаря которому он позволил втянуть себя в эти шпионские затеи, Теллон вытащил на середину комнаты кресло, уселся, сцепив руки за спиной — этакий аккуратный, неподвижный узелок — и стал ждать. Как участник политической игры он уничтожен. Уничтожение его началось давно, когда он впервые смотрел в ночное небо Эмм-Лютера, не находя там ни одного знакомого созвездия. И вот оно завершилось.

Он озяб и чувствовал себя разбитым. Его мучили предчувствия.

• Предыдущая
• 2/65
• Следующая