Парламент Её Величества - Шалашов Евгений Васильевич - Страница 30

• Предыдущая
• 30/52
• Следующая

– Как так? – удивился Бобылев. – Лейб-гвардейца, да на порог не пустил?

– Н-ну, – протянул Ванька. – По правде-то говоря, я у него уже брал да запамятовал отдать. А что до купчихи простой, так Петр Алексеевич вообще на девке безродной женился, и ничего. Коли царю можно, так мне и подавно. Может, я еще и пить брошу, деток заведу.

– Детки – дело хорошее, – кивнул Бобылев.

– А че смеешься-то? – обиделся Ванька. – Может, в Туруханске-то и есть мое счастье? Подале от Москвы с Петербурхом, от пьянок-гулянок. С кем там мне пить-то? С купцами мордатыми да подлым людом?

– Ну, Ваньк, даже и не знаю, – пожал плечами капитан. – В Туруханске-то, чай, людишки посадские да купцы воеводе будут подношения таскать. А прознают, что ты вино зеленое уважаешь, проходу не будет. Только и будешь делать, что водку пить.

– А вот хрен тебе! – рыкнул князь, складывая кукиш.

– Ты, Ванюшка, кулаками-то тут не маши, – одернул его капитан. – Хочешь подраться, так погоди немного. Дело сделаем, так и помашемся.

Может, Ванька и рад бы помахаться прямо сейчас, но, вспомнив, что фляга с вином приторочена к поясу капитана, пошел на попятную:

– Ой, Андрюшка, прости дурака. Это я так, на себя злюсь. Брошу я пить. Вот те крест, брошу! На воеводство сяду, пить перестану, чтобы никакая собака не гавкнула, что воевода пьяница. А щас дай еще немножечко… Ну, чуть-чуть…

Капитан уже начал жалеть, что взял с собой Ваньку. Еще немного, и прапорщик просто упадет в сугроб.

– Больше не дам, – строго сказал капитан. – Ты мне сказал, что только башку поправишь, а сам уже два стакана вылопал.

Вадбольский притих и насупился, словно воробей под застрехой. Бобылев уже обрадовался, что князь молчит и не просит выпить, но тот подал голос.

– Тебе-то, Андрюха, хорошо жить, – с легкой ноткой зависти сказал приятель. – Вон у папаши твово имение под Москвой, деревушек да людишек крепостных куча. Деньги надобны – пжалста! А мне все самому да своим лбом пробивать приходится. И деньги – токмо жалованье, что на один раз в кабак сходить. Окромя титула, ничего в жизни нет.

– Давай меняться, – великодушно предложил Бобылев. – Я тебе – деревеньку, а ты мне – титул. Попрошу у отца – не откажет. Князь Бобылев – звучит, а?

Князь хохотнул, давая понять, что понял шутку, но потом опять опечалился и начал рассказ о нелегкой судьбе княжеского рода Вадбольских:

– У рода-то моего имений много было, да поутрачено все. Моя-то ветвь – самая младшая, земли немного. Зато – накоплено было изрядно. В Ливонскую войну замки немецкие знатно пограбили, а при Бориске Годунове татар пощипали. У прадеда моего… а, нет, не у прадеда, а еще у прапрадеда, денег куры не клевали. А когда ляхи на Русь пришли, он все золото и серебро в большой котел положил да закопать велел, чтобы не отобрали. Ну а сам, как положено, воевать ушел. Не то – к Ваське Шуйскому, не то – к самозванцу которому-то – хрен-те знает, много их было. Воевал, воевал, а потом его и убили. Убили, а место никто потом найти не мог. Вроде прадеду он место показывал, а тот позабыл.

– Позабыл? – переспросил Бобылев, удивляясь – как же это можно забыть, где клад родовой закопан.

– Забыл, – горестно вздохнул Ванька. – А как не забыть, коли прадеду при штурме Москвы поляки кистенем по башке двинули? Малой совсем был, а на войну пошел. Он поначалу-то даже имя свое забыл. За него замуж даже никто идти не хотел. Потом, правда, оклемался, женился. Жена, прабабушка моя, на тридцать лет младше. Деда моего родил, когда ему за пятьдесят годиков было.

– Силен, – уважительно кивнул Бобылев.

– Угу. Деда родил, а место все равно вспомнить не смог. Мол – было то золото в кованом котле, а котел на берегу реки Андоги спрятан, сверху каменной плитой прикрыт.

– А искать не пробовали?

– Куда там! – вздохнул Ванька еще горше. – Искали, как не искать. И прадед искал, и дед мой. Да и отец мой искал. Чего только не делали. И с лозой ходили, и к колдунам обращались. Без толку. Да я и сам, грешным делом, хотел было поискать, да все недосуг.

– Может, нашел кто?

– Куда там! Андога-то река от истоков до устья верст сто будет. Может, придумают какую-нибудь трубу, навроде подзорной, чтобы сквозь землю смотреть, тогда и найдут. Или что-нить такое, чтобы золото с серебром в земле искать. Трость какую-нить хитрую. Тащишь ее по земле, а над золотом-серебром она звенеть начинает.

– А как она золото с серебром отличать будет? – резонно заметил капитан. – В земле-то сколько всего понапихано. Вон, потащишь такую трость где-нибудь под Полтавой, вся на звон изойдет. А копать начни, железо сплошное.

– И на Андоге-то, там испокон веков кузницы стоят. Ежели собрать в земле гвозди да подковы – гору сложить можно!

– Вон, видишь. А ты говоришь – трость хитрая, – усмехнулся Бобылев.

– Ниче! – бодро заявил Вадбольский. – Немцы – народ умелый. Когда-нибудь такую трость и придумают. Над золотом звенеть станет, а над железом – гудеть.

– Во-во, – хмыкнул Бобылев. – Немцы придумают, сами найдут да себе и заберут. Думаешь, нам подарят? Как же!

– Это точно, – согласился прапорщик. – Немцы, они такие. Придумают, клад мой найдут да и украдут. Эх, а мне бы щас полтину, чтобы винца купить! Была б полтина, так и просить не надобно. Мерзну тут, как пес ледащий, а лучший друг выпивку жмотит. Ты, Андрюша, налил бы мне еще чарочку. А пить я, ей-богу, брошу, истинный крест.

– Ваня, да мне плевать – бросишь ты али не бросишь. Мне надобно, чтобы ты пистолеты в руках удержать мог. Я уж про шпагу-то промолчу.

Возмущенный Вадбольский открыл рот, но сказать не успел.

– Барин! – раздался крик холопа, караулившего дорогу. – Едут!

– Тише, дурак! – пристрожил капитан, и мужик перешел на громкий шепот:

– Обоз идет. Саней и возков – штук двадцать, а то и боле. И верховые с оружием. Не иначе, купцы чего-то везут.

– Да чтоб его да о корягу! – злобно рыкнул Бобылев, спускаясь к елям.

Вот, только купеческого обоза им тут не хватало. Хотя для чего еще дороги нужны, если не для торговых людей?

По дуге, огибающей горку, двигался обоз. Множество саней, прикрытых холстом, с охраной. Крепкие молодые парни и ражие мужики, кто с пищалью, а кто и с фузеей, проезжали, с настороженностью зыркая на опасное место. Пуганые, стало быть. Чувствовалось, что при малейшей опасности начнут стрелять.

Любопытственно, а что там везут-то? Увязано так, что ни щелочки, ни просвета. Может, сукно аглицкое, зеркала италийские, шпаги гишпанские или вина французские? А может, и то и другое сразу. Проверять не пойдешь.

Оба холопа и гвардейцы пристально смотрели из-за ветвей, напрягая глаза и стараясь понять – едут тут немцы али нет? Вроде в немецком платье никого не видно – полушубки, тулупчики и армяки. Один в дорогой собольей шубе. Немецких плащей не видно. Но ведь чем черт не шутит? Одежду-то можно и поменять. Ежели немцы умные, так постараются пристроиться к обозу. А коли пристроятся, так лучше им сразу возвращаться в Москву.

Обоз провожали долго. Может, полчаса, а то и целый час. Впрочем, время никто не замерял, да и часов ни у кого не было, могло и показаться. Но в конце концов показала хвост последняя лошадь, привязанная к последним саням.

– Всё, – облегченно вздохнул Бобылев, вытирая пот.

– Угу, – закивали мужики.

– Не было немцев?

– Не было, барин, не было! – замотали они башками.

– Так какого черта стоите? – рыкнул на них капрал. – На место ступайте да глядите, чтобы немцы не проехали!

Мужики убежали на другую сторону, чтобы немцев не проглядеть, а господин прапорщик лейб-гвардии опять завел свою песню:

– Андрюха, вот щас ты мне точно должен налить. Я ж, как сука распоследняя, весь извелся, пока купчишки-то не проехали. Я же решил, что мы с тобой щас на них на всех и поскачем. А их там – тьма-тьмущая. И ружей не надо, дубьем бы забили.

Капрал уже начал поднимать руку, чтобы все-таки вдарить Ваньку в ухо – и плевать, что там дальше будет, так надоел со своим нытьем, но – не успел. С наблюдательного места бежали оба холопа.

• Предыдущая
• 30/52
• Следующая