Всадник рассвета - Шигин Владимир Виленович - Страница 67
- Предыдущая
- 67/117
- Следующая
– Объявите, что пленных мы не будем ни приносить в жертву своим богам, ни обращать в рабов. Все они будут отпущены домой, если только поклянутся, что более никогда не поднимут против нас своего оружия! – приказал я.
Потянулись томительные минуты ожидания. Наконец гонцы примчались обратно:
– Греки согласны на твои условия, Посланник, но просят сохранить им оружие, а также разрешить похоронить павших!
– Согласен! – кивнул я, собираясь проехать к одному из сдающихся отрядов.
Но не успел мой конь сделать и нескольких шагов, как около меня осадил своего взмыленного скакуна Вакула.
– Почему мы прекратили убивать врагов? Почему мы отпускаем их по домам, оставляем грекам мечи и возвращаем убитых? Ведь это наша добыча!
Поведение нашего богатыря меня, честно говоря, изумило. Откуда вдруг в Вакуле проснулась такая кровожадность? Вероятно, это выражение возмущения не столько его самого, сколько всех воинов.
– Я так решил, значит, так и будет! – зло выкрикнул я ему в ответ.
Конь Вакулы в нетерпении плясал под седоком.
– Почему мы отказываем нашим богам в кровавой жертве? Наши боги достойны таковой!
А здесь уже явно слышался подстрекательский голос волхвов!
– Боги сегодня перебьются! – отмахнулся я от надоевшего мне Вакулы. – Пусть попостятся! С них не убудет, к тому же им давно пора умерить свой аппетит!
– Ты слишком добр! Но если бы мы проиграли сегодня, наши победители с нами бы не церемонились! – Вакула с досадой хлестанул коня кнутом и умчался к своему полку.
Ко мне уже вели плененного предводителя противной стороны. Пожилой широкоплечий грек был с головы до пят залит кровью и, видимо, не только своей. Встав на одно колено, он протянул мне свой короткий меч. Никогда бы не подумал, что ритуал сдачи в плен столь древен! Приняв оружие из рук побежденного противника, я подал ему руку и помог встать на ноги, после чего вернул обратно меч. На глазах греческого предводителя блеснули скупые слезы.
– Кто ты и откуда? – спросил я пленника.
– Я предводитель уничтоженной тобой фаланги! – ответил тот с какой-то ожесточенной гордостью. – Я Диомед из Аргоса!
– Даешь ли ты мне слово, что больше не поднимешь против меня свой меч?
– Клянусь! И пусть меня покарают олимпийские боги, если я нарушу эту клятву! – ответил Диомед.
Что касается олимпийских богов, то я вовсе не был уверен, что они покарают Диомеда в случае, если он снова решится драться с нами.
– Есть ли в Греции еще фаланги? – спросил я.
– Есть еще одна, но она составлена из молодых юношей и пока не готова к настоящему бою! – сказав это, грек помолчал. – К тому же, как мне теперь кажется, вы знаете секрет победы над нашим непобедимым строем?
– Я знаю все секреты всех побед! – сказал я ему, чем вверг Диомеда в окончательное уныние. Иронии в моих словах он так и не уловил.
– Иди домой и передай своим богам, что скоро я буду на Олимпе, пусть накрывают столы для меня и моих друзей! Скоро я буду решать, кому править на священной горе!
В глазах грека мелькнул огонь негодования.
– Ты можешь, пришелец, уничтожить хоть тысячу таких фаланг, как моя, но тебе никогда и ни за что не одолеть всесильного Громовержца!
– С этим мы разберемся как-нибудь сами! – остановил я его. – Ты сегодня свое дело уже сделал, а потому прощай!
– Не думай, что нас так легко победить! – уже уходя, обернулся ко мне Диомед. – Ты одолел сегодня лишь простых смертных, но прошлой ночью ваш бог проиграл нашему небесную битву. Ты еще не встречался с нашими героями и прежде всего с первым среди первых – с Гераклом!
Перед глазами у меня сразу же невольно возник давнишний учебник истории Древнего мира для пятого класса с красочной картинкой, где мускулистый, пышущий здоровьем и силой Геракл разрывает пасть громадному льву. Тогда, помнится, я смог перечислить все двенадцать Геракловых подвигов и получить свою заслуженную пятерку. И вот теперь мне, возможно, предстоит не столь уж отдаленная встреча с любимым героем древнегреческой мифологии.
На недавнем поле брани отлавливали отбившихся и потерявших седоков коней, собирали оружие, перевязывали раненых. И наши, и греки сооружали погребальные костры и сносили к ним павших товарищей. Время брани кончилось, начиналось время тризн.
– Будем пить вино, ибо это кровь погибших и взятых на небо товарищей! – говорили воины, рассаживаясь вокруг костров.
Всю ночь пылали костры и ветер носил по полю пепел тех, кто еще прошлым утром был жив. А затем остатки греческого войска, вытянувшись длинной вереницей, уныло побрели на родину, неся печальную весть о поражении непобедимых и о нашествии тех, кто желает не просто пограбить чужие кладовые, но на равных пировать с самим Зевсом и диктовать ему свою волю. Остатки неприятельского войска уходили по одной дороге, мы же двинулись вперед, обгоняя их, по другой.
Покачиваясь в такт шагающему коню, я думал, что теперь, судя по всему, подходит к завершению первая фаза нашего похода, когда успех решался в войсковом бою. Противная сторона, похоже, готовилась ввести в дело своих героев, а значит, нам тоже надо выставлять своих. Таков закон жанра! Зачем рисковать тысячами жизней, когда можно ограничиться несколькими верными людьми. Мой недолгий опыт общения с богами подсказывал, что в борьбе с ними многочисленные войска абсолютно бесполезны. Кроме больших и совершенно неоправданных потерь, добиться чего-либо в борьбе богами будет трудно. Теперь я должен был вновь рассчитывать только на себя да на нескольких наиболее преданных мне людей. В том, кого следует взять с собой на Олимп, у меня особых сомнений не было. Конечно же Вышату, Вакулу и Всегдра! Кроме них, пожалуй, могли пригодиться и старуха Эго с Горынычем. Остальное войско я предполагал довести до Фермопил, где и оставить в качестве своего стратегического резерва. Фермопилы, это я твердо помнил из истории о трехстах спартанцах, важнейший и по существу единственный проход в Грецию – узкое прибрежное дефиле. Я направил вперед небольшой конный отряд под началом Вакулы занять проход, а если его уже успели занять до нас, то постараться выбить противника оттуда и удержать до подхода главных сил. Как оказалось, мои опасения были далеко не беспочвенными. Греческие полководцы были далеко не наивными юношами и значение Фермопил понимали не хуже меня. Их подвело то, что известие о гибели фаланги пришло несколько позднее, чем летучий отряд Вакулы оседлал проход. Когда греческие отряды подошли к Фермопилам, те были уже заняты. С ходу штурмовать труднодоступную позицию греки не решились, стали ждать подкреплений. В этом была их роковая ошибка. Подкрепления подошли почти одновременно к ним, и к Вакуле. Но если у противника подкреплением было несколько наскоро набранных отрядов из различных городов-полисов, то к Вакуле подошли главные силы армии. Исход битвы за Фермопилы сразу стал настолько очевиден, что греки, понимая свою обреченность, в одну из ночей попросту ушли в горы. Хотели ли они принудить нас тем самым к началу партизанской войны или всего-навсего разошлись по домам, я так и не узнал, потому что далее свое войско уже не повел, оставив его стоять лагерем в Фермопильском проходе.
Через несколько дней там уже находился хорошо укрепленный и неплохо обжитой лагерь. На центральной площади, разумеется, первым делом установили страшенного деревянного истукана Перуна. Всегдр хотел было установить и страшилище, посвященное моей персоне, но я его обругал, и он от своей нескромной затеи отказался.
В вечерние часы любимым занятием воинов было наблюдение за купанием Горыныча. Старый Змей, который к этому времени уже пришел в себя после ночной атаки Зевса, почему-то предпочитал заниматься морским омовением именно в вечерние часы. Делал он это с чувством. Ныряя и барахтаясь, дракон издавал всеми своими глотками столь кошмарные вопли щенячьей радости, что приводил наблюдавшую за его купанием публику в полнейший восторг.
А я вместе со своими друзьями готовился к походу на Олимп. Предстоящие трудности, масштаб происходящего и ответственность за последствия затеваемого нами мероприятия невольно заставляли думать о том, что не столь давний поход в землю нечисти будет вскоре восприниматься всеми нами как некая почти детская забава. Главная работа по подготовке нашего отряда легла на Вышату, ему деятельно помогал и Всегдр. Вакула занимался сбором сведений о путях-дорогах на Священную гору греков. Я же, собирая воедино сведения от вакуловских разведчиков и странников-волхвов, пытался сложить всю пеструю мозаику в единое целое.
- Предыдущая
- 67/117
- Следующая
