Талисман отчаянных - Бенцони Жюльетта - Страница 23
- Предыдущая
- 23/70
- Следующая
– Не вижу в этом ничего невозможного, поскольку их жизненный путь схож с нашим. Но пока они – наши друзья, и вы с ними уже знакомы, так как мы все вместе праздновали трехсотлетие усадьбы Водре-Шомар.
– Мы это помним, так что оставь дежурные любезности и скажи, что от нас понадобилось.
– Ты, как всегда, нетерпелив, брат Адриен?
– Я приехал из Лона, а путь до него, как ты знаешь, неблизкий! Так что говори без проволочек! Для твоих друзей мы, может, и незнакомцы, но мы-то успели их запомнить на твоем празднике, так что знаем, кто они такие. И я говорю им: добро пожаловать!
Все присутствующие в знак приветствия поклонились. Лицо говорившего бородача – холодное, суровое, но с ясным прямым взглядом и чуть насмешливой улыбкой, было симпатично Альдо, и он без дальнейших околичностей представился:
– Меня зовут Альдо Морозини, а это мой друг – Адальбер Видаль-Пеликорн из Института Востока.
– А вы откуда?
– Всего-навсего из Венеции.
– Но вы князь, так что не всего-навсего. Но предоставим слово Лотарю. Похоже, что дело у нас спешное.
Профессор не заставил себя упрашивать. Он уже успел достать из одного из своих многочисленных карманов вчетверо сложенный листок бумаги.
– Думаю, никто из вас не забыл госпожу маркизу де Соммьер и мадемуазель дю План-Крепен, которая сопровождала ее в путешествии по нашим краям. Нам нужно отыскать мадемуазель дю План-Крепен и, если возможно, спасти от опасности, которой, судя по всему, она не придала никакого значения. Если кто-то не видел этого скверного объявления, то посмотрите. Сегодня с утра оно было развешано по стенам в наших городках и деревнях.
Лотарь развернул плакат, и, взглянув на него, все сошлись на том, что прекрасно помнят эту женщину, и также единодушно изумились тексту объявления.
– Чем она может быть опасна? – удивился один из братьев. – Трудно предположить, что мадемуазель авантюристка. Даже если бы в ней и была такая жилка, вряд ли бы маркиза поощряла авантюризм в своей компаньонке. Маркиза не потерпела бы ничего подобного. Госпожа маркиза де Соммьер произвела на меня неизгладимое впечатление, как мало кто из женщин. И в чем же дело?
– Сейчас попробую объяснить, – вновь заговорил Лотарь, и коротко, но точно и емко описал все события, начало которым положило убийство госпожи де Гранльё в церкви Святого Августина в Париже. Не забыл он упомянуть и путешествие Морозини в Швейцарию по приглашению умирающего старика-рыцаря, о существовании которого князь даже не подозревал.
– Добавлю в заключение, – продолжил профессор, получив одобрение от Альдо и Адальбера, – что мы с сестрой поддерживаем наших друзей в этой битве. Во-первых, потому что они нам дороги, а во-вторых, потому что странным образом мы ведем точно такую же борьбу с тех пор, как наши отцы, мой отец и отец Адриена, основали Сообщество друзей Золотого руна. С той поры мы в силу своих возможностей печемся о рыцарской чести, кодекс которой запечатлел герцог Филипп Добрый в 1430 году. И начинаем день с мессы, которую служит для нас кто-то из монахов этой обители.
– Аминь, – заключил речь Лотаря брат Бруно, приехавший из Салена. – Но я хотел бы знать, по какой причине супрефект позволил распространять эти вредоносные листки. Они подвергают опасности жизнь благородной и родовитой девушки, чье преступление состоит только в том, что она имела несчастье влюбиться, причем влюбиться в человека, чье лицо, благодаря таинственной игре природы, точь-в-точь напоминает того, кто является символом нашего сообщества. Мало этого, из-за той же таинственной игры природы отец этого человека воплощает в себе все то, что мы ненавидим и против чего боремся.
– Трудно понять, что делается в голове чиновника Республики, который не родился, как наш капитан Вердо, в нашем дорогом и любимом Франш-Конте, – вздохнул Лотарь.
– Но мне кажется, даже ирокез понял бы, что недостойно восстанавливать народ против женщины, которая никогда и никому не причинила зла. Мы должны восстановить справедливость, – возвысил голос брат Бруно.
Альдо позволил себе вмешаться.
– Мне хотелось бы знать, кто кроме владельца типографии в Понтарлье, который отрицает свою причастность к этим листкам, может печатать подобные мерзкие объявления.
Тот, кого Лотарь назвал Адриеном, рассмеялся:
– Неужели вы так простодушны, князь? Мы все, я думаю, будем согласны в своем ответе: новый владелец Гранльё и никто другой. Мы уверены, что его руки обагрены кровью, которая слишком часто в последнее время стала проливаться в здешних краях.
– Вы уверены в его виновности, но все же позволяете крови проливаться?
– Полиции нужны улики, а у нас есть только внутренняя убежденность.
– А вы не думаете, что осмотр замка Гранльё мог бы дать что-то интересное? Лично я убежден, что мы бы нашли там печатный станок.
– Вполне возможно, но для посещения замка нам нужен официальный документ, судебное поручение…
– Ожидая законных процедур, нам не положить предела беззаконию. Но представитель магистратуры не может мыслить иначе, не так ли? – осведомился Альдо.
– Именно так, ибо я и есть представитель магистратуры.
Лотарь вмешался:
– Дорогие братья! Мы отвлеклись. Всему свое время, не будем торопиться. Сегодняшняя наша задача – уничтожить злопыхательские объявления там, где мы можем их уничтожить. Занимаясь объявлениями, мы, возможно, поймем, в каком именно месте находится мадемуазель дю План-Крепен.
Брат Жером из Нозеруа подал голос:
– Можете не сомневаться, что мы немедленно займемся уничтожением этих бумажонок, но позвольте мне сделать еще одно замечание.
– Хоть десять, если пожелаете, – проговорил Лотарь. – Но не слишком длинных. У нас сегодня внеочередное заседание, и не хотелось бы, чтобы оно отняло у вас много времени.
– Я коротко. Объявление о розыске свидетельствует о двух очень существенных вещах. Во-первых, о том, что мадемуазель дю План-Крепен жива, и это самое главное, а во-вторых, о том, что она сумела убежать. И некто, весьма нервозно, желает ее поймать, лишив возможности позвать на помощь, когда она будет схвачена.
– Мы вас поняли! Естественно, если мы вдруг встретим ее, то немедленно доставим в ваше семейство, выразив свое почтение.
Предложение было единодушно одобрено. Лотарь раздал присутствующим привезенные объявления, и все разъехались. Автомобили выезжали со двора с разницей в несколько минут, и вокруг монастыря по-прежнему царила тишина, потому что моторы начинали работать только на шоссе под горой.
Лотарь со своими спутниками ушли последними, поблагодарив настоятеля. Довольно долго они шли молча, погрузившись в свои мысли, пока наконец профессор насмешливо не провозгласил:
– А знаете, мои дорогие, что вы меня очень удивляете?
– Чем же? – отозвались друзья чуть ли не в один голос.
– Неужели то, чему вы стали свидетелями, не вызвало у вас никаких вопросов?
– Еще сколько! – посопев, признался Адальбер. – Вот только мы не знаем, каким образом их вам задать.
– Наверное, – подхватил Альдо, – чем проще, тем лучше. Так что спрошу без околичностей: откуда вы взяли столько великолепных вещей, безусловно принадлежавших Карлу Смелому?
Тон Альдо был жестким, прямо-таки прокурорским. Водре-Шомар поднял воротник пальто, потому что с гор подул пронизывающий ветер.
– Я ждал вопроса и похуже. Скажу сразу, лично я их ниоткуда не брал. Скажу и другое, чтобы вы не приняли нас за банду воров – в часовне нет ни одной вещи, добытой недостойным образом. Дело в том, что я и мои друзья – уже не первое поколение, которое чтит чудесные святыни часовни, лицезреть которые сегодня удостоились чести и вы. Мой дед во время распродажи утвари замка купил пополам со своим другом Флёрнуа из Салена распятие. Тогда оно было в жалком состоянии, цена его была умеренной, но оба они понимали, как велика ценность покупки. Вы не удивитесь, если я скажу, что ни одна, ни другая семья не вправе были забрать себе распятие. Подумав, друзья решили доверить его хранение брату Флёрнуа, который в то время был настоятелем этой обители, называвшейся монастырем Одиноких. Аббат Флёрнуа и начал обустройство подземной часовни. Моего отца, так же, как его друзей, очень впечатляла драма, сопутствовавшая концу Дома бургундских герцогов. Они приложили немало усилий, разыскивая то, что осталось от тех времен, и передавали эти сокровища церкви.
- Предыдущая
- 23/70
- Следующая
