Тайна Зои Воскресенской - Воскресенская Зоя Ивановна - Страница 64
- Предыдущая
- 64/85
- Следующая
После предельно сложной и напряженной оперативной работы в Германии и Австрии в Швеции мне пришлось активно заниматься развитием связей с общественностью и в области культуры. С различными просьбами шли не только шведы, но и норвежцы, датчане, поляки, болгары.
События в Советском Союзе в канун войны способствовали распространению антисоветизма и шпиономании в Швеции. Шведские власти использовали наши промахи для нагнетания в стране шпиономании и постоянного напоминания населению, что их главный враг – русские. Это проявление неприязненных чувств к русским существовало в большей или меньшей степени со времен Петра I, казаки которого пытались дойти пешком по льду до Стокгольма, но не дошли. Антирусские настроения мы ощущали повсюду ежеминутно, начиная от посещения послом министров и до контактов с простыми шведами в городском транспорте. Местная пресса постоянно подогревала русофобию. Корни этих настроений были заложены в глубокой истории, а последние годы перед войной и начало войны никак не способствовали их смягчению.
Хорошая и довольно многочисленная агентура, завербованная еще в предвоенные годы, работала по линии экономической разведки. В резидентуре такую агентуру не считали особенно ценной, потому что в военное время актуальной была другая информация. Но работа с такого рода агентурой была необходима для получения не только торгово-экономической ин формации, облегчавшей заключение соглашений и сделок со Швецией, но и документальных данных об использовании шведской экономики для военных нужд Германии.
Война внесла большие коррективы в разведывательную работу, ставшую одной из важных форм активной борьбы с нацизмом. Люди самых различных взглядов и политических убеждений, часто далекие от коммунистической и даже социал-демократической идеологии считали своим высшим человеческим долгом включиться в битву. Сотрудничество с разведкой страны, принявшей на себя самое тяжелое бремя борьбы с гитлеризмом, представлялось вполне естественным. В отношениях со многими слово «разведка» даже не произносилось. Наши друзья свои действия представляли как наиболее доступное участие в общей борьбе.
В числе таких верных помощников в Швеции на протяжении всех лет войны был американец Скотт, обративший на себя внимание еще в предвоенные годы, когда он, прогрессивный иностранный специалист, работал в Советском Союзе. Постепенно Скотт стал искренним другом нашей страны. Второй раз он приезжал в СССР в качестве корреспондента нескольких американских газет.
Все это облегчило контакт со Скоттом в Стокгольме. Одним из самых больших его достижений была поездка по нашей просьбе в Финляндию. Как известный журналист и как гражданин страны, не воевавшей с Финляндией, он был принят там великолепно и на самом высоком уровне. Провел обстоятельные беседы с премьер-министром, практически со всеми министрами, с политическими и военными деятелями, руководителями политических партий, находящихся в оппозиции. Все финские собеседники Скотта были исключительно доверчивы и необычайно откровенны с ним. Он представил нам подробнейшее сообщение о своих впечатлениях, раскрыв в том числе полную безнадежность положения Финляндии, воевавшей «не на правильной стороне».
На территории Швеции в то время находились значительные норвежские военные формирования, большие контингенты политических эмигрантов, часть правительственных органов и министерств. Эти эмигрантские формирования ратовали за совместное со шведами освобождение оккупированной Норвегии. Два года продолжались политические дискуссии. Временами казалось, что достигнута какая-то договоренность. Началась ускоренная военная подготовка, учебные походы, маневры.
Однако в правительственных кругах превалировало мнение, что шведское вторжение может последовать лишь после того, как оккупационная армия будет деморализована и начнет разлагаться. И шведы стали ждать такого момента, но так и не дождались. Немецкая оккупационная армия в Норвегии капитулировала вместе со всей гитлеровской армией.
Об этих политических перипетиях наша резидентура подробно информировала Центр. Одной из задач, поставленных Центром перед резидентурой, было получение информации о сепаратных переговорах союзников по антигитлеровской коалиции с немцами. Одновременно Центр предупреждал о недопустимости поддаться на удочку самим, если немцы будут искать с нами контакты для подобных переговоров. А именно через нейтральную Швецию немцы усиленно пытались установить связи с советскими политическими кругами.
Когда Коллонтай, будучи тяжело больной, находилась в одной из больниц для дипломатического состава вблизи Стокгольма, в гостинице, расположенной рядом с больницей, поселился специально направленный Гиммлером для контактов с русскими немец, хорошо говоривший по-русски и происходивший, как удалось выяснить, из Литвы. Он зарегистрировался как Клаус. Несколько раз посетил советское посольство в Стокгольме, оставляя письменные обращения, в которых содержались завуалированные идеи о необходимости сепаратных мирных переговоров с СССР через его посредничество. Такие предложения в то время носили явно провокационный характер и были рассчитаны прежде всего на то, чтобы ухудшить наши отношения с союзниками. Об этом резидентура регулярно информировала Центр. В результате советское правительство неоднократно уведомляло о зондаже правительства союзных держав. Одновременно оно подавало пример, как нужно союзникам поступать в аналогичном случае в Швейцарии, где, как сообщала наша агентура, уже начались тайные переговоры между немцами и американцами.
Вообще в Швеции в годы войны велись самые разные сепаратные переговоры. Пожалуй, наиболее интересными были тайные консультации между Всемирной сионистской организацией и американскими сионистскими центрами, с одной стороны, и представителями фашистской Германии – с другой. Американские сионисты, как докладывали источники, намеревались организовать выезд состоятельных лиц еврейской национальности, среди которых были видные представители деловых кругов, именно в Швецию, а не в Соединенные Штаты, как предпочитали влиятельные шведские круги».
В этой книге нельзя обойти вниманием и начальника разведки П. В. Фитина. З. В. Зарубина в наших продолжительных беседах вспоминала:
«Ну что я могу сказать о Павле Михайловиче Фитине. Очень немногое.
Я знала Павла Михайловича как начальника разведки. Одно время мой отец был у него заместителем. Его уважали как человека внимательного, доброго. По образованию он агроном, до работы в органах госбезопасности редактировал сельскохозяйственный журнал. Во всяком случае, Фитин по характеру – не Деканозов и не Амаяк Кабулов. Он хотел не только служить, но старался постичь секреты профессионального мастерства ветеранов. Без нужды не наступал на их самолюбие. Как молодая сотрудница, я это чувствовала, потому что одно время работала у него. Он видел во мне не только молодого коллегу, но и дочь Василия Михайловича Зарубина, ценил династийность, семейственность в хорошем понимании этого слова.
Его жизнь тоже претерпела много изменений и сложностей. После войны он был, по непонятным причинам, начальником Свердловского управления государственной безопасности, затем уволен и с этой должности. И вот какие парадоксы преподносит жизнь. Уйдя на пенсию, он вернулся в Москву и работал директором фотокомбината Советского общества дружбы с зарубежными странами. Его устроил на эту работу Николай Александрович Попов. Когда вышла книга П. С. Судоплатова «Показания нежелательного свидетеля», мне позвонил Николай Александрович и сказал: «Что пишет Судоплатов о Фитине, разве это было так?!» Я тоже считаю, что не все можно публиковать, не надо без нужды обижать людей. Забывчивость, неточность бьет больно. И обидно. Либо мы молчим, либо говорим правду. Да и то до конца правда вряд ли нужна. Все, что с нами произошло – это наше горе, наша трагедия, но от этого мы не стали меньше любить свою Родину».
Жив и здоров еще один коллега 3. И. Воскресенской – бывший старший консультант председателя ГКБ генерал-лейтенант Сергей Александрович Кондрашев. Перед вами строки из его воспоминаний.
- Предыдущая
- 64/85
- Следующая
