Дни барабанного боя - Шелби Филип - Страница 28

• Предыдущая
• 28/62
• Следующая

— Она держит путь сюда, — сказал Пастор. — Проверьте авиалинии, чартерные рейсы тоже. Она спешит на выручку.

— Пусть, — сказал Крофт. — Не успеет.

После краткого молчания Пастор произнес:

— Вы узнали еще что-то.

Крофт не спешил с ответом, наслаждаясь этой минутой.

— Ты будешь доволен. Я получил распечатку всех телефонов, по которым Шуресс звонил за последние шесть месяцев. Ничего необычного — кроме номера яхт-клуба. Шуресс никогда не сопровождал никого по водным маршрутам. Воды он боялся — даже не отправился с принцессой Дианой в круиз по Потомаку.

— Значит, у Шуресса с Тайло имелось какое-то убежище?

— Видимо, скрывали свои постельные делишки, — негромко сказал Крофт. — Похоже, занимались этим там, где никому в голову не пришло бы их высматривать. Уточни, что это за номер, и дай мне знать.

— Синоптики предсказывают сильные дожди, — заявил Пастор. — В такую погоду опасно находиться на воде.

Четвертого апреля перед рассветом демоны, тревожившие сон Холленд, исчезли. Она лежала спокойно, но измятые, мокрые от пота простыни свидетельствовали о ночном кошмаре.

Холленд убегала от рослого смуглого незнакомца, чей вкрадчивый голос лишал ее воли и сил. Видела и Шуресса, он печально смотрел на нее и с недоумением потирал два красных пятна на лбу.

С исчезновением этих образов улегся страх, замедлилось сердцебиение. Пистолет все еще лежал возле живота; словно мать, оберегающая младенца, Холленд точно знала, где он находится. Ни разу на него не навалилась и время от времени поглаживала теплый вороненый ствол.

Той глубинной частью разума, которая не спит, Холленд сознавала, что за ней охотятся. Будь она ясновидящей, то, видимо, знала бы, что в эту минуту Пастор сидел, запершись, в тесном помещении телефонной подстанции. Пластиковое удостоверение ФБР, которым снабдил его Крофт, свисало с нагрудного кармана шерстяной куртки. Ночной дежурный, склонясь над клавиатурой компьютера, искал, кому принадлежит номер, который дал ему Пастор. Принтер отстукал одну строчку. Пастор оторвал клочок бумаги и улыбнулся, увидев название «По направлению к Свану», фамилию владельца и опознавательные номера. В литературе начала века он хорошо разбирался и подумал, что этим названием какая-то молодая дама подчеркивала свою образованность.

Арлисс Джонсон догадался, что уже утро, потому что сменившийся ветер принес в комнату аромат росистых розовых кустов. Бутоны их еще не раскрылись. Загадки, над которыми он всю ночь ломал голову, тоже.

Одетый в старый шерстяной халат, Джонсон сидел за письменным столом. Ореховая столешница была завалена толстыми, перетянутыми резинками досье, старыми письмами в коробках из-под обуви и сложенными в шаткую стопку фотоальбомами. Некоторые из этих материалов хранились в его чуланах, но большую их часть он забрал в час ночи из мэрилендского архива.

Письма, фотографии, досье — вот что заменяло Джонсону семью. Они разговаривали с ним, как люди, и, как люди, иногда упорно отказывались ему помогать.

Джонсон слегка убавил свет, потому что уже наступало утро, и включил кассетный магнитофон.

«Привет, это я. Твое послание получила. Позвони своей закадычной».

Кто эта «закадычная», звонившая Холленд? Незнакомый голос принадлежал молодой женщине с сильным характером, но встревоженной. На кассете слышалось потрескивание, поэтому Джонсон решил, что звонок был междугородным.

«Закадычная» — явно старая подруга. Фразы ее были по-телеграфному краткими. Джонсон считал, что Холленд недавно звонила ей. Но не из дома. Эти данные он уже просмотрел.

Звонила на бегу. Оттуда, где остановилась перевести дух. Телефонной карточкой не пользовалась, но звонок был междугородным; видимо, у нее были монеты...

Джонсон прослушал запись еще раз. Подумал, что в то или иное время знакомился со всеми немногочисленными подругами Холленд.

Освободив место на столе, Джонсон положил туда последнюю папку, привезенную из архива. Он умышленно не спешил заглядывать в нее. И до сих пор сомневался, разумно ли в ней рыться. Папка была наполнена болью. Там хранились официальные данные американской и французской разведок об убийстве сенатора Бомонта, отца Холленд. Большинство их было неизвестно общественности, и теперь, пока Джонсон перебирал пожелтевшие края бумаг, вопросы, которые преследовали его все эти годы, вновь встали перед ним. Он вспомнил собственный праведный гнев, жгучие слезы, когда он оплакивал друга и судьбу его осиротевшей дочери. Вспомнил о крушении своих обещаний найти убийцу и вырвать правду у него из горла. Убийца так и остался ненайденным.

За несколько месяцев после смерти Бомонта Джонсон усвоил страшную истину. Люди, близкие к жертве убийцы, приучаются жить по другому кодексу поведения. Они могут что-то знать или думать, что знают, но прежде, чем успеют заговорить, из темноты появляется тень и советует помалкивать. Родные и друзья убитого, пережив гнев и возмущение, начинают следовать этому совету. Никто не понимает их молчания, вежливой, скрытной манеры, с которой вопросы отклоняются или демонстративно пропускаются мимо ушей. Вскоре из уважения с вопросами перестают приставать.

Но сомнения остаются, по крайней мере так считал Джонсон. Кто не задумывался, почему Жаклин Кеннеди ни разу не давала показаний на расследованиях гибели президента? Почему так спокойно скрылась в своей прочной, блестящей раковине?

Потому что являлась членом этого исключительнейшего из клубов: уцелевших, знающих часть правды, может быть, всю, но не могущих раскрыть рта.

Джонсон перебирал документы, пока не нашел плотный пакет с фотографиями. Достал его и поддел перочинным ножом приклеенный клапан.

Фотографии выпали, трепеща, будто крылья бабочки. Их было четыре — на трех Джонсон с Бомонтом в Риме, на четвертой, более поздней, Холленд и еще одна девушка, они стояли, обняв друг друга за плечи, на парапете древнего карибского форта. Джонсон взмолился, чтобы его желание сбылось, и перевернул фотографию.

Я и Мег. Сент-Томас. 30.9.1994 г.

Джонсон медленно выдохнул. Он вспомнил фамилию Мег. Холленд упоминала ее, рассказывая о том отпуске.

Через две минуты разбуженный Томми Брайент, лучший оперативник Джонсона, внимательно слушал его. Когда Брайент повторил приказания, Джонсон повернулся к компьютеру и стал просматривать файлы Национального института здравоохранения. Найдя личный листок Мег Дэниелс, набрал номер телефона клиники в Санта-Фе. Сердце у него упало, когда сонный сторож объяснил, что доктор Дэниелс среди ночи уехала из города. Нет, маршрута ее поездки сторож не знал.

Куда она отправилась? К Холленд.

Когда Джонсон вновь связался с Брайентом, тот ехал на машине за двумя из шестерых членов группы реагирования инспекционного отдела. Джонсон велел ему отправить людей в Национальный аэропорт. Требовалось встретить там одну женщину и установить за ней слежку. Фотографии и необходимые сведения он обещал отправить туда.

Крофт устроил в одной из комнат квартиры спортивный зал. Он уже тридцать седьмую минуту занимался на шведской стенке, когда зазвонил телефон. Сенатор ответил и снял полотенце с влажной перекладины.

— Тайло я нашел, — сообщил Пастор. — Она на одной из яхт.

В голосе Пастора Крофту послышалось нетерпение, будто у садящегося за стол гурмана.

— Увидеть ее ты можешь?

— Когда выйдет. — Крофт услышал вздох. — Если, конечно, вам нужно, чтобы она вышла.

Учащенный пульс Крофта успокаивался. Мысли плясали, как пылинки в солнечном луче.

— Давай подождем, пусть она мне позвонит. — Не услышав ответа, Крофт продолжал: — Если она покинет яхту, следуй за ней. Далеко она скорее всего не пойдет. Только к ближайшему телефону. Как только она положит трубку, я свяжусь с тобой.

— Буду ждать, — ответил Пастор и прекратил связь.

Крофт с полотенцем на шее потянулся к стакану апельсинового сока со льдом. Он знал, что Пастор недоволен запретом. Но соблазнительно было взять Холленд, когда она все расскажет, дать Пастору поработать над ней, а потом избавиться от трупа.

• Предыдущая
• 28/62
• Следующая