Точка отсчета - Крабов Вадим - Страница 15

Каган вышел на поле странно мягкой, по-кошачьи плавной и в то же время быстрой походкой. В душе Чика торжество Служения буквально запело. Он – свой и одновременно чужой, подобные ему – цель Служения. Они мешают ордену и лично Верховной, а значит, должны быть уничтожены. Но конкретно этот – свой, у него стоит поучиться. «Благодарю тебя, Трифон, что подсказал! Я сам не понял бы все так четко. Как ты мудра, богиня! Знала, куда направить меня, недостойного…». Мысль пролетела во время медленного приближения к остановившемуся в расслабленной позе кагану. Высокий, за два метра, стройный, узкоплечий, длиннорукий, длинноногий, – казалось, жердь или тростинка, но нет – сила чувствуется во всем, а про ловкость и говорить не стоит. Застыл – не шелохнется и шел – ни одного лишнего жеста. Чик фиксировал все наблюдения, откладывая увиденное и прочувствованное «на потом».

Длинные черные волосы заплетены в толстую косу, которая ниспадала по спине до поясницы, прикрывая скрещенные короткие узкие мечи. Рукояти, обмотанные кожей, выступали над плечами, но драться он будет двумя точно такими же мечами, как у других рабов. Он держал их в обманчиво тонких руках с изящными ладонями. С первого взгляда понятно – не человек, хотя очень похож на негра – баскетболиста-дистрофика. Исключительно чернотой кожи, но не лицом. Лицо вытянутое, с тонкими чертами – совсем женственное и в то же время абсолютно жесткое, мужское. Уши маленькие, без мочек, немного вытянутые вверх, что создавало впечатление остроты. Большие глаза с желтой радужкой были прищурены и ничего не выражали. То есть абсолютно ничего, даже безразличия. В центре лба проступала зеленая общехрамовая рабская печать.

Темный эльф, как их описывают в фэнтези, но Вовчик таких книжек не читал и фильмов не видел. Для него он так и остался каганом. Кстати, его так и назвали, Каган. Без затей. Редко удавалось обратить этих нелюдей в рабство. Теперь и вовсе остались десятки – войны давно не было, а с ней и раненых пленных. А вытащить подраненного кагана из пятна специальной командой «охотников», обычно этим промышляли разбойники, удавалось раз-два в год, и не факт, что удастся поработить. Ценные кадры – рабы-каганы, ничего более не скажешь.

Раздался короткий свист, и семеро рабов бросились на Кагана. Чик держался позади. Первый раб, им оказался Алексий из десятка Трифона, подбежал сзади. Каган тягуче-плавно одновременно со слитным поворотом корпуса шагнул в сторону и через спину провел рукой на уровне лица человека. Раздался звон меча о шлем, и раба снесло на другого противника. Второй меч, независимо от первого, чуть отклонил клинок третьего раба, и тот сам наткнулся шлемом на округлое, специально затупленное острие. Чик мог бы поклясться, если бы не был рабом, что каган успел отвести наконечник от глаза. Звон, и этот противник валится на четвертого. Чуть позже отлетел пятый, падая на шестого. Все движения нелюдя внешне казались медленными, плавными, но на самом деле были очень стремительны. Как Чику удавалось их разглядеть – загадка, и как удалось подставить щит под удар первого меча – тоже. Рука мгновенно онемела. Попытался разорвать дистанцию – не успел. Вторым мечом Каган бесхитростно ударил его по шлему. Чик видел приближение клинка, но закрыться или увернуться не сумел. Из глаз брызнули искры, и навалилась темнота. Схватка заняла несколько секунд. Чик вырубился последним. Взгляд Кагана по-прежнему ничего не выражал.

Публика в восторге ревела. Потешные неуклюжие рабы разлетались, натыкались друг на друга. Стоял звон от ударов по шлемам, хруст щитов. Но каков Каган! Стоял на месте, слегка покачиваясь. Изредка делал короткие шажки и повороты, мечи неуловимо проблескивали. Как ему такое удавалось? Только к последнему пришлось подойти на шаг – раб пытался уклониться, но куда там! Похоже, Каган получил приказ бить исключительно по головам. Жаль, хотелось бы крови, но ничего, и так вышло весело.

Мастерство баранов-поединщиков намного уступало каганскому умению, но разгоряченные необычными событиями зрители и их восприняли на ура. В финале победил баран-наемник, его схватка закончилась уже в приближающихся сумерках. Зима как-никак. Остались только самые преданные болельщики, поставившие на финалистов спорщики и руководство во главе с Викарией. Ну и служки с баранами со своим начальством каждые.

Праздник в этом году удался. В казарме и рекрутам с рабами перепало – поставили бочонок вина. Парни на радостях перепились, а рабы только пригубили: противоречит Служению, чтоб его! Чика справедливо объявили героем дня, но сам он с этим категорически не согласился. Совершенно искренне.

Трифон ранее подходил к нему, когда раба только-только облили водой, приводя в чувство, поздравил с победой над никеевцами.

– Я не участвовал в битве, господин десятник! – удивился Чик.

Трифон, покачав головой, хмыкнул. Остальных он поздравил позже уже в расположении десятка и самолично откупорил бочонок.

– Заслужили, – сказал с довольной улыбкой, – но завтра подъем без поблажек, бараны! – развернулся и отправился праздновать сам.

Солнце заторопилось за горизонт, времени пить почти не оставалось, и ребята набросились. Еще бы! Четыре месяца воздержания.

Утром на них было жалко смотреть. Запыхались от обычного утреннего кросса, кусок в горло не лез. Не будь Чик рабом, непременно подколол бы, а так… смотрел с осуждением.

– Чик, ко мне! – Трифон оторвал раба от еды. Обратился странно: сильно нахмурившись, словно раздирало его внутри.

– Жду приказа, господин десятник! – По Трифону совсем не заметно, что он с похмелья. Что значит старая гвардия!

– Правильно, что ждешь. – Задумчиво помолчал и продолжил: – Приказ такой: отправишься в храм, на главном входе покажешь стражнику этот свиток, – передал Чику запечатанный рулончик пергамента, – скажешь, чтобы проводил тебя к приору Викарии. Свиток передашь ей лично. Приказ ясен?

– Слушаюсь! Приказ ясен, готов выполнять! – В душе раба запело. Он приблизится к Верховной, своей богине! «Спасибо, богиня, за милость! Неужели я заслужил?»

Приор не сама Флорина, но приближена очень.

– Ты вот что, не сияй, – попытался охладить пыл Чика Трифон. Куда там! В который раз он пожалел, что Чик – раб. – Иди. Не сильно торопись, успеешь. Из лагеря тебя выпустят, предупреждены. Пошел! И обратно пропустят, – прошептал, глядя вслед удаляющемуся барану. Только вернется ли? Не к добру вызовы раба к приору ордена, пускай и обращенного самой Верховной.

Антифий с ним не откровенничал, но поздравил с победой над Никеем как-то очень загадочно и намекнул, что спас Трифона от гнева Викарии. Не поинтересовался, кто из баранов такой умный, а должен был. Десятник все понял, когда услышал приказ коменданта. Значит, госпожа приор прекрасно знает Чика. Услышать об обычаях северных варваров – чушь! Но что поделаешь, приказ надо выполнять, а не обсуждать. Так для здоровья полезней.

Дорога к храму всего две мили. Огибает крутой лысый холм, который закрывает вид на весь храмовый комплекс со стороны лагеря. Холм носил имя Змеиный и действительно походил на огромную змеиную голову. Дорога огибала его в районе «открытой пасти» – вертикальной скальной стены, и сразу за поворотом открывался прекрасный вид на храмовый комплекс, который всем своим хозяйством умещался на плоской вершине соседнего холма. С дальней стороны возвышенность круто обрывалась в реку Эру, а на самом высоком месте красовался собственно сам храм. Резная колоннада из розового мрамора окружала огромное дерево, крона которого возвышалась над камнем, являясь своеобразной крышей и одновременно главной святыней.

Древо Лоос резко отличалось от остальных деревьев совсем не размерами. Чувствовалась в нем инаковость. Трудно объяснить как, но отмечал это любой, даже самый невнимательный путник. Чик к таким не относился. Он восторженно замер, едва выйдя из-за скалы, и незаметно для себя упал на колени.

«Богиня! Наконец я увидел тебя, спасибо за это!» Древо и Верховная оказались настолько переплетены, что на секунду вместо кроны ему показалось лицо «прекраснейшей». В душе разлилось блаженство.