Черная часовня - Дуглас Кэрол Нельсон - Страница 15

Роскошь, с которой было обставлено место преступления, привнесла налет драматического декаданса в сцену кровавой бойни.

Казалось, что сам дух смерти все еще носится по изысканной зловонной комнате, и его невидимые пустые глазницы с безжалостным холодом наблюдают за мной. А я, разодетая, как французская кукла, в корсете из китового уса и в рюшечках с головы до пят, чувствовала себя поданным к чаю марципановым пирожным.

Пишу эти строки, и меня пробирает дрожь. Убийца может все еще находиться в доме. Я в замешательстве, хотя след сам привел меня сюда – я просто шла за ним.

От сточных канав лондонского Уайтчепела до роскошных борделей Парижа: кажется невероятным, чтобы Джек-потрошитель смог совершить такой прыжок в пространстве и времени и столь радикально поменять декорации.

Кроме того, мерзавец мертв.

Во всяком случае, так утверждает полиция Лондона.

Я сделала довольно подробный набросок моей новой знакомой и соотечественницы. Она обладает тем редким типом лица, красоту которого невозможно отрицать, но невозможно и описать: от таких черт трудно отвести взгляд. Я недурна собой, но кажусь бледной простушкой рядом с ней, сама не знаю почему. Представляю, как ее красота действует на мужчин. Она же к своей физической привлекательности относится достаточно равнодушно, хотя, я полагаю, временами использует красоту в качестве прикрытия.

А вот ее спутница – совсем другой фрукт. После недавнего посещения Лондона, где я вдоволь насмотрелась на английских шлюх, считавших себя выше всего остального мира, мне нет нужды терпеть чисто британские выходки компаньонки моей красавицы-американки. Даже самые безобидные представительницы этой гнилой породы охотно маршируют под «Правь, Британия, морями!»[33] и светятся чванливой уверенностью, будто они посланы на землю с единственной целью: наставлять других на путь праведный. Этого домашнего диктатора с мышиной душонкой зовут, подумать только, Нелл, словно какую-нибудь затюканную бесхребетную героиню мелодрамы. Женщины, которых Бог одарил красотой, похоже, всегда предпочитают компанию простушек. Или наоборот. Любопытно, каков из себя ее муж. Муж красавицы, а не компаньонки (все всякого сомнения, старой девы). «Ирен Адлер Нортон», – так представилась курящая богиня. Это значит, что у нее есть муж, хотя как он мог позволить своей жене в одиночку заниматься расследованием такого зловещего дела, остается выше моего понимания.

Я слышала о подобных забавах среди некоторых состоятельных европейских дам – татуировки, сигары, фривольное нижнее белье, – но не ожидала встретиться с одной из таких женщин лицом к лицу. А к этой прислушивается полиция, и она работала на Пинкертона. Нельзя ее недооценивать.

Не идет ли она по тому же следу, что и я? Ее спутница упомянула, что они жили в Лондоне, но это было много месяцев назад, так что навряд ли относится к делу.

Или относится?

Учитывая то, как обстоят дела, мне даже не верится в собственное везение. На такую удачу я и не рассчитывала. И не последним представляется мне тот факт, что полиция приостановила работу этого дома свиданий. На время здесь поселится не Эрос, а Танатос. Смерть обоснуется там, где жила любовь.

А я признаюсь: для моих целей Смерть представляется куда более желанным постояльцем.

– Что за своевольная, упрямая девчонка! – воскликнула я, едва Пинк скрылась за дверью.

– Не расстраивайся, Нелл. По крайней мере, мы дали ей возможность уехать отсюда. А в силу постоянных визитов полиции деятельность этого заведения будет на некоторое время приостановлена. – Ирен бросила завистливый взгляд на графин с бренди. – Боюсь, мне придется допросить Мадам.

– Кого?

– Женщину, которая присматривает за порядком в доме терпимости, Нелл, называют Мадам.

– Присматривает за порядком? Ты хочешь сказать, что там есть место порядочности?

– Связи в подобных заведениях напрасно называют «беспорядочными», – ответила она с горькой усмешкой.

Я слишком запуталась, чтобы требовать дальнейших пояснений.

Мы вернулись в холл, где на посту стоял жандарм в красивой темно-синей форме.

– Господин инспектор? – спросила Ирен по-французски.

Полицейский проводил нас к лестнице, а потом на первый этаж, в величественную гостиную – еще более обширную и даже более шикарную, чем покои наверху.

Когда мы входили в открывшиеся перед нами двойные двери, мимо нас проскользнули укрытая белой фатой невеста в сопровождении одетой во все черное монашки.

Разумеется, я воззрилась вслед этой нелепой паре, но Ирен не обратила на них ни малейшего внимания. Вернее, это они не удостоили вниманием примадонну, которая осматривалась вокруг, зорко отслеживая каждую деталь убранства гостиной и всех находившихся в ней людей.

Мне вспомнился наказ подруги: «Все примечать, оставаясь незаметной».

Это казалось невозможным в огромном, сверкающем позолотой салоне с изысканной мебелью, которая, словно гигантские лилии на поверхности пруда, была разбросана по мраморному полу голубого цвета.

Оказалось, что в этом непомерных размеров пруду имеется и своя жаба: в центре помещения, словно паук на золотой паутине, сидела затянутая в платье зеленого шелка самая отталкивающая женщина, которую мне когда-либо приходилось видеть.

Ее завитые рыжие волосы походили на дешевый парик. Рыхлая белая плоть декольте, казалось, вот-вот перельется через край слишком туго затянутого лифа, как тесто через край кадушки. Острый нос нависал над невыразительным подбородком, терявшимся в жирных складках шеи, похожей на воротник из заливного.

Инспектор ле Виллар поспешил к женщине, чтобы объяснить ей, кто мы такие.

Ее крошечные глазки тараканами заметались по рыхлому пудингу лица, изучая нас.

– Entrez[34], – наконец пригласила она, поманив нас короткими толстыми пальцами, унизанными гирляндами колец.

Рассматривая пестрое собрание разнообразных людей, сидящих и стоящих группками в салоне, я с удивлением заметила взрослую женщину с забранными в легкомысленные хвостики волосами, которая была одета в детское платьице с передником, а в руках держала ведерко и совок, будто только что вернулась с прогулки на пляж в сопровождении няни. Еще я видела морщинистого старика с жутким косоглазием и несколько дородных женщин в форме горничных.

Ирен вошла в гостиную и остановилась в ожидании инспектора, который наконец нехотя приблизился к нам.

– Все эти люди – работники заведения? – тихо спросила Ирен по-английски.

– Да, мы собрали всех и уже допросили почти каждого.

– А как насчет клиентов, находившихся в здании в момент преступления?

Казалось, даже усы инспектора ле Виллара побледнели от такого вопроса.

– Клиентов? Их было немного. Убийство произошло в тот час, когда господа обычно отдыхают дома между ужином и выходом в свет.

– И где же эти господа? – Ирен была непреклонна.

– В другой комнате. Мадам Портьер готова ответить на ваши вопросы.

– Неужели? – Примадонна направилась к женщине, восседающей посреди залы подобно султану в окружении своего гарема, и мне подумалось, что так оно и есть на самом деле – за тем лишь исключением, что сама она не пользуется услугами населяющих ее гарем рабынь.

Я последовала за подругой, понимая, что меня окружает еще большее зло, чем в комнате, где было совершено преступление.

Поросячьи глазки Мадам, изучавшие Ирен, просияли при виде ее мужского костюма, словно оценив особенно забавную проказу.