Сын охотника на медведей. Тропа войны. Зверобой (сборник) - Купер Джеймс Фенимор - Страница 99
- Предыдущая
- 99/198
- Следующая
– Наше путешествие, Гарри, скоро окончится, и мы можем разойтись, если тебе угодно. Меня ждет друг, который не постыдится вести знакомство с человеком, не убившим никого из людей.
– Хотел бы я знать, что завело сюда этого щепетильного делавара, – бормотал Марч, не скрывая своего неудовольствия и недоверчивости. – В каком месте, говоришь ты, молодой вождь назначил тебе свидание?
– Возле небольшого утеса на краю озера, где, как меня уверяли, индейские племена имеют обыкновение заключать договоры и закапывать в землю свои боевые томагавки. Я часто слышал от делаваров об этом утесе, хотя еще ни разу не видел его. Об этой части озера все еще спорят между собой минги и делавары. В мирное время оба племени здесь ловят рыбу и охотятся за зверем, так что этот клочок составляет пока общую собственность.
– Общую собственность – вот оно как! – вскричал Гарри Непоседа, заливаясь громким смехом. – Желал бы я знать, что скажет на это Том Хаттер или Плавучий Том, который пятнадцать лет сряду один владеет озером исключительно и нераздельно! Не думаю, что он охотно уступит его делаварам или мингам.
– А разве колонии будут смотреть хладнокровно на этот спор? Вся эта страна должна же составлять чью-нибудь неотъемлемую собственность. Ведь колонисты, по-видимому, не знают пределов для своей жадности и готовы захватить все места, какие только удастся.
– Ну, сюда, надеюсь, никогда не забредет нога колонистов. Им и не узнать об этом захолустье. Старина Том не раз мне говорил, что им в тысячу лет не разведать об этих местах, и я со своей стороны решительно убежден, что Плавучий Том никому на свете не уступит своего озера.
– Судя по всему, что я от тебя слышал, Непоседа, этот Плавучий Том не совсем обыкновенный человек. Он не минг, не делавар и не бледнолицый. По твоим словам, он владеет озером уже очень давно. Что же это за человек?
– Старый Том скорее водяная крыса, чем человек. Повадками он больше походит на это животное, чем на себе подобных. Иные думают, что в молодые годы он гулял по морям в команде известного пирата Кида, которого повесили раньше, чем мы с тобой успели родиться. Том поселился в здешних местах, полагая, что королевские корабли никогда не переплывут через горы и что в лесах он может спокойно пользоваться награбленным добром.
– Это скверно, Гарри, очень скверно. Никогда нельзя спокойно наслаждаться плодами грабежа.
– У всякого свой вкус и своя натура, любезный Зверобой. Я знал людей, которым жизнь была не в жизнь без развлечений, знавал и других, которые лучше всего чувствовали себя, сидя в своем углу. Знал людей, которые до тех пор не успокоятся, пока кого-нибудь не ограбят, знавал и таких, которые не могли себе простить, что когда-то кого-то ограбили. Человеческая природа очень причудлива. Но старый Том сам по себе. Награбленным добром, если только оно у него есть, он пользуется очень спокойно. Живет себе припеваючи вместе со своими дочками.
– Ах, так у него есть дочери! От делаваров, которые охотились в здешних местах, я слышал целые истории про этих молодых девушек. А мать у них есть, Непоседа?
– Когда-то была. Но она умерла и была брошена в воду года два назад.
– Что ты сказал? – спросил Зверобой, с изумлением смотря на своего товарища.
– Умерла и брошена в воду. Кажется, ясно: я говорю не на тарабарском наречии. Старый проказник, распрощавшись с нею, как нежный супруг, похоронил свою жену в озере. Копать могилу, видишь ли ты, неловко среди этих корней, а может быть, он сделал это из соображения, что вода чище смывает грехи с человеческого тела. Этого уж я точно не знаю.
– Стало быть, бедная женщина была слишком легкомысленна? – спросил Зверобой.
– Не думаю, чтобы чересчур, но, разумеется, грешки за ней водились. Я думаю, что Джудит Хаттер была достойной женщиной, насколько это возможно для женщины, жившей так долго вдали от церковного звона, но, по-видимому, Том считал, что потрудился для нее совершенно достаточно. Правда, у нее в характере было немало стали, и так как старик Хаттер – настоящий кремень, то подчас между ними вспыхивали искры. Но, в общем, можно сказать, что они жили довольно дружно. Когда они начинали ссориться, слушателям удавалось порой заглянуть в их прошлое, как можно заглянуть в темные чащи леса, если заблудившийся солнечный луч пробьется к корням деревьев. Но я всегда буду почитать Джудит, потому что она была матерью такого создания, как Джудит Хаттер, ее дочки.
– Да, делавары упоминали имя «Джудит», хотя и произносили его на свой лад. Судя по их рассказам, не думаю, чтобы эта девушка могла бы мне понравиться.
– Тебе? Это очень забавно! – воскликнул Гарри Непоседа, покраснев в запальчивости от того равнодушия, с каким его товарищ отозвался о девушке. – Как ты смеешь соваться, когда речь идет о Джудит Хаттер? Ты – молокосос, у которого молоко на губах не обсохло! Не беспокойся, любезный: Джудит Хаттер не захочет и взглянуть на тебя.
– Вот что, Гарри, теперь июнь, ни одно облачко не заслоняет от нас солнца, и горячиться бесполезно, – отвечал Зверобой спокойным тоном. – Я не советую тебе выходить из себя. У каждого свои мысли, и я надеюсь, что белка может думать о дикой кошке, что ей угодно.
– Разумеется, если только дикая кошка не проведает об этом. Впрочем, ты молод и еще несмышленыш, поэтому я прощаю тебе твое невежество. Послушай, Зверобой, – с добродушным смехом прибавил он после недолгого размышления, – послушай, Зверобой, мы с тобой поклялись быть друзьями и, конечно, не станем ссориться из-за легкомысленной вертушки только потому, что она случайно уродилась хорошенькой, тем более что ты никогда не видел ее. Джудит создана для мужчины, у которого уже прорезались все зубы, и глупо мне опасаться мальчика… Что же говорили делавары об этой плутовке? В конце концов индеец может судить о женщинах не хуже, чем белый.
– Они говорили, что она хороша собой, приятна в разговоре, но слишком любит окружать себя поклонниками и очень ветрена.
– Сущие черти! Впрочем, какой школьный учитель может потягаться с индейцем там, где речь идет о природе! Некоторые думают, что индейцы пригодны только для охоты и для войны, но я говорю, что это мудрецы и разбираются они в мужчинах так же хорошо, как в бобрах, а в женщинах не хуже, чем в тех и других. Характер у Джудит в точности такой! Говоря по правде, Зверобой, я бы женился на этой девчонке еще два года назад, если бы не две особые причины, и одна из них – в этом самом легкомыслии.
– А какова же вторая? – спросил охотник с видом человека, которого мало интересует этот разговор.
– Я в то время не был уверен, любит ли она меня. Плутовка слишком хороша и знает себе цену. Не растут на этих горах деревья стройнее ее стана, и ты не увидишь серны, которая прыгала бы с такою легкостью. Но при всем этом ее недостатки слишком резко бросаются в глаза. Было время, я клялся никогда не видеть этого озера.
– И вот ты опять идешь к нему?
– Ах, Зверобой, ты еще новичок в этих делах, и тебе трудно растолковать, на что бывает похож человек, когда любовь овладевает его сердцем. Ты такой благонравный, как будто никогда в жизни не покидал города. Я – иное дело. Какая бы мысль ни пришла мне в голову, мне всегда хочется выругаться. Если бы ты знал Джудит, как знаю ее я, то понял бы, что иногда простительно чуточку посквернословить. Случается, что офицеры из фортов на Мохоке приезжают на озеро ловить рыбу и охотиться, и тогда это создание совсем теряет голову. Как она начинает тогда рядиться и какую напускает на себя важность в присутствии своих ухажеров!
– Это не подобает дочери бедного человека, – ответил Зверобой степенно. – Все офицеры дворянского происхождения и на такую девушку, как Джудит, могут смотреть только с дурными намерениями.
– Вот это-то меня и бесит. Джудит должна винить только себя и свою дурь, если я не прав. Но, вообще говоря, я склонен считать ее скромной и порядочной девушкой, хотя даже облака, плывущие над этими холмами, не так переменчивы, как она. Вряд ли довелось ей встретить дюжину белых, с тех пор как она перестала быть ребенком, а поглядел бы ты, как она форсит перед офицерами!
- Предыдущая
- 99/198
- Следующая
