Господин барон - Дулепа Михаил "Книжный Червь" - Страница 25

• Предыдущая
• 25/73
• Следующая

Быстро закончив завтрак я, насколько мог учтиво, попрощался с туристами, похлопал Умника по плечу и пошел на выход.

— Что с волонтерами?

— О, просто прекрасно! Часть станет изображать живые экспонаты, всяких там стражников, кузнецов и прочих конюхов. — Эгельберт семенил рядом по двору, слишком радостно повествуя о хозяйственных заботах. Ничего, вот сейчас выйду на стенку, там будет ветерок, прохлада… — Часть выйдет за стены и займется необходимыми работами… Берегитесь!

Черная тень мелькнула над головой, со скрежетом проскользила по камням двора, разворачиваясь. Я вскочил, матюкнувшись — ощутимый удар пришелся в плечо, то сразу онемело.

— Меее!

От новой атаки я попытался отпрыгнуть, но атакующая тварь извернулась в полете, задев меня рогами.

— Беее!

— Скотина! Это моя любимая рубашка!

— Сейчас, Александэр, я позвал на помощь!

Вот еще, помощь мне против этого козла не понадобится!

Тварь фыркнула и рванув с места снова попыталась достать меня в прыжке, я машинально отмахнулся левой, попал, нападавший коротко вякнул и приземлившись попытался разорвать дистанцию. Пришлось прыгнуть на него и навалиться, прижимая к земле.

— Это что такое?! — Здоровенный черный козел под коленом орал и пытался вывернуться, держать приходилось крепко, животное… да какое там — Зверь весил килограмм восемьдесят и очень старался спихнуть меня.

— Простите, Александэр, забыл вас предупредить! — Старик выглядывал из-за двери, явно не веря в то, что я смогу удержать рогатого агрессора. — Вчера вечером привезли пополнение. Лучший производитель, породистый медалист!

— Медалист?! Я ему сейчас объясню его место в этом замке!

Рыча от злости на солнце, туристов, козлов, туристов, себя и проклятых туристов я схватил мерзавца за рог, приподнял, не давая ему опереться копытами и вывернуться, протащил по двору и пинком загнал извивающееся от ненависти к людям животное в сарай, быстро закрыв дверь.

Изнутри сразу же раздалось зловещее меканье и чьи-то жалобные вопли, стена содрогнулась под тяжелым ударом, а потом все стихло.

Черт. Ну, ничего. Волонтеров у нас теперь много, одним больше, одним меньше… Сам я туда не полезу!

Фон Шнитце, задумчиво глядевший на происходящее с крыльца, похоже, разделял мои мысли.

Туристы снова зааплодировали.

Ладно, сделаем вид, что это такой подвид корриды, специально под эскенландские реалии. Плечо холодило ветерком, любимая рубашка, теплая, в клеточку, была разорвана… Зачем, ну зачем я ее надел? Теперь другую покупать, мучаться, выбирая, привыкать неделями, и она все равно будет не такой удобной!

— Ну, Александэр, не стоит так переживать. Это только козел, и ваш пинок ему не очень повредил.

От моего мрачного взгляда старика шатнуло. Он тут же откашлялся и перевел тему:

— Господин барон, вашего суда ждет задержанный.

— Что, в городе не могли найти, кому разобраться?

— Тут очень сложный вопрос. Видите ли, этот молодой человек был задержан за сомнительные высказывания и назвался вашим личным врагом.

— Когда я успел ему навредить?

— Он утверждает, что двадцать три года назад, за пять лет до его рождения. Он, видите ли, националист.

Да что ж за утро такое, то козлы, то националисты! У них тут слет по интересам? Дружно сговорились портить мне утро?!

— Эгельберт, подробности!

Таковые были: некий парнишка, на одну восьмую эск, решил, что барон-иностранец это оскорбление его национальных чувств. Поэтому он стал бродить по городу, раздавать листовки с призывами к свержению и доводами о необходимости немедленного восстания против меня. Гравштайнцы радовались твердым убеждениям у столь молодого человека, но ничуть не поддерживали его стремлений. Вчера, в тот момент, когда я с гостем устроили состязания по бегу на руках по крепостной стене (победил фон Виндифрош, но лишь потому что я все время держал его за ноги, не давая упасть вниз), отважный наци решил перейти от слов к делу и решительно вышел на площадь с флагом и моей фотографией (той, где я добрый), которую и сжег под пение все той же «Победили мы».

Задержали его за нарушение пожарной безопасности, но уже в участке он заставил полицейских переоформить протокол, убедив в наличии политической составляющей. Поскольку в политику моя стража лезть не желала, то отважного, но слегка неразумного юношу сбагрили мне.

Теперь этот организм заявлял, что он — идейный борец за демократию и не пожалеет жизни, чтобы изгнать проклятого захватчика. Или чтобы обратить внимание зарубежной общественности на происходящие в городе ущемления национальных чувств.

Так-с, преступника однозначно требуется наказать, для пресечения. Но насилие — не наш метод, особенно в судебной практике. Не стоит создавать прецеденты, будем править разумно и справедливо. Вроде бы я видел решение во время недавней прогулки по городу.

— Эгельберт, вы хорошо знаете горожан?

Управляющий поднял вопросительно бровь и кивнул.

— Тогда найдите… — и я продиктовал приметы запомнившейся дамы.

Думаю, следующие сорок минут сильно разочаровали борца с иноземной тиранией. Сторожил его всего один стражник, сам тиран ушел в тень, где и присел на лавочке, а проклятый пособник проклятого барона вообще занялся какой-то хозяйственной деятельностью, то и дело проносясь по двору в разных направлениях, уткнувшись носом в папку с бумагами. Немного обнадежили подсудимого туристы, с удовольствием фотографирующие и его, и тирана, и стены, и красивые цветы в палисаднике, и дверь сарая, и ту симпатичную птичку на камне… и вообще, почему так мало внимания к жертве произвола?!

Думаю, он скоро начал бы жаловаться на это, но тут вернулся фон Шнитце с названной мною дамой, и суд возобновился.

Собственно, он тут же и закончился вынесением приговора. Очень удивившего всех собравшихся.

Семидесятишестилетняя фру Янсен, во всей красе своих ста двадцати килограмм, с сомнением оглядела жертву.

— Вот этого?

Хулиган смотрел то на нее, с ужасом, то на меня, с мольбою.

— Да, фру Янсен. От души! Тридцать раз.

Почтенная фру тоненько хихикнула и потерла руки, отчего привязанного передернуло.

— Ну, начинайте, что ли. Вы заняты, так что мы будем считать. И раааааз, и дваааааа — торопиться не надо. Эй, хватит биться! И трииии! С чувством, Матильда, с полной отдачей! Все его выходки от недостатка внимания, ну так пусть почувствует, что кому-то нужен!

Националист пыхтел и пытался отвернуться, но старая рыбачка держала свою нынешнюю добычу надежно и целовала от души, взасос. Все дружно считали. Туристы, столпившиеся вокруг эшафота, аж подпрыгивали от эмоций, а я почему-то вспомнил, что был такой танк у англичан — «Матильда».

— Господин барон, может, он еще чего-то натворил? Так я же вдова, может, сдадите его мне, для дальнейшей работы? — Разрумянившаяся дама все так же небрежно, одной рукой, держала несчастную жертву моей больной фантазии на весу, иногда потряхивая для наглядности.

— Ну, это как он себя вести будет. А пока — благодарю за помощь!

Преступник часто дышал, высунув язык, и скорчившись, круглыми глазами следил за фру, перебирая в воздухе ногами.

— Эх, только раззадорил, паршивец, честную женщину! — Рыбачка опустила его обратно на эшафот, игриво шлепнула по заду, отчего борец за свободу с визгом подпрыгнул… да, у рабочего человека рука тяжелая, это вам не планктонина, ничего тяжелее смартфона не державшая. Туристы в очередной раз зааплодировали. Ну что же, теперь завершающий штрих.

— Фру Янсен, за выполнение столь важной работы вот ваша плата. — Я вытащил из кармана гравкойн и важно протянул его женщине. Та приняла, присела в книксене и вдруг облизнулась, глядя на преступника. — Так же вам разрешается в подаваемых прошениях и официальных бумагах делать приставку к имени «Воспитательница Молодых», и обращаться к моим рыцарям без церемоний. — Вспомнив о некоторых предубеждениях против исполнителей наказаний я галантно протянул руку и помог «неумолимой палачке» спуститься со ступеньки, изобразив сдержанный поклон. Женщина еще раз быстро «кникснула».

• Предыдущая
• 25/73
• Следующая