Точка отсчета - Крабов Вадим - Страница 74
- Предыдущая
- 74/91
- Следующая
— Дождешься, мерзавец, настигнет тебя мое проклятие, жди! — уверенно проскрипела старуха. Если бы взгляд мог жечь, то от Озгула давно остались бы одни головешки.
— Столько лет не брало и дальше не возьмет, — сквозь зубы ответил «ночной князь», — я сильнее тебя.
— Меня — да, — согласилась старуха, — но не предков! Ты предал их память!
— Это чем же? — возмутился Озгул. — Они всегда стригли овец и резали баранов!
— Они ходили меч на меч, а не резали исподтишка! — горячо возразила нищенка.
— Не путай жизнь со своими сказками! Я их достаточно наслушался от тебя, еще в детстве! Ходили в набеги, брали все, что плохо лежит, и резали! И брали в рабство, и резали, и грабили.
— А после этих отступников изгоняли на Совете Старейшин!
— Какая ты наивная, Альгин! Сказками занималась, ими и живешь! До глубоких седин дожила, а все в них веришь!
Это был давний спор. Сказительница Альгин жила в одном роду с маленьким Озгулом и уже тогда была старой. Род кочевал от пастбища к пастбищу, а сказительница рассказывала детям сказки. Веселые и грустные, страшные и не очень, но в них добро всегда побеждало зло. Она искренне надеялась, что дети с ее помощью вырастут честными и справедливыми. К сожалению, жизнь не сказка, и Альгин понимала это. Умом, не сердцем. Выросшие дети неправедными поступками всегда больно ранили ее, но она их прощала. Брала вину на себя. Только Озгула прокляла. Ему передали.
Убить старуху рука не поднималась. Дело не в том, что проклятие со смертью может сработать. Может, сработает, а может, и нет. Озгул был уверен, что нет. Он, как шаман, гораздо сильнее. Духи Предков его не тронут, они любят сильных. Просто он помнил ее с пеленок. Его, рано потерявшего родителей, воспитывал род, и более всех маленький Озгул полюбил добрую бабушку Альгин с ее сказками, и она выделяла юного сорванца. Относилась как к родному внуку и вдруг как гром среди ясного неба — прокляла.
Тогда он, юный начинающий разбойник, примчался в стойбище, и состоялся их первый спор. Точно такой же, как и сейчас. Ничего не изменилось, кроме морщин у обоих и полностью побелевшей головы у глубокой старухи, в которую превратилась «бабушка Альгин».
Старая сказительница неожиданно тихо захихикала:
— Нет, Озгул, скоро сбудется мое пророчество. — Прервала смех и заговорила серьезно: — За твоей душой пришел Большой Шаман. Вы встретитесь. Скоро. Он гораздо сильнее тебя… Он вернет Души Предков, — это сказала уже не Озгулу, а самой себе, опустив голову. Устала старушка от напряжения. Потянуло в сон.
Озгул замер, пристально глядя на засыпающую нищенку. Глаза превратились в щелки, зрачки в точки. Вдруг усмехнулся и резко выпрямился, одновременно кидая в мешочек Альгин мелкую монету. Золотую или серебряную выбросит, поймет от кого.
— Чингиз, вернись к «смотрящему»… как там его? — сказал «ночной князь», подойдя к телохранителям. Воин-маг пожал плечами. — Дарки с ним, неважно. Передай от меня, пусть собирают пять десятков. Дело еще важнее, чем я думал.
Хозяин трактира рассказал, что странные купцы искали плато Шаманов, спрашивали, где его можно купить. Он объяснил им о Кагантополе, о наместнике.
— Я неправильно поступил, господин? — У тавернщика тряслись поджилки. Он не знал, кто этот человек, но высоко летает — точно. И убить ему — что муху прихлопнуть.
— Не трясись, правильно, — успокоил его Озгул. — Какой у них груз?
— Сорок талантов не знаю чего, господин! — сразу ответил хозяин. — Но обращались с ним очень осторожно. Не пожалели денег, опечатывали. После пошли слухи о золоте, — последние слова буквально прошептал.
«Князь» поморщился (ненавидел трусов!) и молча вышел.
«Смотрящий» собрал пять десятков, как и было приказано, за три дня. Озгул лично знал только двоих, атаманов двух банд.
— Мы сегодня вернулись, сопровождали тот караван до полпути в Кагантополь! — сожалел один из атаманов, Хакан. — Если бы мы знали, Озгул!
— То поступили бы точно так же, — прервал его сожаление «князь», — они вместе с десятком от Дохлого вам не по зубам.
Скомандовал:
— Вперед, не жалея единорогов, на Кагантополь!
«Надо успеть перехватить до плато Шаманов! — всплыла невероятная мысль. — Но они не туда везут деньги, это просто для официального оформления золота», — уверял сам себя и гнал навязчивые слова старухи о Большом Шамане, а они, сволочи, все лезли и лезли в голову.
Послал банду скакать своим ходом, а сам прошел Звездной тропой в окрестности Кагантополя. Рахмон хранил в памяти координаты множества мест. Ему, Ищущему, это раз плюнуть.
В городе основная тема сплетен — обманутые наместником «купцы», несомненно, с грузом золота, и повезли они его в пятно. Озгул в подтверждение слухов нашел конкретного человека, отдыхающего в городе разведчика-мага.
— Видел я их следы, — сообщил он, — тридцать миль по дороге на плато, а после сворачивают в сторону пятна. Правильно, я бы тоже так поступил. Плато Шаманов, по слухам, опасней пятна будет. Я просто так за ними поехал. Любопытно стало, куда они все-таки золото повезут.
В этом Озгул с ним мысленно согласился и немного расслабился. Шаманы-наставники с малолетства внушали: ничего опаснее, чем озлобленные души Великих Шаманов, в мире не существует. А в пятне он бывал. Можно не только выжить, но и заработать. Особенно с телохранителями из воинов-магов.
Вызвал Боргула. Тот не заставил себя ждать, пришел через несколько статеров. Вдвоем обсудили план захвата денег, точнее, свидетелей, знающих, куда их спрятали. Таковых осталось трое — однорукий лег к целителям отращивать конечность. Боргул, когда узнал об этом, досадливо плюнул:
— Десять тысяч борку под хвост! — Словно это уже его деньги. Если бы заметил, с каким выражением покосился на него Озгул, то придержал бы язык.
Подождали за городом прибытия основных сил, дали единорогам день на отдых и в ночь поскакали на перехват троицы: Боргул заметил следы на пределе видимости, в тридцати милях. Три человека, один из них Текущий. Все пять десятков разбойников-немагов выпили эликсир ночного зрения. Нападение перестало отличаться от дневного налета.
С самого начала все пошло наперекосяк. Как только передовая пара разведчиков заняла наблюдение, спящие «купцы» проснулись и попытались ускакать на одном единороге. Естественно, втроем не смогли оторваться, и тогда один соскочил со скакуна и… стрелы летели с каганской точностью. Хвала богам, их было не больше двух десятков. Но каждая нашла свою цель. Семнадцать трупов от одного лучника! Хорошо, что вторая половина отряда потеряла тех двоих беглецов. И как им удалось уйти на единственном единороге? Но скрылись в степи, свернув в сторону пустыни. Ничего, там деваться некуда, разыщут, а пока это удача для напавших. Люди вернулись вовремя, единственного противника удалось окружить. Если бы не видели ночью, как днем, то были бы в полной уверенности, что перед ними каган. Так стрелять и так двигаться могли только они.
— Живьем брать, дарковы отродья! — повторил приказ Озгул излишне разбушевавшимся бандитам и слез с единорога.
Разбойники «крутили карусель», легкой рысью вращаясь вокруг, казалось, застывшего воина, вяло постреливая в него обычными стрелами. Болванки давно кончились, лассо обрезаны. Он так плавно уходил от стрел и так медленно перерезал летящие в него петли, что все диву давались. Стоит на месте, не шевелится, а попасть невозможно.
— Рахмон, Чингиз, ваш выход, — скомандовал Озгул, сидя на земле. Сидел по-тирски, скрестив ноги. Между ногами стоял воткнутый в землю шаманский шест, по которому нервно бегали пальцы «ночного князя». «Силен шаман, но я сильнее», — подбадривал он себя. — Действуем как против кагана. Но не забывайте, он человек. Не убейте, — предупредил командир. Телохранители кивнули и вышли на поляну, в центре которой застыл воин с двумя мечами. «Карусель» остановилась. — Готовься, — тихо сказал Озгул Боргулу, — приготовь свою «сонную сеть». Это на всякий случай, я думаю, не понадобится.
- Предыдущая
- 74/91
- Следующая
