Почему одни страны богатые, а другие бедные - Аджемоглу Дарон - Страница 32

Под давлением истории формируются те политические и экономические институты, которые определяют баланс сил и очерчивают границы возможного в политике. В конечном счете от этого зависит, какой путь развития для страны будет намечен в очередной точке перелома. Этот путь развития, однако, не является исторически детерминированным, неизбежным: он зависит от конкретных обстоятельств в точке перелома. На какой путь институционального развития встанет страна, зависит, в частности, от того, какая из враждующих групп одержит верх, какие группы смогут составить коалицию с другими, какие политические лидеры смогут повернуть ситуацию в свою пользу.

Роль таких обстоятельств хорошо видна в истории появления инклюзивных политических институтов в Англии. Тот факт, что в Славной революции 1688 года одержали победу общественные группы, выступавшие за ограничение королевской власти и больший плюрализм политических институтов, не только не был предопределен – он просто стал результатом удачного стечения обстоятельств. Например, этот успех был напрямую связан с тем, что трансатлантическая торговля обогатила независимых от монарха купцов и вселила в них уверенность в своих силах. Но всего за сто лет до этого было совершенно неочевидно, что Британия со временем будет «править морями», колонизирует значительную часть Северной Америки и островов Карибского моря, поставит под свой контроль большую часть мировой торговли с Америкой и Индией. Ни Елизавета I, ни ее предшественники из династии Тюдоров не смогли построить сильные военно-морские силы. Английский флот, состоявший главным образом из кораблей каперов[21] и судов, принадлежавших частным купцам, был гораздо слабее испанского. Однако прибыль, которую сулила трансатлантическая торговля, привлекла достаточно каперов, чтобы испанское превосходство на море оказалось под вопросом. В 1588 году испанцы решили положить конец английскому разбою на море, а заодно удержать Англию от вмешательства в войну, которую боровшиеся за независимость нидерландские провинции начали против испанской короны.

Испанский король Филипп II снарядил мощный флот, который был назван «Непобедимой армадой» и во главе которого встал герцог Медина-Сидония. Многим казалось, что испанцы неизбежно одержат убедительную победу, которая позволит им укрепить свое доминирующее положение на морях, а может быть, даже свергнуть Елизавету I и получить контроль над Британскими островами. Но в действительности все произошло совсем не так. Плохая погода и ошибочная стратегия, которую избрал Медина-Сидония (назначенный командующим в последний момент, после смерти более опытного флотоводца), привели к тому, что Армада не смогла использовать свои преимущества перед английским флотом. Несмотря на все трудности, англичане смогли рассеять и уничтожить большую часть кораблей противника, хотя их собственный флот был далеко не таким мощным. На карте 9 можно увидеть финал драмы – маршрут, по которому англичане гнались за спасающимися от них уцелевшими кораблями Армады.

После этой невероятной победы воды Атлантики оказались открыты для англичан наравне с испанцами; не будь этой победы – и силы, которые в конце концов привели Англию к переломной точке Славной революции 1688 года и установлению плюралистических политических институтов после нее, так и не вышли бы на историческую сцену.

Конечно, в 1588 году никто не мог предсказать последствий неожиданной победы англичан. Вряд ли кто-то из современников понимал, что через столетие эта победа приведет страну в точку перелома, в которой Англия совершит выбор в пользу политического плюрализма.

Однако ошибочно было бы думать, что точка перелома всегда сулит политическую революцию, которая принесет изменения к лучшему. В истории полно примеров того, как революция или радикальное социальное движение приводили к смене одной тирании на другую. Немецкий социолог Роберт Михельс назвал это явление «железным законом олигархии» – особенно пагубным вариантом порочного круга. Окончание эпохи колониализма после Второй мировой войны стало точкой перелома для многих бывших колоний. Однако в большинстве стран Африки южнее Сахары и во многих странах Азии независимые правительства подтверждали закон Михельса, воспроизводя или даже усугубляя худшие черты колониальных администраций: они сосредоточили власть в своих руках, избавились от любых ограничений собственного произвола и уничтожили даже те слабые стимулы для инвестиций, которые имелись в стране. Лишь в нескольких бывших колониях, например в Ботсване (см. стр. 162), точка перелома направила страну на путь создания политических институтов, которые способствуют экономическому росту.

Карта 9. Гибель Непобедимой армады и ключевые точки поворотного момента 1588 г.

Точка перелома может дать старт движение в сторону экстрактивных, а не инклюзивных институтов. Инклюзивные институты, хотя они и запускают свой собственный «круг благоразумия» (virtuous circle) – механизм самовоспроизводства и самоусиления, все же могут, столкнувшись с препятствиями в точке перелома, изменить направление развития и постепенно становиться все более экстрактивными. Это, однако, тоже не предопределено исторически, а зависит от обстоятельств. Как мы увидим в главе 6, средневековая Венецианская республика сделала важные шаги в сторону инклюзивных политических и экономических институтов. Однако если в Англии после Славной революции 1688 года инклюзивные институты постепенно становились все сильнее, то в Венеции они постепенно выродились в экстрактивные институты, контролируемые узким слоем элиты, которая смогла монополизировать в своих руках как политическую власть, так и экономические возможности.

Появление инклюзивных институтов и начало устойчивого экономического роста в XVIII веке привели к развитию рыночной экономики сначала в Англии, а затем и во многих других уголках света, не в последнюю очередь потому, что многие из этих уголков были колонизированы англичанами. Однако если эффект от экономического роста в Англии был поистине всемирным, то распространение породивших его экономических и политических институтов было совсем не таким глобальным. Влияние промышленной революции было разным в разных странах мира, так же как приход «черной смерти» имел разные последствия для Западной и Восточной Европы, а развитие трансатлантической торговли вывело Англию и Испанию на совершенно разные траектории развития. Институты, сформировавшиеся к тому времени в разных странах мира, предопределили, как именно повлияет промышленная революция на каждую из них. Эти институты были и в самом деле весьма различными: изначально небольшие различия между странами постепенно накапливались и, более того, усиливались, проходя через очередные точки перелома. С последствиями этих различий нам приходится иметь дело до сих пор, поскольку развитие по порочному кругу бедности чаще всего (но не всегда!) только усиливало эти различия. Понимание природы этих различий – ключ к тому, чтобы объяснить, как возникло мировое экономическое неравенство, которое мы наблюдаем сегодня.

В некоторых странах в некоторых частях света удалось построить институты, очень похожие на английские, хотя пришли к ним совсем другим путем. Подобные институты будут сформированы, например, в европейских колониях – в Австралии, Канаде и США, хотя к моменту начала промышленной революции этот процесс там только стартовал. Как мы убедились в главе 1, процесс, начавшийся с основанием колонии в Джеймстауне и достигший своего апогея во время Войны за независимость и принятия Конституции США, сильно напоминал борьбу английского парламента за ограничение прав короля. В обоих случаях результатом стало централизованное государство с плюралистическими политическими институтами. В странах, избравших эту траекторию развития, промышленная революция быстро набрала обороты.