Черная часовня - Дуглас Кэрол Нельсон - Страница 26

– Это винный погреб, – начала Пинк. – Как мне сказали – один из лучших в Париже. Сюда спускается только сомелье, да и то нечасто. Те вина, которые собираются подать в скором времени, хранятся наверху, в более приятном глазу месте, но б́ольшая часть запасов находится здесь.

Пока она говорила, я почувствовала прохладное дуновение сквозняка у себя на щеке.

Ирен подняла свечу над головой. Свет выхватил из темноты низкие арки старинного погреба и непроницаемую тьму за ними. На каменном полу рядами стояли огромные деревянные бочонки. Вдоль стен тянулись деревянные полки, на которых тускло поблескивали донышки бутылок. Здесь все дышало стариной и кладбищенским спокойствием, будто вино не просто хранилось, но было похоронено здесь, глубоко в недрах холодной, испещренной меловыми отложениями и устричными раковинами земли.

И хотя я не являюсь почитательницей спиртных напитков, здесь я почувствовала присутствие некоего особого духа: духа самой Франции, впитавшего в себя века виноградарского искусства, многие поколения простых и благородных семей, революций и битв за свободу, равенство и братство.

– Здесь. – Пинк устремилась куда-то в темноту. – Я нашла это здесь.

Посмотрев на грубые каменные плиты пола, еще хранившие следы вытесавших их кирок, я вспомнила о том, что во многих монастырях производили редкие спиртные напитки, и мое воображение тут же услужливо нарисовало фигуры монахов, прохаживающихся вдоль винных рядов со светильниками в руках.

Ирен поскребла камни под сводом носком башмака:

– Битое стекло. У кого-то не хватило терпения дать вину подышать.

Я посмотрела вниз и, к своему ужасу, увидела на полу пятна темно-бордового цвета.

– Вино, Нелл, – успокоила меня подруга. – Просто вино.

Мы прошли под еще одной широкой аркой и оказались в подобии ниши. Пинк присела на корточки, словно мальчишка, разглядывающий головастиков в мутном пруду:

– Здесь, миссис Нортон, мисс Хаксли!

Мы склонились над ней в пятне света от свечи Ирен.

Небольшие пятнышки воска… кляксы красного, черного и золотистого воска покрывали каменный пол, похожие на смазанные именные печати.

Еще я увидела грубые отметины, будто по камню скребли чем-то острым. Я увидела…

– Ах! – Ирен подняла с пола бледный рыхлый объект, зажав его между большим и указательным пальцами, словно кусочек плоти. – Игольник у тебя с собой, Нелл?

Как всегда, шатлен был на мне, поэтому я быстро извлекла его на свет.

Мисс Пинк нахмурилась, глядя на меня, но когда я пинцетом достала из игольника крошку, подобранную на месте преступления, рот у девушки открылся от изумления.

– Что это? – спросила она.

– Фрагмент улики из комнаты, где произошло убийство, – ответила Ирен. – А это источник, из которого улика и появилась, если я, конечно, не ошибаюсь. – При этом она посмотрела на Пинк с выражением дружеской теплоты, вызвавшей у меня недоумение.

– Да, конечно! – просияла Пинк. – Какое странное место, не правда ли? Такое мрачное, будто кто-то страшный прошел здесь всего за несколько секунд до нас.

Мне очень не хотелось с ней соглашаться, но, снова почувствовав сквозняк на щеке, я невольно вздрогнула.

– Я так думаю, – задумчиво произнесла мисс Пинк, – что отсюда есть ход в канализацию Парижа. Разве не чудесно?

Даже Ирен Нортон, урожденная Адлер, не решилась ринуться в подземные катакомбы в моих лучших юбках, хвала Всевышнему.

Мы стояли у края еще большей тьмы, чем та, что окружала нас, и смотрели, как отражается мерцание свечи на ровной черной поверхности воды, которая, казалось, дрожала под порывами невидимого и неощутимого ветра.

– Сейчас у нас недостаточно снаряжения, чтобы исследовать этот канал, – произнесла Ирен с сожалением, – но я не готова пустить полицию по этому следу, пока сама не получу больше сведений. Вам придется остаться здесь еще на некоторое время, – повернулась она к Пинк. – Присмотритесь, проявляет ли кто-нибудь из слуг или гостей интерес к винному погребу.

Мы вернулись к входу в подвал.

Теперь, после сырого кислого воздуха подземного озера, мой нос легко уловил мускусный запах пролитого вина.

Ирен прошлась вдоль бочонков и полок с бутылками, указывая на не замеченные нами ранее осколки зеленого стекла и пробки:

– Кто-то без спросу пробовал вино. Я думаю, что события, предшествовавшие убийству, начались здесь.

– Джек-потрошитель проник в здание через канализацию? Возможно, это объясняет, как ему удавалось так быстро скрываться в Уайтчепеле, – заметила я.

– Подземные коммуникации Парижа намного длиннее и обширнее, чем каналы Лондона, – возразила Ирен. – Но, возможно, это объясняет убийство, произошедшее в этом роскошном доме. Канализационные ходы – система, растянувшаяся под всем Парижем. Будто мощеная дорога для любого, кому захочется совершить убийство.

– Ну спасибо! – откликнулась Пинк. – Теперь, зная это, я буду спать как мормон, миссис Эн.

– Можете называть меня Ирен, – ответила та.

У меня вырвался возмущенный вздох.

– А миссис Хаксли предпочитает имя Нелл, – предупредила Ирен уже готовое сорваться с моих губ замечание касательно моих истинных предпочтений.

– И еще я предпочитаю, – остановила я этот поток любезностей, – называть вас именем, которым вас нарекли при крещении. – Я уставилась в глаза мисс Пинк.

Ресницы девушки затрепетали, словно крылья бабочки, но за годы работы гувернанткой я развила в себе властность – пусть и не столь заметную, как авторитет Ирен, но не менее действенную.

– Элизабет, – пробормотала малышка, будто стыдилась этого имени.

– Чудесное имя, Элизабет, со множеством уменьшительных форм… Элиза, Бет, Бесс, даже американский вариант Бетси, хоть он и напоминает кличку лошади старьевщика…

– Меня вполне устраивает Пинк, – упрямо возразила она вопреки моим щедрым похвалам. – Но вы можете звать меня Элизабет, раз уж по-другому никак.

Если честно, мне было не по себе от мысли, что придется называть девушку именем всеми почитаемой английской королевы-девственницы, но выбирать не приходилось.

Я вспомнила замечание Ирен о том, что прозвище Пинк – единственная правдивая вещь, которую девушка рассказала нам о себе. Интересно, имя Элизабет – тоже правда или еще одна ложь?

Я не могла понять, почему Ирен включает в наш круг эту особу – не более чем свидетеля, да еще и предлагает называть друг друга по имени! Да, история детства Пинк печальна, но не оправдывает ее нынешнего распутного образа жизни. Меня беспокоило, что американское происхождение двух женщин создает спонтанное и неверное ощущение близости между ними. Однако я понимала, что Ирен не настолько слепо очарована девушкой, и это немного успокаивало меня.

Еще больше подняло мне настроение, что мы вскорости оставили Элизабет, Берти и Джека-потрошителя в Париже и вернулись в нашу спокойную деревушку Нёйи-сюр-Сен.

Мы легли спать поздно, как и всегда в последнее время, а когда я проснулась, за окном уже вовсю пели птицы.

Лежа в постели, я смотрела, как по широким половицам ползет солнечный луч. Я не ленива, но этим утром решила вовсю насладиться преимуществами жизни в деревне, вдалеке от города со всеми его грехами.

Даже присутствие Люцифера, растянувшегося у стены и наблюдающего за игрой света на половицах, не могло испортить мне настроения.

Внезапно огромный пушистый кот прыгнул вперед и зажал что-то промеж лап. Пылинку? Солнечный лучик? Или какое-то насекомое, видимое только его хищному глазу? Если так, то Люцифер мог делать с добычей все, что пожелает. Чем меньше у меня на полу всякой гадости, тем лучше.