Дни барабанного боя - Шелби Филип - Страница 26
- Предыдущая
- 26/62
- Следующая
Не сказать Майклу By о Тайло было ошибкой — Крофт переосторожничал. Когда By сообщил ему об их встрече, он винил только себя.
Но, может, даже к лучшему, что тогда она осталась в живых. Если в By убрал ее, Шуресс сейчас не давал бы покоя.
Крофт наклонил бутылку и бережно наполнил стакан. В мягком свете настольной лампы кроваво-рубиновое вино особенно радовало глаз. Отпил глоток, посмаковал и одобрительно улыбнулся.
Любовь к хорошим винам была лишь одним из его тайных дорогостоящих пристрастий. Почти все их оплачивали просители и лоббисты. В отличие от денег материальные подношения не оставляли следов; они поглощались, а тара выбрасывалась. Женщины забывались.
Эту игру Крофт вел умело. Но трофеями не хвастался, как некоторые из его коллег. Наслаждался он ими в одиночестве, со знанием дела, чтобы потом оставались приятные, светлые воспоминания. И если другие считали его чопорным или слишком принципиальным, Крофта это не трогало. Он давно смирился с тем, что его никогда не полюбит красавица и не примут в друзья те, для кого превыше всего происхождение и точеные черты лица.
Крофт усвоил суровую истину: его уродливое, деформированное лицо вызывает жалость, а в среде политиков — презрение. Он понял это на последнем выдвижении кандидата в президенты от его партии.
За несколько месяцев до съезда Крофт оказался в средоточии власти, получил равный голос с теми, кто уже был зачислен в списки кандидатов на правительственные должности. Жаркие споры шепотом о выборе кандидата на пост вице-президента бушевали словно пыльные бури в душной техасской ночи. Крофту учинили тщательную проверку. Он знал, что ФБР копается в его прошлом, однако не подавал виду. А при взгляде на кандидата всякий раз испытывал сердцебиение. Он считал себя очень близким этому человеку, добившемуся его помощи обаянием и сладкими посулами.
Крофт не сомневался, что поддержка иллинойсской делегации обеспечит кандидату победу. И полагал, что выдвижение его вице-президентом — вопрос решенный.
Однако за день до принятия этого решения кандидат не оставил от его надежды камня на камне.
Крофт без стука вошел в номер «люкс» кандидата и стал невольным свидетелем его разговора с длиннолицей супругой.
«Брэд, ты ведь не всерьез говорил о включении Крофта в список. Он же просто невыносим!»
«Да, не красавец».
«Такой мерзкий. Господи, когда пожимаю ему руку, у меня мурашки бегут по коже. В довершение всего ужасный подлиза».
«Он обеспечил голоса иллинойсцев».
«Ты бы получил их и без него».
«Возможно. А насчет Крофта ты права. На телеэкране он выглядит пугалом. Бедный дурачок. Пусть довольствуется тем, что место в сенате ему обеспечено».
«Дорогой, брось ему какую-нибудь кость, когда вступишь в должность. Но не будем брать с собой такой багаж, м-м-м?»
«Багаж» остался на станции. Утром кандидат пригласил Крофта к завтраку и стал лицемерно сокрушаться, как трудно далось ему это решение, как он жалеет, что Крофту не достанется пост номер два.
Крофт очень гордился тем, как это воспринял. Он посочувствовал кандидату и заверил, что готов служить ему всеми силами. Но в течение всего съезда и победной ноябрьской кампании Крофт не слышал грома оваций. Подслушанные слова засели в его памяти, словно осколки стекла. И сейчас они кололи его, напоминая о лжи Робертсона. Возможностей стать одним из Кардиналов у него было не больше, чем три месяца назад.
Началось это на вечеринке перед Рождеством. Напившийся восьмидесятилетний сенатор ухватил Крофта за лацкан пиджака и отвел в сторону. Слушая невнятную, слюнявую болтовню старика, Крофт узнал нечто потрясающее.
Он упомянул, что, возможно, ему предстоит работать вместе с Уэстборном, и получил совет бежать от него как черт от ладана. Уэстборн страшный человек, заявил старик. Раскопал тайны многих политиков из закулисной деятельности, из личной жизни. И не поколеблется использовать эти сведения, чтобы смешать кого-то с грязью.
— Я-то знаю, — проскрежетал старый сенатор, потирая нос указательным пальцем. — Не один год пляшу под его дудку.
После этого Крофт несколько недель изучал прошлое Уэстборна. Ездил по всей стране, встречался с людьми, живущими в тихом отчаянии, изгнанными из общественной жизни или разорившимися, потому что не выполняли его распоряжений.
Во время этих разъездов Крофт узнал о тайных дневниках нью-хемпширского сенатора, копилке грехов и преступлений его коллег. Первоначальные наметки плана зародились сами собой; когда Крофт убедился, что и Кардиналы живут в страхе перед Уэстборном, план обрел четкость.
Первое упоминание Крофта об этих дневниках Робертсон, Болдуин и Зентнер восприняли невозмутимо. Выслушав некоторые подробности, нехотя признали, что слышали о них, однако значение содержащихся там сведений преуменьшили. Крофт сказал, что у него камень с души свалился. Значит, к его предложению раздобыть дневники Кардиналы интереса не проявят.
Зентнер и двое других повели себя, как и рассчитывал Крофт. Не только проявили интерес к предложению, но уцепились за него — лишь бы все оставалось шито-крыто. И Крофт сдержанным, размеренным голосом принялся им лгать, перемешивая уверения с обещаниями. Теперь в обмен на дневники они соглашались принять его в свое сообщество избранных.
Крофт подлил себе еще вина и включил компьютер. На экране появились фотокопии чеков, которые Зентнер депонировала в одном зарубежном банке четыре года назад, когда сражалась за политическую жизнь с неожиданно выдвинувшимся, на удивление сильным соперником. Голос Уэстборна в динамике вел подробный рассказ о том, как перед самыми выборами эти деньги таинственным образом оказались на личном счету соперника. Разразившийся скандал и трагическое самоубийство этого человека представляли собой весьма любопытную историю.
Неудивительно, что старушка Барбара пускает слюну сквозь вставные зубы в ожидании дневников.
Крофт хохотнул, вспомнив, как легко Робертсон поверил его лжи. И ему, и всей шайке незачем было знать, что человек, которого он отправил к Уэстборну, а затем к Шурессу и Тайло, уже добыл первую половину дневников Уэстборна.
Со временем Пастор отыщет и вторую дискету. Крофт в этом не сомневался. И разумеется, не имел намерения оповещать о ней Кардиналов. У него было единственное желание — взять оружие Уэстборна в свои руки.
Но оружие это оказалось гораздо более грозным, чем Крофт мог вообразить. В добавление ко всему прочему он встретил там фамилию надменного жестокого человека, который некогда отверг его как «пугало» и «бедного дурачка».
Крофт отпил вина и закрыл глаза. Тонкие розовые веки просвечивали. Вообразил себя в Овальном кабинете. Компьютер гудит, дискета вертится, вертится, выматывая душу из человека, стоящего у кормила власти.
Двумя часовыми поясами к западу, в штате Нью-Мексико, солнце стало заливать багрянцем горы Сангре де Кристо. Мег Дэниелс, эпидемиолог, старший научный сотрудник Национального института здравоохранения, остановит ла «лендровер» перед клиникой на окраине Санта-Фе. Захватив свою полевую сумку, вошла внутрь. От кондиционированного воздуха в приемной ее пробрал озноб.
— Господи, на что ты похожа!
Бенджамин Цукерман, руководивший клиникой от имени университета штата, сокрушенно поцокал языком. Мег с первого взгляда сочла его кабинетным человеком и не ошиблась. Он занимался только писаниной и бледнел при виде крови. Когда Цукерман требовал Мег к себе, она говорила, что была в лаборатории у патологов, которой он старательно избегал.
— Замечательный ты парень, Бенни, — сказала Мег, входя к нему. — Вот тебе мой отчет. По-прежнему никаких результатов.
— Сообщи об этом в Вашингтон. Там ждут не дождутся твоих «Д-47».
«Д-47» представляли собой сводку, которую полагалось еженедельно отправлять в институт. Мег за это не бралась целый месяц. Ничего нового она сообщить не могла. Повторялась все та же история: индейцы ложились спать здоровыми, а утром просыпались с рвотой и высокой температурой. Трое умерли; более десяти больных находились в критическом состоянии. Остальные из шестидесяти трех заболевших кое-как крепились. Дэниелс исследовала эту вспышку загадочной эпидемии и пока пришла к единственному выводу: задержки с отправкой «Д-47» тут совершенно ни при чем.
- Предыдущая
- 26/62
- Следующая
