Малика или куда приводят мечты (СИ) - Вайс Лора - Страница 9

Неожиданно девушка ощутила чью-то увесистую руку у себя на плече. То была рука Сереги Веткина:

- Чего грустишь? – пробасил он.

- С чего взял? Вон, футбол смотрю.

- Ага, как же. И кто ведет?

- А ты чего, собственно, хотел? Лекции я тебе завтра принесу, сегодня самой нужны.

- Да так, ничего. Мне тут сорока на хвосте принесла, что ты девушка свободная. Может?

- Нет, не может, - захихикала Марина. – Ну? Серж, - слегка толкнула она его в грудь. – Какая мы с тобой пара? Я  заучка, папу с мамой слушаюсь, на байках не катаюсь.

- Времена меняются, - засмущался Серега.

- Нет. Даже начинать не стоит, мы с тобой друзья, это у нас лучше получается.

Еще через полчаса Марине окончательно надоело скучать, и она по-тихому встала, оставила деньги и пошла к выходу. Настя к тому моменту уже пересела поближе к Артему и чуть ли не по-птичьи кормила его креветками.

А Мар наконец-то оказалась на свежем воздухе, но стоило ей отойти от бара на несколько шагов, как на нее буквально налетел какой-то парень в спортивном костюме. Он чуть ли не сбил с ног хрупкое создание, врезавшись ей в плечо. Мар лишь почувствовала сильную боль.

- Эй! – крикнула она. – Осторожней нельзя?

- Ох, пардон, не хотел, - бросил тот в никуда и пошел дальше.

- Хам, - буркнула Марина, растирая руку. – Блин, чуть с корнем не вырвал.

Через пять минут она ощутила неприятное жжение в том месте, где ее ударил прохожий. Мар быстро вытащила руку из рукава шубы и буквально обомлела, сквозь блузку проступила кровь, немного. А еще через несколько минут у нее закружилась голова. На улице же практически никого не было, да и стемнело, все-таки около восьми вечера, в итоге, Марина решила дойти до ближайшего магазина, но с каждым шагом ей становилось только хуже, в глазах начало двоиться, пространство не просто кружилось, а прыгало и плясало. Она сделала последний шаг и все, свет померк.

Глава 8

Иногда сознание возвращалось, и Марина приоткрывала глаза, но ничего толком рассмотреть не могла, то какие-то люди ходили и говорили около нее, то ее трясло, словно она преодолевала непаханое поле на УАЗике, а еще через какое-то время послышался жуткий гул, от которого заложило уши.

Только один раз Мар полностью пришла в себя, но через мгновение ей в шею вонзилась игла и вокруг снова наступила темнота.

Просыпалась девушка тяжело, ее сильно мутило, голова болела, то впадала в состояние полудрема, но когда все-таки пришло время, и организм очистился от препарата, она открыла глаза и долго лежала, пытаясь хоть что-нибудь вспомнить, а параллельно понять, где сейчас находится.

 Просторное помещение с белеными стенами,  длинное узкое окно стрельчатой формы, много лепнины на потолке. Когда же Марина приподнялась, то ее взору предстала богато уставленная комната: на полу несколько ковров, у стен резные комоды; в правом углу устроился небольшой диван обитый атласом, у которого стоял невысокий и такой же резной столик, по краям от кровати свисал разноцветный полупрозрачный балдахин; всюду лежали продолговатые подушки с кисточками. И все это было такое пестрое, разноцветное.

Покачиваясь, держась за кровать, она поднялась, подошла к окну и посмотрела на улицу. Тут-то и осознание пришло, и отчасти понимание. С высоты второго этажа она смотрела на южные красоты, тлеющие в лучах уходящего солнца: пальмы, акации и еще множество незнакомых деревьев, кустарников, цветов. Скорее всего, перед ней раскинулся внутренний двор, поскольку от дома в сад уходили дорожки выложенные камнем, на мощеной площадке справа под тентами стояли тахты, устланные коврами, там же столики, на которых поблескивали медные кувшины. И весть этот пейзаж был сокрыт от чужих глаз высоким сплошным забором.

- Господи, - прошептала девушка и вернулась в постель.

Она забралась с ногами на кровать и попыталась заплакать, но не вышло. Состояние шока парализовало эмоции, Марина только и повторяла: «Господи, Господи, Господи»…

Примерно через час дверь в комнату отворилась, на пороге показалась женщина средних лет в платке и темно-зеленой галабее, она медленно вошла, в руках у нее были какие-то сложенные вещи:

- Мархаба, - произнесла женщина и положила одежду на край кровати. – Это одеть надо, - с акцентом продолжила она.

- Кто вы? Где я? Что произошло? – засуетилась Марина.

Но ответа не последовало, незнакомка лишь еще раз коснулась одежды указательным пальцем и вышла прочь.

Мар не знала, что ей делать. Спустя минут пять она все же подошла к зеркалу, что стояло на одном из комодов и посмотрела на себя, на ней была вся та одежда, кроме верхней, в какой она пошла в бар с друзьями: джинсы, блузка, шарф на шее. Потом  Марина вернулась к кровати и развернула принесенные вещи: платок, свободная туника до бедер, неширокие белые шаровары и голубая галабея, а еще среди всего затерялась пара белых носочков, все имело приятный аромат, скорее всего розовой воды.

Делать было нечего, спорить бесполезно, никто очевидно и слушать не станет, так что Мар принялась стягивать с себя любимые и привычные вещички, когда же надела новые одеяния, то расплакалась. Конечно же, она все поняла, только вот где он сам?

Амир тем временем уже подъезжал к дому. Он прилетел в обед из Берна, однако еще до вылета позвонил родителям и предупредил о скором приезде гостьи, а точнее, будущей жены. Отец снова принялся возмущаться и возмущался долго, но сын был непреклонен, Амир обладал невероятной настойчивостью, что очень хорошо помогло ему в карьере, да и в жизни в целом. Отказ Марины от него, а тем более, такой беспочвенный, буквально перевернул все внутри, Амир посчитал себя оскорбленным и униженным, так как поверил ей, полюбил.

Теперь же его душа успокоилась, она в его доме, в доме горячо любимой семьи, которые не бросят, не отрекутся, а поддержат. Отец Амира – Мади Джалал Дари ибн Назир слыл человеком строгим, но мудрым. В отличие от многих, воспитывал в своих детях самостоятельность, даже в дочерях. Хотел, чтобы у каждого было высшее образование и работа. Он и сам работал до последнего, а когда здоровье окончательно пошатнулось, сыновья уговорили его бросить дело всей жизни. Мади Джалал дорожил семьей, традициями и мечтал о счастье для всех детей, коих было шестеро: самый старший Амир, два младших брата Салах Фади и Халим Фади, три дочери - Исар, Хайя и совсем маленькая Джаля.  Жена Мади – Тамам в отличие от мужа была снисходительной и чаще потакала детям, баловала их, за что те ее не просто любили, а обожали.

Все в жизни этих людей крутилось вокруг семьи, куда входили и они сами, и их многочисленные родственники. Амир, конечно, мог бы послушаться отца и найти невесту достойную, по мнению родителей, но он давным-давно переехал из Абу-Даби в Берн, где жил своим умом и своими желаниями. Мать сдалась первой, когда услышала о девушке из России, отец еще долго ругался с сыном, взывая к разуму, однако Амир и слушать ничего не хотел, в итоге, скрепя сердцем, Мади согласился, хотя любить не обещал, как и принимать ее в свою семью.

И вот, ворота открылись, в них въехал Лексус, из которого через минут десять вышел Амир, на нем все еще был строгий костюм, но так как отец не любил всей этой западной одежды, то он сначала поспешил переодеться в домике для гостей, только потом прошел в основной дом. Сестры тут же окружили брата и принялись обниматься, после подошла мать и трижды поцеловала сына:

Говорят на арабском

- Салям, сынок. Аллах с тобой.

- Здравствуй, мама. Как ты?

- Твоими молитвами, все хорошо. Как твои дела? – но не успела договорить, как послышался голос отца семейства. - Иди, отец ждет. Он очень рассержен.

- Очень-очень? – Амир усмехнулся.

- Сам понимаешь, ты такое сделал, - Тамам покачала головой. – Не бережешь отца совсем. Ну, иди, не заставляй ждать.

- Как она? – напоследок спросил Амир.

- Зинат говорит, напугана. Еще бы, ее бесчувственную привезли, сказали, всю дорогу была без сознания. Ой, сын… что же ты натворил.