Собрание сочинений. Том 5 - Маркс Карл Генрих - Страница 41

«… Сердечно благодарим вас за то внимание, которое вы проявляете к нашей бедной Италии. Заверяем вас, что все итальянцы знают, кто именно посягает на их свободу и борется против нее; они знают, что их смертельным врагом является не могучий и великодушный немецкий народ, а его деспотическое, несправедливое и жестокое правительство. Заверяем вас, что каждый истинный итальянец с нетерпением ждет того дня, когда он сможет свободно протянуть руку немецкому брату, зная, что как только будут твердо установлены неотъемлемые права немецкого брата, последний сумеет их отстоять и, уважая их сам, сумеет внушить уважение к таким же правам всех своих братьев. Мы проникнуты верой в те же принципы, неуклонное развитие которых вы поставили себе задачей. С глубоким уважением остаемся

вашими преданными друзьями и братьями

(подпись) Л. Алинари»

«Alba» — одна из немногих итальянских газет, решительно отстаивающих демократические принципы.

Написано Ф. Энгельсом. 2 июля 1848 г.

Печатается по тексту газеты

Напечатано в «Neue Rheinische Zeitung» № 33, 8 июля 1848 г.

Перевод с немецкого

МАРРАСТ И ТЬЕР

Мы уже неоднократно обращали внимание читателей «Neue Rheinische Zeitung» на интриги партии «National», воплощением которой является Марраст. Мы разоблачали те происки, при помощи которых эта партия стремится достигнуть диктатуры. Одновременно мы указывали, что диктатура Марраста влечет за собой диктатуру Тьера.

Насколько партия «National» в результате своей победы уже оттесняется партией Тьера, тесно спаянной в настоящее время с династической оппозицией, ярко видно из некоторых фактов.

Назначение Карно, представителя партии «National», министром вызвало целую бурю в Национальном собрании. Против кандидатуры Мари на пост председателя Национального собрания была выставлена кандидатура Дюфора, и Мари прошел только потому, что он, по словам «Debats», считается «самым мудрым и самым умеренным членом старой Исполнительной комиссии», т. е. потому что он сделал старой династической партии наибольшие уступки, потому что он составил законопроект о запрещении сборищ, являющийся продолжением сентябрьских законов, внес этот проект в Национальное собрание и защищал его. Остается фактом, что пост председателя Национального собрания был разыгран между «Маррастом» и «Тьером».

Однако «династическую оппозицию» это не удовлетворяет. Один из первых законов, которые она готовит, — это закон о муниципальных советах, закон, который направлен прямо против Марраста, мэра Парижа, против его единовластия и авторитета. И Марраст падет.

В ближайшее время все депутаты Национального собрания передерутся. Реакция будет наступать и дальше, вплоть до отстранения партии «National» от всякой власти. «Республика» и «династическая оппозиция» вновь будут противостоять друг другу, но республика уже не будет одерживать победу при таких условиях, как в феврале.

Народ больше уже не будет предаваться иллюзиям. Он не станет откладывать месть «в долгий ящик», как говорит Коссидьер, и не позволит больше «водам Стикса унести прочь свое чувство гнева»^[116]. Qui vivra verra^{45}.

Написано 2 июля 1848 г.

Печатается по тексту газеты

Напечатано в «Neue Rheinische Zeitung» № 33, 3 июля 1848 г.

Перевод с немецкого

На русском языке публикуется впервые

СОГЛАСИТЕЛЬНЫЕ ДЕБАТЫ

Кёльн, 2 июля. После трагедии — идиллия, после грома парижских июньских дней — барабанная трескотня берлинских соглашателей. Мы совсем потеряли из виду этих господ, и вот оказывается, что в тот самый момент, когда Кавеньяк бомбардировал Сент-Антуанское предместье, г-н Кампгаузен произносил грустную прощальную речь, а г-н Ганземан докладывал о программе нового министерства.

Прежде всего мы с удовлетворением отмечаем, что г-н Ганземан последовал нашему совету и не стал министром-президентом^{46}. Он понял, что куда важнее делать министров-президентов, чем быть министром-президентом.

Новое министерство есть и остается, несмотря на подставное имя (prete-nom) Ауэрсвальда, министерством Ганземана. Оно выдает себя за таковое, рекламируя себя как министерство дела, как министерство практического осуществления. Право же, у г-на Ауэрсвальда нет никаких данных для того, чтобы быть министром дела!

Программа г-на Ганземана известна. Не станом входить в разбор ее политических пунктов, они уже сделались пищей для более или менее ничтожных немецких газет. Только один пункт не отважились подвергнуть обсуждению, и чтобы г-н Ганземан не был в обиде, мы наверстаем упущенное.

Г-н Ганземан заявляет:

«Для оживления промышленной деятельности, стало быть, для уничтожения нужды трудящихся классов народа, нет в настоящее время более действенного средства, чем восстановление пошатнувшегося доверия к прочности законного порядка и прочному утверждению в скором времени конституционной монархии. Всеми силами преследуя эту цель, мы тем самым вернее всего боремся с безработицей и нуждой».

В начале своей программы г-н Ганземан уже заявил, что с этой целью он предложит новые репрессивные законы, так как старое законодательство (законодательство полицейского государства!) является не достаточным.

Сказано довольно ясно. Старое деспотическое законодательство недостаточно! Не министру общественных работ, не министру финансов, а военному министру надлежит ведать уничтожением нужды трудящихся классов! Репрессивные законы в первую, картечь и штыки во вторую очередь, — воистину, «нет более действенного средства»! Быть может, г-н Шреккенштейн, уже одна фамилия которого, согласно одному вестфальскому адресу, внушает ужас^{47} смутьянам, воспылал желанием продолжить свои трирские подвиги и сделаться Кавеньяком в уменьшенном прусском масштабе?

Но кроме этого «самого действенного» средства, в распоряжении г-на Ганземана имеются еще и другие:

«Для этой цели также необходимо предоставление занятий при помощи общественных работ, которые принесут стране действительную пользу».

Таким образом, г-н Ганземан обещает в этом отношении «предпринять еще более обширные работы для блага всех трудящихся классов народа», чем г-н Патов. Но сделает он это лишь тогда, «когда министерству удастся рассеять питаемую волнениями и подстрекательствами боязнь крушения государственного порядка и восстановить всеобщее доверие, необходимое для получения потребных денежных средств».

В данное время г-н Ганземан не может предпринять никаких работ, так как не может получить для этого никаких денег. Он сможет лишь тогда получить деньги, когда будет восстановлено доверие. Но когда будет восстановлено доверие, рабочие, по его собственным словам, найдут работу, и тогда правительству не придется предоставлять занятия безработным.

В этом отнюдь не порочном, а бюргерски-добродетельном кругу вертятся мероприятия г-на Ганземана по уничтожению нужды. Теперь же г-н Ганземан не может предложить рабочим ничего, кроме сентябрьских законов и Кавеньяка в миниатюре. В самом деле, это — министерство дела!

Вопроса о признании революции в программе мы уж не будем касаться. «Хорошо осведомленный корреспондент» «Kolnische Zeitung», пишущий под значком «G», только что намекнул публике, в

какой мере г-н Ганземан спас почву законности на благо соседних с нами публицистов. Г-н Ганземан признал за революцией лишь то, что она, по существу, вовсе не была революцией.

Едва г-н Ганземан кончил, как поднялся министр-президент Ауэрсвальд — ему ведь тоже полагалось что-то сказать. Он вынул исписанную бумажку и прочитал приблизительно следующее, только не в стихотворной форме:

Сегодня, судари, средь вас

Я счастлив пребывать