Оскорбление нравственности - Шарп Том - Страница 32

• Предыдущая
• 32/69
• Следующая

Миссис Хиткоут-Килкуун, сидя на ферме «Белые леди», от нечего делать перелистывала страницы «Иллюстрейтед Лондон ньюс» месячной давности в тщетной надежде хоть так немножко разогнать скуку. Устав от этого занятия, она попросила майора Блоксхэма сделать ей мартини.

— Если он и не собирался приезжать, он мог бы по крайней мере нас предупредить, — недовольно про говорила она. — В конце концов, отправить в таком случае открытку — требование элементарной вежли вости.

— Чего ожидать от свиньи, кроме хрюканья? — ответил майор. — Из свиных ушей крокодиловую сумочку не сошьешь.

— Пожалуй, что вы и правы, — согласилась миссис Хиткоут-Килкуун. — Интересно: принцессу Анну избрали спортсменкой года.

— А она согласилась принять это звание? — любо пытствовал майор. — Как-то это слишком заурядно для члена королевской семьи.

— Не знаю, сказала миссис Хиткоут-Килкуун. — В наше время даже жокеям дают рыцарское звание.

После обеда миссис Хиткоут-Килкуун настояла на том, чтобы отправиться на прогулку, и полковник, который ожидал телеграмму от своего биржевого агента, отвез их в Веезен, откуда потом они поехали в расположенную на перевале Сани гостиницу попить чаю.

Коммандант, раздобывший все же на почте их адрес, тем временем приехал к Хиткоут-Килкуунам, но застал дом пустым. Он успел уже восстановить душевное равновесие, хотя и не обрел еще прежней уверенности в себе. И потому его не очень удивил негостеприимный прием, оказанный пустым домом и престарелым дворецким-зулусом, открывшим дверь на его звонок.

— Хозяина нет, — сказал дворецкий, и коммандант вернулся к своей машине с ощущением, что такой уж невезучий сегодня выдался день. Прежде чем забраться в машину, он постоял немного, рассматривая дом и сад и проникаясь атмосферой самодовольства, которая явственно ощущалась в том и другом.

Все было в идеальном порядке: и отлично ухоженные, аккуратно подстриженные газоны, и кустарниковые изгороди вокруг них, и кусты роз, около каждого из которых стояла тщательно написанная табличка с названием сорта, и куст, подстриженный в форме петушка[40]. Даже фруктовые деревья выглядели так, будто полковой парикмахер подстриг им затылки. Вверх по стене симметрично расположенными плетьми рос декоративный виноград, сложенный из крупного камня дом сочетал в себе гарнизонно-георгианский и модернистский архитектурные стили, а закрытые ставнями окна наводили на мысль о царящих внутри уюте, прохладе и богатстве. На флагштоке возле дома был укреплен английский флаг, бессильно обвисший в знойном летнем воздухе. Коммандант обрадовался, увидев этот флаг, и мгновенно забыл о своих утренних приступах гнева. Хиткоут-Килкууны были настоящими англичанами, а не какими-нибудь потомками переселенцев — потому-то и дом, и сад были столь ухожены и преисполнены сдержанной самоуверенности. Коммандант уселся в машину и поехал назад в гостиницу. Оставшуюся часть дня он провел на реке с удочкой. Повезло ему не больше, чем в предыдущий раз, однако он окончательно стряхнул с себя остатки утренних переживаний. К нему снова пришло это странное чувство, будто он смотрит на самого себя со стороны. А с ним и спокойная готовность принять себя не такого, каким он был в этот момент, но такого, каким он мог бы стать в отдаленном будущем, при более благоприятных обстоятельствах. Когда солнце скрылось за Аардваркскими горами, коммандант развинтил удочку и в быстро сгущавшихся сумерках пошел назад к гостинице. Где-то поблизости от него кто-то икал, однако коммандант не обратил на этот звук никакого внимания. На сегодня он уже достаточно пообщался с Мальпурго. Коммандант поужинал и, прихватив новую книгу Дорнфорда Йейтса, улегся пораньше в постель. Книга называлась «Бренные блага».[41]

Тем временем в Пьембурге операция «Побелка» вступала в новую фазу. Лейтенант Веркрамп подверг первую десятку добровольцев, уже прошедших курс лечения, проверке в реальных условиях и был удовлетворен тем, что успех одержан стопроцентный. Когда перед ними поставили чернокожих женщин, все испытуемые продемонстрировали реакцию отвращения, после чего Веркрамп решил, что можно приступать к следующей фазе операции. Однако сержант Брейтенбах вновь воспринял его планы без особого энтузиазма.

— Двести человек одновременно в физкультурном зале?! — переспросил сержант, явно не веря собственным ушам. — Привязать в спортзале двести полицейских к стульям и подвести к ним провода?!

— Да, — подтвердил Веркрамп, — и тогда один сержант сможет и показывать слайды, и наносить удар током. Ничего сложного в этом нет.

— Во-первых, будет чертовски сложно засадить туда двести здоровых мужиков, — не согласился сержант, — а потом, просто ничего не получится. Ручной генератор недостаточно мощный, его не хватит, чтобы нанести шок двумстам человекам.

— Подключим к сети, — сказал Веркрамп.

У сержанта Брейтенбаха глаза полезли из орбит.

— К чему подключим?!

— К сети, — ответил Веркрамп. — Через трансформатор, конечно.

— К сети и, конечно же, через трансформатор, — сержант захихикал как ненормальный. А если что-нибудь выйдет не так?

— Все будет как надо, — заявил Веркрамп, но сержант Брейтенбах его уже не слушал. Он представил себе спортивный зал, в котором лежат трупы двухсот полицейских, погибших на электрических стульях во время демонстрации им слайдов обнаженных чернокожих женщин. Не говоря уже о том, какой это вызовет общественный скандал, его просто растерзают вдовы этих полицейских.

— Я в этом не участвую, — с чувством ответил сержант. — Действуйте сами. — Он повернулся, чтобы выйти из кабинета, однако исполняющий обязанности комманданта вернул его.

— Сержант Брейтенбах, — торжественно произнес Веркрамп, — то, что мы делаем, необходимо для высшего блага белой расы Южной Африки. Вы что, готовы принести в жертву будущее своей страны только из-за того, что боитесь взять на себя риск?

— Да, — ответил сержант, отказывавшийся понимать, какому высшему благу страны может служить убийство двухсот полицейских.

Лейтенант Веркрамп решил использовать менее возвышенные аргументы.

— Поставим предохранители, чтобы избежать случайной перегрузки сети, — успокоил он.

— Предохранители? Ампер эдак на пятнадцать? — иронизировал сержант.

— Ну, можно и на пятнадцать, — легко согласился Веркрамп. — Я оставляю все эти детали на усмотрение нашего полицейского электрика.

— Лучше уж прямо патологоанатома, — ответил сержант, немножко лучше разбиравшийся в электротехнике. — Но люди не подчинятся добровольно такому приказу, а заставить их вы не сможете. Я, во всяком случае, не намерен никого заставлять идти на риск оказаться казненным на электрическом стуле.

Лейтенант Веркрамп улыбнулся.

— И не надо заставлять, — сказал он. — Они же все подписали добровольное обязательство.

— Одно дело подписать обязательство. И совсем другое — позволить, чтобы вам наносили удары током. Да и откуда вы возьмете электричество? Его же до сих пор нет после этих взрывов.

Лейтенант Веркрамп набрал номер управляющего компанией, снабжавшей город электричеством. Пока он ждал ответа, он показал сержанту подписанные полицейскими обязательства.

— Прочтите то, что написано внизу мелким шрифтом, — предложил он.

— Без очков не могу, — ответил сержант. Веркрамп забрал у него расписку и прочел написанное там вслух.

— Я признаю, добровольно и по собственному побуждению, что вступал в половые сношения с женщинами банту и нуждаюсь в соответствующем лечении, — произнес лейтенант, в ответ на что из телефонной трубки послышался громкий голос человека, явно испытавшего состояние ужаса. Это подключился управляющий электроэнергетической компанией.

— В чем вы признаетесь?! — прокричал управляющий, пораженный тем, что ему довелось услышать.

— Это не я признаюсь, — пытался объяснить ему Веркрамп.

• Предыдущая
• 32/69
• Следующая