Скользкий - Корнев Павел Николаевич - Страница 90

• Предыдущая
• 90/115
• Следующая

— Да я на взводе был, вот и пожег там все, — стал оправдываться Напалм.

— Ничего страшного. Что сделано, то сделано. — Колдун о чем-то задумался и со вздохом поднялся с лежанки. — Я, пожалуй, там все же поработаю.

— Лед, твое первое дежурство. Через два часа разбудишь Хана, — осчастливил меня Григорий. — Потом очередь близнецов, Мельникова и моя.

— Так точно. — Я подхватил свою сумку и отошел к выходу из подвала. Думаю, лучше всего будет разместиться здесь. Надо только еще факелы в коридоре запалить, а у нас в подвале, наоборот, затушить — и меня вообще никто не разглядит.

Все начали укладываться спать, и по моему настоянию большинство факелов вскоре погасили. Со светящимся хрустальным шаром в руке мимо прошел колдун и свернул в комнатку с обгоревшими остатками алтаря. Странный он человек. Я вот вроде ко всему привычный, но туда ни ногой. Когда мимо проходил, будто по спине кто холодной рукой провел. И взгляд тяжелый из темноты. Вот дела, никогда темноты не боялся, а тут как накатило.

Я сходил к Григорию, забрал у него часы и вернулся на пост. Почитать, что ли, записи кондуктора? В такой темени? Если только факел сюда притащить. Нет, не дело это. И не из-за нарушения дисциплины. Просто тот, кто занимается в карауле посторонними делами, имеет очень неплохие шансы на преждевременную поездку в мир иной. Будет еще время — почитаю.

Глаза начали слипаться уже минут через десять, и пришлось прибегнуть ко всем известным хитростям, чтобы не заснуть на посту. Получалось, прямо скажем, хреново. Несколько раз клюнув носом, я поднялся на ноги и прислонился к стене. Тоже не стопроцентная гарантия — случалось мне и на ходу засыпать. Но стало хоть немного проще контролировать себя.

И чем там, интересно, колдун занимается? До сих пор не вернулся. Вот ведь энтузиаст. Лучше бы отдыхал, пока возможность есть.

— Э-э-э, — зевнув, я чуть не вывернул себе челюсть и снова уселся, прислонившись спиной к стене.

Может, Гришины часы неправильно идут? Ну, не должно время так медленно ползти. Да уж, время никому ничего не должно. Хочет — ползет, хочет — скачет. И, как правило, его желания прямо противоположны нашим.

Вообще время — злопамятный гад. Вот Селин частенько, предлагая выпить, говорил, мол, «надо же как-то убить время». И я с ним соглашался. Надо. А время это помнит. Так вот и получается: сначала всю жизнь мы убиваем время, а потом оказывается, что на самом деле все происходило с точностью до наоборот — это время медленно и незаметно убивало нас.

Черт, куда-то меня не туда занесло. Чуть не заснул. Ну-ка пойду пройдусь.

Кое-как дождавшись окончания дежурства, я растолкал Хана, вручил ему часы и, расстелив вытащенное из сумки одеяло, завалился спать. Отбой.

— Просыпайся, лежебока. Завтрак проспишь.

Кое-как разлепив глаза, я мрачно посмотрел на улыбающуюся Веру — ничего веселого не вижу — и нехотя уселся на лежанке.

— И где завтрак? — Увиденное — все мирно спят, а Напалм еще только разводит костер — меня совсем не порадовало. За компанию, что ли, разбудили?

— Сейчас будет.

— Тогда и разбудите, — завалился я обратно. Обиженная девушка отошла к очагу и загремела котелком.

— Я ж тебе говорил: он не оценит, — вполне резонно заметил Напалм и, как всегда, не удержался от комментария: — «Не мешайте мне спать, мне так хочется быть одиноким…»

А чего тут ценить? Что тебе поспать не дали? Спасибо большое! Я перевернулся на другой бок, но сон уже ушел. Ну вот! И что делать? Ворочаться с боку на бок — глупо. Пойти к костру — получается, что это я выделывался, а не спать хотел.

Плюнув на все, я достал из сумки записи кондуктора и начал их бегло просматривать. Первые три листа ничего полезного не дали. Какие-то смутные намеки на объединившую кондукторов организацию и невнятные размышления об открывающихся с той стороны «окнах». Причем о способах предсказания времени и мест появления этих самых окон не было ни единого слова. А это, собственно, самое важное.

Но дальше я наткнулся именно на то, ради чего и взял у сектантов эти рукописи. Если коротко, то содержание нужных страниц можно было озаглавить как «Теория и практика переходов». Сам описываемый принцип на первый взгляд ничего сложного из себя не представлял: в местах разрывов пространства двигаться требовалось только в направлении максимального сопротивления. Проблемы две: где найти эти самые разрывы и как определить нужное направление. По первому вопросу кое-какие идеи у меня были — если границы между областями Приграничья не разрывы пространства, то я ничего в этой жизни уже не понимаю — а со вторым выходили сплошные непонятки. Ничего, на месте разберемся.

— Рота, подъем! — заколотил железной ложкой по котелку Напалм.

Я убрал записи в карман и подошел к очагу. Обиженная Вера меня проигнорировала, и лапшу быстрого приготовления пришлось накладывать самому. Широко зевавший дядя Женя достал из своих запасов два пакета сухого завтрака и занялся его распределением.

— «Лежебока рыжий кот отлежал себе живот, кушать хочется, да лень ворочаться, — подмигнул мне, весело хрустя шариками сухого завтрака, Напалм. — Вот и ждет рыжий кот, может, миска подползет?»

— И в лучшие времена рыжим не был. — Я запил чаем завтрак. — Когда выходим?

— Да прямо сейчас, думаю.

— Времени сколько?

— Седьмой час. — Вера достала зеркальце и начала изучать в нем свою прическу.

— Вид у тебя, — поправил я ей выбившуюся прядь.

— «Я упала с сеновала, тормозила головой», — Напалм вновь проявил недюжинные познания в устном народном творчестве.

— Что-то тебя с утра на лирику потянуло. — Я перелил остатки воды из пластиковой полторашки во флягу. — Выспался, что ли?

— Ага.

— А я нет. Всю дорогу чушь какая-то снилась.

— Ты еще ничего, вон — на колдуна полюбуйся.

— А с ним что?

Да уж, крепко товарищ за ночь сдал. Глаза красные, будто ни на минуту их не сомкнул. Лицо осунувшееся и серое, вид какой-то нездоровый. И чего, спрашивается, с Бергманом расплевался? Сидел бы сейчас в теплой лаборатории, опыты на крысах ставил. Видно же, что не практик. Вроде все верно делает, но не выходит каменный цветок, хоть режь…

— Уникальное место, невероятно концентрированная и сложно структурированная энергия на глубинных уровнях. Без более тщательных исследований ничего сказать нельзя, но складывается впечатление, что здесь пробит канал на новый, еще неизвестный пласт рассеянной в пространстве энергии…

— Я все понимаю, но мы должны выходить, — чем-то озадаченный Григорий пропустил восторженную речь колдуна мимо ушей. — Лед, Первый, Второй, проверьте на улице обстановку. Выходим через десять минут.

— Но это новое слово в работе с энергиями! — по инерции продолжил колдун, не понимая, что его уже никто не слушает. — Разработать механизм…

Я взял винтовку и, кивнув парням, вышел в коридор. Близнецы потопали следом. Поднявшись по лестнице, осторожно выглянул из подъезда на улицу. Вроде спокойно все. Разве что разлагающимися трупами воняет. Странно, на улице довольно прохладно. Да и на небе тучи.

Кстати, о тучах: на людей они, как ни крути, похожи мало, если уж нарисовались на горизонте, то пока дождем или снегом не отбомбятся, не сгинут. Но дождь или снег — это еще полбеды. Главное, под град не попасть.

Итак, что мы имеем? Пасмурную и прохладную погоду. Возможны осадки и ветер порывами от не очень до очень много метров в секунду — вон верхушки деревьев как качает. А если отвлечься от погодных условий, то ничего интересного на улице не наблюдается. Это замечательно, но все равно расслабляться нельзя. Пусть Ялтин и уверен, что никто из людоедов не ушел, это совсем не факт.

Прищурившись, я прошелся колдовским взглядом по ближайшим постройкам. Уловил только помехи от сигнальной сети Ялтина — по теории погрешность в пределах допустимого, на практике это сводит на нет все ухищрения по маскировке охранных заклинаний, — и остаточный фон непонятной волшбы в подвале. Больше ничего, кажись, не чувствую.

• Предыдущая
• 90/115
• Следующая