Сын охотника на медведей. Тропа войны. Зверобой (сборник) - Купер Джеймс Фенимор - Страница 27

• Предыдущая
• 27/198
• Следующая

– Попробуй! Ты смог оглушить меня хитрым приемом и похитить только благодаря темноте ночи. Теперь воины шошонов предупреждены. Вам не удастся освободить бледнолицых. Они осмелились появиться на Кровавом Озере и за это умрут медленной страшной смертью. Раз ты победил Черного Оленя, то он умрет, но будет жить его единственный сын Мох-ав, гордость души его, который отомстит! Уже сейчас лицо Мох-ава окрашено в цвета войны, потому что он был избран нанести смертельный удар захваченным бледнолицым. Он раскрасит свое тело их теплой кровью и после будет защищен от любой враждебности бледнолицых.

Вдруг в кустах раздался шелест. Пришел Мартин Бауман, наклонился к уху Разящей Руки и шепнул ему:

– Сэр, должен сказать вам, что пленный часовой – сын вождя. Виннету удалось разговорить его.

Это сообщение очень порадовало охотника. Он ответил так же тихо:

– Пусть Виннету немедленно отправит его ко мне.

– Каким образом? Краснокожий связан и не может идти.

– Длинный Дэви может принести его, а после останется здесь вместе с ним.

Мартин ушел. Разящая Рука повернулся к индейцу и сказал:

– Я не боюсь Москита. Да, он имеет имя, но кто и где слышал о его подвигах? Если мне понадобится, я его также возьму в плен.

На этот раз вождь не смог сдержаться. О его сыне говорили с презрением! Он сдвинул брови и, сверкнув глазами, сказал сердито:

– Кто ты такой, и как смеешь так говорить о Мох-аве? Попробуй себя с ним в бою, тебе от одного только его взгляда захочется закопаться под землю!

– Тьфу! Я не борюсь с детьми!

– Мох-ав не ребенок и не мальчик! Он боролся с сиу-огаллала и многих одолел. У него глаза орла, а слух ночной птицы. Ни один враг не сможет захватить его. Он устроит кровавую месть отцам и сыновьям бледнолицых за своего отца, Черного Оленя!

В этот момент подошел Длинный Дэви с молодым индейцем на плечах. Он своими длиннющими ногами переступил густой подлесок, положил индейца на землю и сказал:

– Вот, я принес мальчишку. Может, пройтись разок по его спине, чтобы он понял, что шутки с нами не уместны?

– Об этом не может быть и речи, мастер Дэви. Усадите его и сядьте сами рядом с ним. Кляп можно убрать. Он уже не нужен, мы будем разговаривать.

– Да, сэр! Но хотел бы я знать, что мальчик может высказать тут.

Длинный повиновался. Как только Москит выпрямился, оба шошона с ужасом посмотрели друг на друга. Вождь ничего не сказал и сидел неподвижно. Но, несмотря на его смуглую кожу, можно было заметить, что кровь отхлынула от лица. Сын был не в состоянии себя так контролировать.

– Уфф! – вскричал он. – Токви-Тей тоже пойман! Это вызовет слезы в вигвамах шошонов. Великий Дух отвернулся от своих детей.

– Молчи! – прогремел отец. – Ни одна из скво шошонов не будет проливать слезы, если Токви-Тея и Мох-ава поглотит туман смерти. Они закрыли свои глаза и уши и стали безумными, как жабы, которые без сопротивления позволят змее проглотить их. Стыд и позор отцу и сыну! Ни одни уста не скажут о них, и ни одна весть не разнесется о них. Но вместе с их кровью прольется и кровь бледнолицых. Двое белых уже в руках наших воинов, а разведчики шошонов уже в дороге, чтобы открыть путь к новым победам. Позор за позор, кровь за кровь!

Разящая Рука повернулся к Дэви и дал ему распоряжение:

– Приведите остальных, один лишь Виннету пусть пока не показывается!

Длинный встал и ушел.

– Ну, – спросил Разящая Рука, – может быть, Черный Олень видит, что я прячусь в земле от взгляда его сына? Я не хочу вас обидеть. Вождь шошонов известен как храбрый воин и старейшина в Совете. Мох-ав, его сын, будет следовать по его стопам и тоже будет смелым и мудрым. Я дам вам свободу в обмен на освобождение двух белых охотников.

На лице сына мелькнула радость. Он любил жизнь. Но его отец бросил на него гневный взгляд и ответил:

– Черный Олень и Москит без борьбы оказались в руках какого-то жалкого бледнолицего, они не заслуживают того, чтобы жить дальше, они хотят умереть. Только своей смертью они могут искупить позор, который обрушился на них. И умрут не только те бледнолицые, которые уже попали в плен к шошонам, а даже те, кто до сих пор…

Он замолчал. Его взгляд был направлен на двух разведчиков, которых только что привели Дэви, Боб и Мартин Бауман.

– Почему Черный Олень не продолжает? – задал вопрос Разящая Рука. – Или страх сжимает его сердце?

Вождь склонил голову и молча уставился перед собой. Позади него раздвинулись ветви, но вождь не заметил этого. Разящая Рука увидел голову появившегося апача и бросил на него вопросительный взгляд. В ответ последовал легкий кивок. Оба поняли друг друга даже без слов.

– Теперь Токви-Тей видит, что его надежды на очередную победу напрасны, – продолжал Разящая Рука. – И все же я повторю мое предложение. Я освобожу вас здесь и сейчас, если вы пообещаете мне, что два белых охотника также будут отпущены.

– Нет, мы умрем! – закричал вождь.

– Значит, вы погибнете напрасно, потому что мы все равно спасем пленников.

– Да, может быть, вы их и спасете, потому что, кажется, Маниту оставил нас. Если бы он не ослепил нас и не лишил слуха, вряд ли бледнолицым, у которых нет даже имен, удалось бы похитить вождя шошонов.

– Без имен? Хотите услышать наши имена?

Вождь презрительно покачал головой.

– Я не хочу их услышать. Это ни к чему. Какой позор! Если бы Токви-Тей был побежден Нон-пай-кламой, которого бледнолицые называют Разящая Рука, или другим охотником с не менее знаменитым именем, он мог бы успокоиться. Попасть в руки такого воина не стыдно. Но вы, как собаки, у которых нет хозяина. Ездите в компании черного негра. Мне не нужна милость из ваших рук!

– А нам не нужна ни кровь, ни ты сам, – произнес Разящая Рука. – Мы выехали не для того, чтобы убить доблестных сынов шошонов, а хотим наказать собак огаллала. Хотя вы и не желаете, чтобы наши друзья воссоединились с нами, но мы все равно не хотим поступать так трусливо, как вы. Мы позволим вам вернуться в ваши вигвамы.

Он встал, подошел к вождю и освободил его от веревок. Он знал, что затеял рискованную игру, но был знатоком Запада и его людей и лелеял надежду, что не проиграет.

Вождь потерял самообладание. То, что сделал этот белый человек, было дико и совершенно не понятно! Он освободил своих врагов, не выручив прежде своих друзей. Разящая Рука подошел также к Москиту и освободил его от пут.

Черный Олень уставился на него совершенно ошеломленный. Его рука потянулась к поясу и нащупала торчавший там нож. Дикая радость светилась в его глазах.

– Мы свободны! – закричал он. – Свободны! На нас будут смотреть старые скво и тыкать пальцами, постоянно напоминая нам, что мы были схвачены и пленены безымянными собаками! Мы должны ползать по земле в Стране Вечной Охоты и есть мышей, в то время как наши индейские братья будут радовать свое чрево мясом вечно живых медведей и бизонов! Наши имена запятнаны. Никакая кровь наших врагов не сможет смыть эти пятна, их смоет только наша собственная. Это произойдет сейчас же, Токви-Тей умрет и будет гнать душу своего сына перед собой!

Он вытащил из-за пояса нож, шагнул к сыну и замахнулся, чтобы вонзить клинок в его сердце, а затем убить и себя. Москит не шевелился. Он был готов получить удар от отца.

– Токви-Тей! – раздался громкий голос за спиной вождя.

Этому голосу нельзя было не повиноваться. Он обернулся с высоко занесенной рукой с ножом. Перед ним стоял вождь апачей. Шошон опустил руку.

– Виннету! – воскликнул он.

– Ответь на вопрос, вождь шошонов считает Виннету койотом? – спросил апач.

На Западе койотами называют диких степных собак и маленьких волков. Оба животных трусливы, что часто сопровождается дикими приступами чесотки, поэтому сравнение к койотом – большой позор.

– Кто осмелится сказать такое! – ответил шошон.

– Токви-Тей сам сказал.

– Нет!

– Разве не он назвал своих победителей безымянными псами?

• Предыдущая
• 27/198
• Следующая