Энциклопедия философских наук. Часть первая. Логика - Гегель Георг Вильгельм Фридрих - Страница 44

о мысли и понимать так, что одна лишь она постигает высочайшее,

постигает природу бога и что посредством внешних чувств ничего

42

о боге узнать нельзя. Говорят: бог есть дух и хочет, чтобы ему

поклонялись в духе и истине. А ощущаемое и чувственное, — с этим мы

согласны, — не есть духовное, и глубочайшую сущность последнего

представляет собою мысль; лишь дух может познавать дух. Дух может,

правда (как, например, в религии), выступать также как чувствующий,

но одно дело — чувство как таковое, форма чувства, и другое — его

содержание. Чувство как таковое есть вообще форма чувственного,

которое обще нам с животными. Эта форма может завладеть конкретным

содержанием, но подобное содержание не удовлетворяется этой формой;

форма чувства есть наиболее низкая форма для духовного содержания.

Это содержание — сам бог — существует в своей истинности лишь

в мышлении и как мышление. В этом смысле мысль, таким образом,

есть не только лишь мысль, а представляет собою самый возвышенный

и, точнее говоря, единственный способ, которым может быть

постигнуто вечное и в себе и для себя сущее.

Как о мыслях, так и о науке о мысли можно быть и высокого,

и низкого мнения. Мыслить, так полагают, может всякий и без помощи

логики, подобно тому, как мы можем переваривать пищу, не изучая

физиологии. Если мы даже и изучаем логику, то мы все же мыслим,

как и до того, может быть методичнее, но без особых перемен. Если бы

логика не имела другой задачи, кроме ознакомления с деятельностью

чисто формального мышления, то она, разуемеется, не дала бы

ничего такого, что не могло бы быть сделано так же хорошо и без нее.

Прежняя логика в самом деле ставила себе эту задачу. Нужно,

впрочем, сказать, что и познание мышления, как чисто субъективной

деятельности, уже делает честь человеку и представляет для него интерес;

человек отличается от животного именно тем, что он знает, что он

такое и что он делает. Но, с другой стороны, можно также ставить

высоко логику, как науку о мышлении, поскольку единственно лишь

мысль может узнать высочайшее, истину. Если, следовательно,

логика рассматривает мышление в его деятельности и в его продуктах

(а мышление не есть бессодержательная деятельность, ибо оно

производит мысли и мысль, как таковую), то ее содержанием вообще является

сверхчувственный мир, и, занимаясь ею, мы пребываем в этом мире.

Математика имеет дело с абстракциями числа и пространства, но

последние все еще представляют собой нечто чувственное, хотя это

чувственное абстрактно и не имеет наличного бытия. Мысль

прощается также и с этим последним остатком чувственного и свободно

пребывает у самой себя, она отрекается от внешней и внутренней чув -

43

ственности, устраняет все особенные интересы и склонности. Поскольку

логика стоит на этой почве, мы должны ценить ее выше, чем это

обыкновенно делают.

Прибавление 3–е. Потребность понимать логику в более глубоком

смысле, чем в смысле науки о чисто формальном мышлении, вызвана

интересами религии, государства, права и нравственности. Раньше

мыслили свободно и непринужденно, не подозревая при этом ничего

дурного. Мыслили о боге, природе и государстве и были убеждены,

что лишь посредством мыслей можно достигнуть познания истины,

а не посредством чувств или случайных представлений и мнений. Так

продолжали мыслить, но оказалось, что такое мышление расшатало

высшие устои жизни, подорвало значение всего положительно

существующего. Государственные устройства падали жертвою мысли, религия

подвергалась нападкам мысли, были подорваны незыблемые

религиозные представления, раньше считавшиеся безусловными откровениями,

и старая вера была уничтожена во многих душах. Так, например,

греческие философы враждовали с древней религией и уничтожали ее

представления. За это ниспровержение религии и государства,

существенно связанных друг с другом, философы подвергались изгнанию

и умерщвлялись. Так мышление сказывалось в действительности

и оказывало огромное влияние. Это заставило обратить внимание на

власть мышления; началось более тщательное рассмотрение его

притязаний и, по мнению производивших это исследование, оказалось, что

оно берет на себя непосильную задачу и не может выполнить

предпринятого им дела. Вместо того, чтобы познать сущность бога, природы

и духа, вместо того, чтобы вообще познать истину, оно опрокинуло

государство и религию. Стали поэтому требовать от мышления,

чтобы оно дало оправдание результатов, к которым оно пришло, и

исследование природы мышления и его правомерности привлекает в

новейшее время значительную часть философского интереса.

§ 20.

Мышление, взятое так, как оно представляется на первый взгляд,

есть, во–первых, а) в своем обычном субъективном значении одна из

духовных деятельностей или способностей, стоящая на–ряду с другими,

с чувственным восприятием, с созерцанием, фантазией и т. д., с

желанием, хотением и т. д. Продукт мышления, определенность или форма

мысли, есть вообще всеобщее, абстрактное. Мышление как деятель-

44

ность есть, следовательно, деятельное всеобщее — именно

деятельность, производящая себя, так как деяние, то, что произведено, именно

и есть всеобщее. Мышление, представляемое как субъект, есть

мыслящее существо; простым выражением для обозначения

существующего субъекта как мыслящего служит «я».

Примечание. Определения, указанные здесь и в ближайших

параграфах, не следует понимать как утверждения и мои мнения о

мышлении. Так как, однако, в этом предваряющем способе изложения не

может найти себе места выведение или доказательство даваемых нами

определений, то их можно считать фактами, так что каждый, если

он имеет мысли и рассматривает их, найдет эмпирически в своем

сознании, что эти мысли имеют характер всеобщности, и точно так же

найдет указываемые далее определения. Для наблюдения фактов

своего сознания и своих представлений требуется, во всяком случае,

наличность развитого внимания и способности к абстракции.

Уже в этом предварительном изложении нам приходится говорить

о различии между чувственным представлением и мыслью; это

различие имеет решающее значение для понимания природы и видов

познания, и несколько замечаний об этом различии, сделанные уже здесь,

послужат пояснению предмета. Что касается чувственного, то для его

объяснения указывают раньше всего на его внешнее происхождение,

на чувства или органы чувств. Но указание на орудие нимало

не определяет того, что получается посредством него. Различие между

чувственным и мыслью мы должны видеть в том, что характерной

особенностью первого служит единичность, и так как единичное

(взятое совершенно абстрактно, это единичное есть атом) находится

также в связи с другими единичными, то чувственное есть,

внеположность их друг другу, ближайшими абстрактными формами

которой являются: совместность и последовательность.

Представление имеет своим содержанием такой же чувственный

материал, но этот материал в представлении характеризуется как мой,

как находящийся во мне, и как всеобщность, как соотношение с собой,

как простота. Однако, кроме чувственного, представление имеет

своим содержанием также и такой материал, который возник из

самостоятельного мышления, как, например, правовые, нравственные и

религиозные представления, а также представления о мышлении, и

нелегко указать, в чем состоит различие таких представлений от

мыслей такого же содержания. Здесь содержанием служит мысль, и также