Поцелуй над пропастью - Джоансен Айрис - Страница 32

• Предыдущая
• 32/62
• Следующая

Доннелли долго молчал, но потом все же покачал головой.

— Я не могу нарушить свой долг. Придется поступить иначе. Постараюсь сам найти Даннера, пока он не узрел еще одного демона.

— Демона? Вы уже упоминали о них. О чем речь? Или это тоже не подлежит разглашению? — Ева наклонилась к нему. — Послушайте, святой отец. Моя дочь мертва, и убил ее, возможно, Тед Даннер. Я должна найти его. И я не успокоюсь, пока не достигну цели. Я последую за вами, куда бы вы ни пошли. — Она твердо посмотрела ему в глаза. — Мне нет дела до ваших обетов и обязательств. Вы расскажете мне все, что узнали от него.

— Не могу, — спокойно ответил он. — Поймите, я не могу обмануть доверие. Как психиатр я был связан профессиональным долгом, став священником, взял на себя еще более строгий обет. И в одном, и в другом качестве я не могу нарушить свои обязательства.

— А может быть, вы просто защищаете себя и прикрываетесь этими обязательствами, чтобы помешать мне найти Даннера? Разве вы не имплантировали людям чужую память, отец Барнабас? Какое ужасное преступление!

Он выдержал ее взгляд.

— Да.

— И вы совершили его. Какой вердикт вынес суд?

Доннелли кисло улыбнулся.

— На этот вопрос я тоже не могу ответить — дело рассматривалось в закрытом порядке. Вы же не хотите, чтобы у меня возникли проблемы с законом?

Он не поможет, с отчаянием поняла Ева. Священник смотрел на нее с выражением, которое не оставляло сомнений в его намерении хранить молчание.

— Даннер — преступник. Его разыскивает полиция. И она ваших мотивов не поймет.

Он снова улыбнулся.

— Поймет Господь. Я не могу угодить всем, мисс Дункан. Приходится выбирать. — Священник отвел глаза. — И кого, по-вашему, убил Даннер?

— Томаса Джейкобса. — В его лице ничто не дрогнуло. — Вам это имя не знакомо?

Он улыбнулся шире, искреннее.

— Насколько я понимаю, вам по роду занятий часто приходится иметь дело с лицами. Уже видите меня насквозь?

— Может быть. — Ева ненадолго задумалась. — Нет, думаю, о Джейкобсе он вам не рассказывал. Но это только догадка. Я вас не знаю, а вы — человек умный и опытный и хорошо владеете собой.

— Вам так отчаянно хочется что-то узнать, во что-то вцепиться. Наверное, я сильно разочаровал вас.

— Да уж.

— Вам тяжело. В вас сидит боль. — Он задумчиво кивнул. — Я скажу вам, что могу, мисс Дункан. Это не то, чего вы ждете, но поможет вам пройти путь до конца. — Он посмотрел на фонтан, в котором уже журчала вода. — Первое, я понятия не имею, где можно найти Теда Даннера. После моего ухода из госпиталя он довольно быстро меня отыскал и начал приходить на исповедь. Иногда работал здесь, в церкви. Но потом стал надолго, на несколько месяцев, исчезать и появлялся, только чтобы исповедаться. Я старался убедить его вернуться, но он отвечал, что здесь слишком комфортно и что оставаться со мной ему нельзя.

— Поразительное самопожертвование. Да вот только верится с трудом — в свете того, что я о нем знаю.

— Почему? Каждый должен бороться с грехом в себе. У Даннера эта борьба приняла крайние формы. Пока он принимал предписанные препараты, ему удавалось держаться в рамках. Но потом он решил, что лекарства отнимают силы, необходимые для борьбы с демонами, и отказался от них.

— Что за демоны?

— Не знаю. Он просил о помощи, но говорил о них весьма смутно. Мне идентифицировать их не удалось.

— И вы не знаете, куда он уходит от вас и чем занимается?

— Знаю только, что он некоторое время работал волонтером в Армии Спасения в Бирмингеме, но потом ушел от них и перебивался случайными заработками.

— Даннер получил ранение отнюдь не в юном возрасте. Как же он мог работать?

— Операция на позвоночнике прошла на редкость успешно, что позволило ему трудиться по несколько часов в день. Даннер говорил, что должен держать себя в форме. В этом отношении он настоящий фанатик. У него была палатка, и Тед месяцами жил на подножном корме.

Ева уже и не рассчитывала на такую откровенность. Конечно, этого было недостаточно, но, может быть, удастся вытянуть из него что-то еще.

— Даннер не рассказывал, что убивал?

Доннелли ответил не сразу.

— Конечно, рассказывал. И его это мучило. Но речь шла только о том, что он делал по службе. — Священник замялся. — Раскрывать детали не могу, лучше расскажу о том, как проходили мои сеансы с Даннером. Так я ничего не нарушу. Примерно после десятка сеансов Даннер начал понемногу открываться. Говорил о племяннике. Очень расстроился, узнав о гибели Галло в Корее.

— Но о моей дочери, Бонни, не упоминал?

Доннелли покачал головой.

— Вам нужно понять кое-что. Даннер — человек очень скрытный и в своих отношениях с другими крайне непоследовательный. Мне приходилось едва ли не клещами все из него вытягивать. — Он усмехнулся. — В какой-то момент мы преодолели барьер, разделяющий обычно врача и пациента, и с тех пор я не мог избавиться от чувства, что он не хочет меня разочаровывать. В том, что у Даннера развилась определенная зависимость от моего мнения о нем, ничего необычного нет. С пациентами такое часто бывает. С другой стороны, эта зависимость сильно мешала моим попыткам узнать у него что-то по-настоящему важное. Даннер не желал рассказывать ничего такого, что, по его мнению, могло бы настроить меня против него. Преодолеть это препятствие я так и не смог.

— И о Бонни он ничего вам не сказал?

— Я бы не стал вам лгать.

— Вот как? Но вы же упомянули о «маленькой девочке». Какой девочке? Думаю, он все же рассказал вам о Бонни.

Доннелли решительно покачал головой.

— Ничего. Даннер ни разу не произнес ее имени. Хотя… Да, он говорил о некоей маленькой девочке.

Ева напряглась.

— Он рассказывал, что сделал с ней?

— Вы не понимаете. Даннер никогда не говорил о ней как о жертве. Послушать его, получалось, что она — живая. Может быть, речь шла о какой-то другой девочке.

— Тогда помогите мне ее найти. Даннер — убийца. Мы должны спасти девочку.

— Не думаю, что она в опасности. Описать его чувства к ней нелегко. Я бы сказал, что Даннер ее побаивается.

— Что?

— Это, конечно, только мое впечатление. — Доннелли пожал плечами. — Больше мне обсуждать с вами нечего. У меня нет определенной информации, касающейся вашей дочери. Это вы имеете право знать. Но не больше. — Он отвернулся. — Правила есть правила, но я уверен — Бог не хочет, чтобы вы так себя изводили.

— Подождите.

— Мне нужно переодеться, а потом у меня встреча с молодыми людьми, которые желают пожениться. Я сказал все, что мог.

— Подождите. Вы сказали, что он пропал… лишился рассудка. Но что означают эти его разговоры о демонах?

Доннелли остановился.

— В самые худшие моменты ему кажется, что он окружен демонами и его долг — уничтожать их.

— В самые худшие? А бывают и лучшие?

— О да. И тогда он щедр, добр и изо всех сил старается быть хорошим. Но такие моменты в последнее время случаются все реже и реже, что свидетельствует о серьезном ухудшении состояния. В одну минуту он вполне стабилен, а уже в следующую… неустойчив.

— То есть опасен?

— Принимая во внимание то, что вы мне сказали, полагаю, так оно и есть.

— Не знаю, каким он бывает в лучшие моменты, но в один из худших я наблюдала его собственными глазами. Он едва не убил мою подругу. Вы сказали, что сами его отыщете. Но как, если вы не знаете, где он? Или это неправда?

Доннелли улыбнулся.

— Я не лгу. Всего хорошего, мисс Дункан.

Она не могла отпустить его.

— Джон Галло сейчас, наверное, с отцом Домиником. Вы поговорите с ним?

— Конечно. — Он уже шагал по дорожке. — Джон — племянник Даннера. Они очень любили друг друга. Он наверняка страдает, а мой долг — облегчать страдания. Но я скажу ему то же, что и вам.

Сжав кулаки, Ева в отчаянии смотрела ему вслед. Расспрашивая священника, она как будто билась о невидимую стену. Доннелли был вежлив, любезен, сдержан и неуступчив. Сломать барьер, которым он отгородился от нее, не получилось. Что еще можно сделать? Не применять же к священнику силу. Как взломать код, приведший Кевина Доннелли из прошлой, светской, жизни к служению Богу? Ради веры он отказался от всего остального.

• Предыдущая
• 32/62
• Следующая