Царская пленница - Шхиян Сергей - Страница 36

• Предыдущая
• 36/68
• Следующая

Теперь, когда он исчез, в комнате воцарилась напряженная тишина. Потом по-детски горько заплакала избитая девушка.

— Свят, свят, — начала креститься одна из служанок. — Что же это Матвей Ипполитович такое делают!

— Полно, — устало сказала хозяйка. — В жизни всякое бывает. Лечите Дашу, а нам, князь, нужно переговорить.

Я вложил шпагу в ножны и с полупоклоном, пропустив вперед Сильвию Джулиановну, пошел следом за ней.

Она шла, не оборачиваясь, уверенная, что я не отстану. Миновав коридор с комнатами девушек, мы поднялись по узкой лестнице наверх, как мне показалось едва ли не на чердак, но оказались в роскошных апартаментах, обставленных очень дорогой мебелью.

— Садитесь, князь, — пригласила Сильвия, сама опускаясь в глубокое кресло, с ножками в виде львиных лап и резной спинкой.

Я сел, полуобернувшись в ее сторону.

— Как вам понравилась Юлия Давыдовна? — неожиданно для меня (я-то подумал, что речь зайдет о сиюминутных событиях), спросила «турчанка».

— Юлия — просто прелесть, совершенно замечательная девушка, — совершенно искренне сказал я.

— Я ее тоже люблю, — задумчиво сказала Сильвия, — но вам подарю с радостью.

— В каком смысле? — не понял я.

— В самом прямом, она крепостная.

— А как же папенька, коллежский регистратор?

— Это рассказ для публики. Она дочь распутного дворянина и горничной. Воспитание получила хорошее, а вольную отец дать ей не позаботился, умер. Наследники в ней родню не признали и продали с торгов. Я ее купила.

— Понятно, — сказал я, хотя ничего понятного здесь не было. Особенно в том, что касалось такого «подарка». — Может быть, будет лучше не дарить ее, а отпустить на волю?

— Я думала об этом, но, к сожалению, есть кое-какие сложности…

«Господи, — подумал я, — опять сложности! Мне и своих предостаточно».

— И в чем же они?

— В генерале, которого вы… с которым вы, — поправилась хозяйка, — только что познакомились. Он по-своему влюблен в Юлию Давыдовну и сделает все, чтобы погубить ей жизнь. Он и Дашу избил оттого, что Юлия была занята с вами, и он не мог ее мучить.

— Я даже не знаю, что делать, у меня у самого сплошные проблемы. К тому же я женат и… Короче говоря, я не знаю, как спасти свою жену. Юлия, в общем… — здесь я запутался окончательно, — просто не знаю, как ей помочь.

— Пусть она будет при вас, — предложила «турчанка». — Вы ведь как-то помогли совершенно незнакомой вам женщине. Что касается Юлии Давыдовны, вас, как мне кажется, уже связывают определенные отношения.

— Да, конечно, — вяло сказал я, понимая, что попал в капкан. — А о какой спасенной женщине вы говорите?

— Вы уже забыли? — усмехнулась Сильвия. — Я, в конце концов, вспомнила, где мы с вами встречались…

— Да, и где же?

— Вы не так сильно изменились, чтобы вас невозможно было не узнать, — проигнорировала вопрос хозяйка, — и, поверьте, моя благодарность не знает границ!

«Это точно, — подумал я, — особенно это видно по подарку, который ты мне делаешь». Еще мне очень захотелось окончательно уточнить, кого она имеет в виду, называя спасителем — меня, в прежнем облике, или кого-то похожего на меня нынешнего. Однако она не дала возможности ничего спросить и поинтересовалась сама:

— Вы не скажете мне, что вам нужно от Александра Федоровича? Он весьма приятный господин, но вести с ним дела я бы своим друзьям не советовала.

— Мне нужны надежные документы, — прямо сказал я, подумав, что при таком ремесле у кого, как не у нее, еще могут оказаться возможности быть с законами на «ты».

— Документы я вам достану, — не задумываясь сказала она. — Вам нужен паспорт?

— Лучше два, мне и приятелю. И подорожные грамоты.

— Хорошо, завтра зайдете в городское полицейское управление к генералу Кутасову, и он распорядится выписать все необходимые бумаги.

— То есть как? Так просто зайти?

— Конечно, тем более что вы знакомы.

— Я не знаю никакого генерала Кутасова, — начал я и запнулся. — Это что, он и был?

— Да.

— Так мне к нему идти за документами?

— Именно.

— Вы это серьезно?

— А что вас удивляет?

— Но он же меня в своем управлении и оставит!

— Не думаю. После того, что он сегодня совершил, он будет делать все, что я ему велю. Иначе…

— Что иначе? — подсказал я, когда она внезапно замолчала.

— Вы видели сегодня белокурого молодого человека в бархатной полумаске?

— Нет, я как-то больше на женщин смотрю.

— Это неважно. Я могу ему пожаловаться на Кутасова, а это, поверьте, в Российской империи очень значительный человек. Тогда генералу не поздоровится, а если мне не поможет он, то… Впрочем этого никак не случится. Генерал неглупый человек и ссориться со мной из-за девушки и, простите, дерзкого мальчишки — не станет.

— А что это за таинственный блондин? — не удержался я от праздного любопытства.

— Цесаревич Александр Павлович. Он ходит ко Мне в гости развлечься и отдохнуть от батюшкиных строгих порядков.

«Ни фига себе, — с восхищеньем подумал я, — круто они тут устроились».

— Спасибо, коли получится, — поблагодарил я.

— Да, напишите на бумажке приметы свои и приятеля, я отдам генералу.

— Зачем?

— Вписать в паспорта, — ответила Сильвия. Потом удивленно на меня посмотрела, — У вас что, никогда не было русского паспорта?

— И сейчас есть, только без примет. — Про фотографию я естественно не упомянул.

— У вас здесь есть бумага и перо? — без надежды на успех спросил я.

— В моем кабинете, — указала на закрытую портьерой дверь эта необычная для своего времени женщина, бизнес-леди конца XVIII века.

Я прошел в небольшой кабинет с конторкой, и действительно, на ней оказалась стопка писчей бумаги и несколько очиненных гусиных перьев. Став за нее, я принялся «сочинять паспорта». Оказалось, это не так-то просто, особенно в том, что касалось описания примет. Однако, помучившись минут двадцать, я все-таки составил тексты документов с описанием роста (два аршина два вершка у меня и два аршина шесть с половиной вершков у Ивана), цветом глаз, типом лиц и особыми приметами, которых у нас обоих не оказалось.

Передав исписанный лист Сильвии, я вернулся в общую залу посмотреть на будущего императора Александра I.

Однако никакого высокого блондина в бархатной полумаске там уже не было. Как не было и моего приятеля Остермана. Однако одного слегка знакомого человека я увидел и сразу подошел к нему. Это был преображенец, товарищ Афанасьева, вместе с которым он разыгрывал коллежского асессора.

— Здравствуйте, — сказал я, выруливая из группы молодых людей, рассеяно наблюдавшими за танцами, — вы меня не помните, мы вчера встречались у Демута. Я приятель Афанасьева.

Молодой человек, внимательно посмотрел он меня и весело подмигнул:

— Как не помнить! Вчера мы славно повеселились!

— Да, но сегодня Александра арестовали!

Вопреки моему предположению, весть о несчастье, постигшем товарища, молодого человека ничуть не тронула.

— Да? — рассеяно сказал он, с интересом наблюдая за полной брюнеткой, танцевавшей мазурку второй парой. — Вы не знаете кто это такая?

— Нет, я здесь впервые, почти никого не знаю.

— Интересная штучка! — сообщил мне легкомысленный повеса. — Нужно с ней познакомиться.

— Так что с Александром? Ему нужно помочь!

— С Шуркой-то? Да, Бог с вами, сударь, пусть посидит недельку, хоть отдохнет от пьянства. Ничего с ним не случится.

— Но ведь у него могут быть серьезные неприятности, если докажут что он участвовал в нашей шутке.

— Какие неприятности, вы смеетесь? Тетка в нем души не чает и спускает ему все сумасбродства. Попросит императора или императрицу, те и распорядятся замять дело.

— А кто у него тетка?

— Графиня Ростопчина, фрейлина Марьи Федоровны и супруга Федора Васильевича, кабинет-министра по иностранным делам, третьего присутствующего в коллегии иностранных дел, графа Российской империи, великого канцлера ордена св. Иоанна Иерусалимского, директора почтового департамента, первоприсутствующего в коллегии иностранных дел и, наконец, члена совета императора, — без запинки перечислил все должности Шуркиного родственника приятель бедного узника.

• Предыдущая
• 36/68
• Следующая