Перестройка и новое мышление - Горбачев Михаил Сергеевич - Страница 11

Исторический опыт показал, что и социалистическое общество не застраховано от появления и накопления застойных тенденций и даже от серьезных социально-политических кризисов. А для выхода из кризисной или предкризисной ситуации как раз и бывают необходимы меры революционного характера. Самое важное здесь то, что социализм способен на революционные перемены, ибо он динамичен по своей природе.

Весной 1985 года партия поставила в повестку дня такую задачу. Серьезность накопившихся и вызревавших новых проблем, запоздание, допущенное в их осмыслении и решении, — вот что потребовало действовать по-революционному, провозгласить революционную перестройку общества.

Перестройка — процесс революционный, ибо это — скачок в развитии социализма, в реализации его сущностных характеристик. Мы с самого начала сознавали: времени на раскачку нет. Очень важно не «засидеться» на старте, преодолеть отставание, вырваться из трясины консерватизма, сломать инерцию застоя. Это невозможно сделать эволюционно, с помощью робкой, ползучей реформы.

Мы не можем, просто не имеем права расслабляться ни на один день. Наоборот, изо дня в день нужно прибавлять в работе, наращивать ее темпы, ее интенсивность. Необходимо выдержать это напряжение, эти, как говорят космонавты, большие перегрузки на начальном отрезке перестройки.

Революцию надо постоянно развивать. Нельзя топтаться на месте. Это показывает и наше собственное прошлое. Последствия замедления мы ощущаем и теперь. Поэтому сейчас нужны двойное мужество и смелость. Мы не имеем права снова застрять. Поэтому — только вперед!

Конечно, действовать по-революционному не значит бросаться вперед очертя голову. Кавалерийские атаки далеко не всегда уместны. К революции относятся законы политики как искусства возможного. Нельзя перепрыгивать через этапы, забегать вперед. Сейчас главное — создать задел, необходимый для выхода на качественно новые рубежи. Иначе можно, что называется, и дров наломать, и скомпрометировать великое дело.

Революция, как мы ее понимаем, — это созидание, но всегда, конечно, и ломка. На то и революция, чтобы ломать отжившее, застойное, все то, что мешает быстрому движению вперед. Без ломки не расчистишь площадку для нового строительства. Вот и перестройка означает решительную, крутую ломку сложившихся препон для социально-экономического развития, устаревших порядков в управлении хозяйством, догматических стереотипов в мышлении. Перестройка задевает интересы многих, все общество. И разумеется, ломка не обходится без конфликтов, а бывает, и без острых сшибок между старым и новым. Бомбы, конечно, не рвутся и пули не летят. Но конкретные носители механизма торможения сопротивляются. А ничегонеделание, равнодушие, лень, безответственность и бесхозяйственность — это тоже сопротивление.

Оно понятно. Ситуация в обществе действительно обострилась, ибо перестройка пошла в глубинные его пласты. Услышали мы голоса: а надо ли было вообще затевать все это?

Самого слова «революция» в применении к перестройке некоторые не воспринимают. Некоторых пугает даже термин «реформа». А ведь Ленин не боялся употреблять это слово и даже учил самих большевиков «реформизму», когда это требовалось для развития дела революции в новых условиях. И нам сегодня нужны радикальные реформы для осуществления революционных преобразований.

Один из признаков революционного периода — большее или меньшее расхождение между коренными интересами общества, передовая часть которого готова к крупным переменам, и сиюминутными повседневными интересами людей. Перестройка бьет, прежде всего, по тем, кто привык работать по-старому. У нас нет политической оппозиции, но это не значит, что нет борьбы с теми, кто по разным причинам перестройку не приемлет. Всем, возможно, придется чем-то поступиться на первом этапе перестройки. А с незаслуженными привилегиями и прерогативами, присвоенными незаконным путем, с правами, которые обслуживали механизм торможения, придется расстаться навсегда.

Вопрос об интересах — для партии ключевой, как и всегда на крутых поворотах. Вспомним, как Ленин воевал за Брестский мир. Тревожный 1918 год. Гражданская война. А тут еще серьезнейшая угроза со стороны Германии. Владимир Ильич предлагает заключить мир с Германией. Условия мира, которые нам ультимативно предъявила Германия, были, по выражению Ленина, «позорными, похабными». Они предусматривали отторжение огромной территории с населением в 56 миллионов человек. Казалось бы, никак нельзя согласиться с этим. И все-таки Ленин настаивает: мир необходим. Оппоненты есть даже в ЦК. Они ссылаются на то, что рабочие требуют дать отпор немецким интервентам. А Ленин вновь и вновь призывает пойти на мир. Почему? Потому что он исходит не из сиюминутных, а коренных интересов. Это — интересы рабочего класса как целого, интересы революции, судьбы социализма. Чтобы отстоять их, надо было получить передышку, а затем идти дальше. Но тогда столь глубокое понимание было далеко не у всех. Только потом легко было сказать твердо и однозначно: Ленин прав. А был прав потому, что руководствовался коренными интересами, смотрел далеко вперед, не ставил преходящее выше основного. И революция была спасена.

Так и с перестройкой. Она отвечает коренным интересам советских людей. Она призвана выдвинуть общество на новые рубежи, обеспечить достижение нового его качества. Кое от чего придется и отказаться, чем-то и поступиться. Пойти на это не просто. На глазах рушатся сложившиеся привычки и представления. Нечто привычное уходит из жизни — вот и возникает протест. Консерватизм уступать не хочет. Но все это преодолимо и должно быть преодолено во имя долговременных интересов общества и каждого человека.

С вопросом о соотношении сиюминутных и долговременных интересов мы столкнулись вплотную при введении государственной приемки. Чтобы добиться повышения качества продукции, мы ввели независимый контроль за соответствием выпускаемой продукции существующим стандартам. На первых порах многие рабочие потеряли в заработках. Но повышение качества необходимо обществу, и рабочие отнеслись к этому с пониманием. С их стороны не было протестов. Наоборот, рабочие говорят: «Стыдно получать незаработанное!» Но одновременно рабочие требуют такого же подхода со стороны хозяйственных руководителей, инженерно-технического персонала. Так что госприемка стала хорошей школой перестройки. Многое она обнажила: каково отношение разных людей к делу, каковы человеческие резервы перестройки. Госприемка стала как бы лакмусовой бумажкой, подтвердившей еще раз, что советский рабочий класс в целом всей душой за перестройку и готов двигать ее, на деле реализуя свою роль ведущего класса социалистического общества.

С перестройкой, как и со всякой революцией, нельзя играть. Тут нужно идти до конца, добиваться успехов буквально каждый день, чтобы массы чувствовали на себе ее результаты, чтобы ее маховик набирал обороты, чтобы нарастала скорость движения, подъема — и в материальном, и в духовном смысле.

Называя осуществляемые нами меры революционными, мы имеем в виду их глубокий, радикальный, бескомпромиссный характер — то, что они охватывают все общество сверху донизу, от базиса, от отношений собственности до надстройки, все сферы жизни, причем охватывают комплексно, в их целостности. Это не подкрашивание, не подчистка тех или иных болячек или пятен на нашем общественном организме, а полное его оздоровление и обновление.

В революционном процессе, как известно, безусловное первенство принадлежит политике. Так и в перестройке. Приоритетное значение имеют меры политического характера, задачи широкой демократизации на деле, а не на словах, беспощадная война с бюрократизмом и беззаконием, активное вовлечение масс в управление делами страны. Все это имеет прямое отношение к основному вопросу всякой революции — вопросу о власти.

Разумеется, Советскую власть мы менять не собираемся, от ее принципиальных основ отступать не будем. Но изменения необходимы, причем такие, которые укрепляют социализм, делают его политически богаче и динамичнее. В этом плане мы вправе по-крупному, принципиально оценивать нашу программу всесторонней демократизации советского общества как программу перемен в существующей политической системе.