Невероятное путешествие - Барнфорд Шейла - Страница 3

• Предыдущая
• 3/20
• Следующая

Но спустя несколько дней, покоренные добродушным ворчанием миссис Оукс, подсовывавшей лакомые кусочки, кот и старый пес отказались от голодовки и даже стали проявлять к своему новому хозяину некоторую привязанность. И в то же время было заметно, что старая собака продолжала скучать без детей.

Сначала Лонгридж удивлялся, куда исчезает иногда терьер после полудня; потом оказалось, что он убегает на площадку для игр, у небольшой сельской школы по соседству: он появлялся там во время перемен и пользовался огромной популярностью среди детей. При этом, зная, что такого рода экскурсии ему запрещены из-за плохого зрения и привычки невозмутимо ходить посреди проезжей дороги, пес нашел короткий путь, напрямик через поле.

Совершенно иначе держалась молодая собака. Она, очевидно, ни на минуту не переставала скучать по дому и хозяину, и, хотя хорошо ела и ее шерсть уже снова лоснилась, упорно сторонилась всех, сохраняя величественную неприступность.

Человек уважал ее за это, но это его и тревожило: собака находилась все время в напряжении, непрерывно чего-то ждала и прислушивалась к чему-то за стенами дома.

Хантеры должны были вернуться примерно недели через три и Лонгридж чувствовал, что станет очень скучать по своим новым друзьям. Оказалось, животные заняли в его жизни гораздо больше места, чем он предполагал, и сейчас, лежа в постели, он думал о том, что через месяц наступит расставание, и оно принесет ему боль. Ему даже не хотелось думать о том, какая унылая тишина воцарится в его доме.

Наконец, он уснул. В окно заглянула тусклая луна; свет ее разбудил кота, он потянулся и зевнул, затем нехотя вспрыгнул на подоконник. Усевшись неподвижно, он глядел в сад огромными горящими глазами.

Потом он повернулся и прыгнул на письменный стол, при этом задней лапой нечаянно задел стеклянное пресс-папье и оно слетело на пол. Кот недовольно помахал ушибленной лапой, раскидав при этом листочки из блокнота Лонгриджа. Один из них слетел со стола, теплая струя воздуха от батареи подхватила его и бросила на горячую золу в камин. Здесь он изогнулся и почернел, от написанного не осталось ничего, кроме неразборчивой подписи.

Свет луны добрался и до молодого пса, устроившегося в чулане за кухней. Он беспокойно зашевелился, поднялся и сел, навострив уши и прислушиваясь к тишине. Но звука, которого он ждал — пронзительного, звонкого свистка хозяина, возвращающего ему все радости жизни — не было.

Далее луна заглянула в спальню на втором этаже, где на боку в большой старинной кровати спал человек, а за его спиной наслаждался блаженным теплом, любящий удобства, почтенный белый бультерьер.

Легкий утренний туман еще не рассеялся, когда Джон Лонгридж поднялся с кровати, так и не сумев отвоевать место на ее середине.

Лонгридж побрился и быстро оделся, наблюдая, как туман расходится над полями и сквозь него проглядывает утреннее солнце. Можно было надеяться на отличный осенний день, теплый и мягкий, какие и бывают часто «индейским летом».

Спустившись вниз, Лонгридж увидел, что животные уже терпеливо ожидают у двери утренней прогулки. Выпустив их, он приготовил завтрак и поел.

Когда собаки и кот вернулись с прогулки, Лонгридж собирался в дорогу, укладывая вещи в автомобиль. Он дал им немного печенья и они улеглись у стены дома, греясь в лучах утреннего солнца и наблюдая за человеком. Лонгридж кинул в багажник последние пожитки, вышел из гаража и погладил каждого из своих друзей по голове.

— Будьте послушными, — сказал он, — миссис Оукс скоро придет. До свиданья, Люас! — так он называл лабрадора. — Мне бы хотелось взять тебя с собой, но в лодке не хватит места для троих.

Он взял в руку мягкую морду собаки. Золотисто-коричневые глаза пристально смотрели на него и вдруг собака подняла правую лапу и положила ему в руку. Лонгридж много раз видел, как пес делал так с хозяином, и был необычайно тронут таким доверием; он даже подумал, следует ли ему уезжать теперь, сразу после того, как собака наконец-то впервые проявила к нему такое дружелюбие…

Его не беспокоило, что животные оставались на улице. Они никогда не делали попыток убежать, гуляя за забором в окрестных полях. Если бы они захотели, то всегда могли войти в дом, так как в кухне была дверь, которую придерживала лишь нетугая пружина. Лонгриджу надо было только выдвинуть с внутренней стороны задвижку, тогда она уже не могла захлопнуться и распахивалась от толчка снаружи.

Животные выглядели довольными: кот старательно мыл свои уши, старый пес сидел, вывалив из оскаленной пасти розовый язык и часто дыша, — отдыхал после прогулки, а рядом разлегся на боку лабрадор.

Лонгридж включил мотор и, когда автомобиль медленно тронулся с места, помахал им рукой из окошка, хоть и понимая, до чего это глупо. «Чего я от них жду в ответ? — спрашивал он себя с улыбкой. — Чтоб они помахали лапой? Или крикнули «прощай»? Вот беда — прожил так долго с ними и чересчур привязался».

Автомобиль круто свернул на дорогу в конце длинной аллеи, и животные еще некоторое время слышали удаляющийся шум мотора. Кот занялся своей задней лапой, старая собака отдышалась и улеглась, молодая тоже лежала неподвижно, и только глаза ее бегали и время от времени подергивался нос.

Минут двадцать никто не шевелился. Потом вдруг молодой пес вскочил, вытянулся и замер, не сводя глаз с дороги. Он стоял так несколько минут, а кот внимательно следил за ним, забыв опустить задранную вверх лапу.

Лабрадор медленно вышел на дорогу и остановился на повороте, оглядываясь назад и словно приглашая остальных последовать за собой. Тогда неуклюже поднялся старый пес, присоединился к лабрадору, и они вместе свернули за угол.

Минуту кот стоял неподвижно, голубые глаза горели на темной мордочке. Затем смешно подпрыгивая, он пустился вдогонку.

Собаки стояли у калитки. Старый пес тоскливо оглядывался назад, словно надеялся увидеть своего друга миссис Оукс, которая всегда приносила ему вкусные косточки. Но когда лабрадор вновь побежал по дороге, терьер последовал за ним. Некоторое время кот стоял у калитки, подняв лапку, — весь сомнение, вопрос, колебание, — но вдруг, словно придя к какому-то решению, опять бросился следом за собаками. Теперь все трое затрусили по пыльной дороге.

Примерно час спустя миссис Оукс вышла из своего коттеджа и направилась к дому Лонгриджа. В руках у нее была сетка с ботинками для работы, фартуком и небольшим свертком объедков для животных. Она немного огорчилась, не увидев собак, обычно встречавших ее довольно далеко от дома и всегда бросавшихся ей навстречу.

«Наверное, мистер Лонгридж запер их в доме, раз он так рано уехал», — успокаивала она себя.

Но когда, толкнув дверь, она вошла в дом — там было тихо и спокойно. Она позвала животных, стоя на ступеньках лестницы, однако в ответ не услышала топота бегущих лап; только равномерное тиканье старых часов раздавалось в передней.

Она обошла пустой дом и вышла в залитый солнцем сад. Снова недоуменно хмурясь, позвала их.

— Ясно! — проговорила она, — видимо, они ушли в школу… Однако удивительно даже… — размышляла она несколько минут спустя, сидя в кухне на стуле и завязывая ботинки, — странно, что нет кота. Он всегда в это время сидит здесь на подоконнике. Хорошо, может он на охоте? Я никогда не видела кота, который бы так любил охотиться, как он! И все-таки — странно все это!

Она помыла и убрала посуду, потом взялась за генеральную уборку библиотеки. Тут она заметила, как что-то блеснуло на полу у письменного стола; оказалось, это разбитое пресс-папье, а на столе она обнаружила листок из блокнота.

Она прочла записку, которая обрывалась словами: «…Я возьму собак (и Тао тоже, конечно)…» продолжения не было.

Куда же он их взял? — думала она. — Конечно, это кот сбросил пресс-папье со стола прошлой ночью и записку тоже. Конец ее должен быть где-нибудь в комнате.

Она обыскала библиотеку, но ничего не нашла, а выбрасывая пепел из пепельницы в камин, обратила внимание на обуглившийся завиток бумаги в топке. Нагнувшись, она осторожно его подняла, но почти весь листок тотчас рассыпался, остался лишь клочок, на котором виднелась подпись: «Д. Р. Л.».

• Предыдущая
• 3/20
• Следующая