Вор и маг (СИ) - Свадковский Алексей Рудольфович - Страница 3

«Да, — подумал я про себя. — Что ж ты себе такого нажелал, не меньше трона властелина мира, наверно, чтоб так ради этого корячиться? Восемь лет сидеть в пустыне, где ни баб, ни пива, один песок да скорпионы, чтобы только найти эту чашу!»

Пока я размышлял, маг извлёк какие-то ещё банки и снова подошёл ко мне.

— Стой спокойно и не дёргайся! — после чего, приподняв на моей груди тунику, нарисовал какой-то знак над сердцем краской из банки, а потом и на своей груди похожий знак, но уже краской из другой склянки. Затем, уставившись мне в глаза, снова начал тихонько бормотать себе под нос. Глядя ему в лицо, я вдруг почувствовал, как между нами возникает и протягивается какая-то нить, связывающая наши сердца. Я почувствовал, как стучит его сердце: короткие, тихие удары.

— Я установил между нами Нить жизни. Если со мной что-то случится, и я умру, твоё сердце остановится, как и моё, — сказал колдун.

— А если я умру первым, твоё сердце остановится? — спросил я.

— Разумеется, нет. Мы не партнёры: ты раб, а я господин. Как только я получу то, что хочу, ты получишь свободу и сможешь идти куда захочешь, я ещё и денег подкину в награду. Ты мне нужен для подстраховки, на случай каких-то неожиданностей. Ты вор, и причём один из лучших. Я расспросил людей о тебе. Магия не всесильна, и лучше в таком предприятии иметь под рукой опытного человека вроде тебя.

— Ты всё равно не оставляешь мне выбора. Что дальше? — хмуро бросил я.

— Будем идти дальше, пока я не найду то, за чем пришёл сюда. А теперь шевелись!

После чего, повернувшись ко мне спиной, он сделал несколько шагов вперёд по коридору, выводившему из комнаты.

Мне вспомнился похожий коридор в храме Огнеликого, который мы вместе с моим приятелем наведали пару лет назад. Мой друг шёл чуть впереди и немного торопился. Это и спасло мне жизнь, когда он наступил на плиту, освободившую спусковые механизмы арбалетов, укрытых в стене. Болты утыкали его, как ежа.

Поэтому, когда на грани слуха я услышал тихий щелчок, я, не раздумывая, прыгнул вперёд, как стрела, выпущенная из лука, опрокинув мага на живот. А над моей спиной просвистел топор, чуть было не перерубивший нас обоих.

— Ты спас мне жизнь, вор, — ошарашенно сказал маг, глядя на уходящий назад в стену топор. — Всё-таки я был прав, взяв тебя с собой.

— А как же священная жизнь человека? Тут не пахнет человеколюбием. Такие ловушки… — спросил я.

— Сохранение чаши, видимо, они посчитали более важным, чем жизнь человека, — сказал он, вглядываясь в темноту коридора.

— Выпей это, — протянул он мне маленький пузырёк.

— Что это такое? — спросил я, подозрительно глядя на склянку с мутной, густой, зеленоватой жидкостью.

— Зелье лягушки, оно усилит ловкость и реакцию. Ты пойдёшь вперёд, прокладывая мне дорогу, а оно поможет тебе не погибнуть от ловушек.

— Это я навроде барашка буду рисковать для тебя шкурой, а ты отсиживаться за моей спиной будешь?

Так у Ночных братьев Калиша испытывали новичков, посылая их вперёд в самые опасные места. «Плохо же ты меня знаешь. Я тебе ещё покажу, кто такой Одноухий!», — зло подумал я про себя. Видел я таких, вроде него, как тот шахский судья в Зафаре, отправлявший всех подряд на соляные шахты. Хозяева шахт отдельно приплачивали ему за каждого, кого он туда отправлял.

Зелье, которое мне дал маг, подействовало, как он и сказал. Пробираясь вдоль коридора и внимательно прислушиваясь, я трижды увернулся от ловушек: пик, выскочивших из пола, стрел, вылетевших из едва заметных отверстий в стене и ещё одного топора, чуть было не убившего мага в начале пути. Маг всё это время шёл за мной на расстоянии пяти шагов, внимательно наступая на безопасные плиты.

Шагов через сорок коридор закончился, и мы вышли к большому каменному мосту, переброшенному через глубокую расщелину. Подойдя к нему, я внимательно всё осмотрел, но ничего подозрительного не было видно. Колдун тоже подошёл. Он что-то недолго бормотал, не отрывая взгляда от моста.

— Иди вперёд, хватит топтаться на месте, — скомандовал колдун.

— А с мостом всё в порядке?

— Вот заодно и проверишь! — не терпящим возражений тоном приказал он.

Что ж, делать нечего. Внимательно глядя себе под ноги, готовый ко всему, я быстро перебежал на другую сторону.

Маг подождал, пока я окажусь на другой стороне, и пошёл следом. На середине пути под его ногами что-то сухо треснуло, и мост внезапно начал разваливаться. Не растерявшись, он прыгнул вперед, уцепившись за небольшой выступ, оставшийся от моста.

— Помоги мне быстро, раб! — закричал он.

А мне почему-то вспомнилась детская сказка про Гишу и чуму. Простачок Гиша нанялся проводником к странной старухе, и водил её из одной деревни в другую, а потом случайно узнал, что это не старуха, а чума ходит с ним, заражая жителей деревень. Тогда он завёл её в горы, и там столкнул с тропинки, но она успела ухватиться за него. Если бы он её вытащил, то остался бы жив, но болезнь и дальше губила бы людей. Поэтому Гиша упал вместе с ней на дно горного ущелья и погиб, спасая других.

Я не знал, за чем он идёт к чаше, о чём хочет её попросить. Может, это приведет к смерти тысяч людей, и другой возможности остановить его у меня не будет.

Маг опять закричал:

— Если я умру, умрешь и ты! Нить жизни остановит твоё сердце, ты забыл?!

— Пусть так, но я не хочу иметь на своей совести гору трупов, на которой будет стоять твой трон.

— Я иду к чаше не за властью, — ответил он, цепляясь за осыпающийся выступ.

— А за чем?

— За своей семьей! — крикнул он, когда его руки соскользнули с выступа.

Я его подхватил в последний момент и помог выбраться. Мы сидели, долго и молча, возле разрушенного моста. Первым спросил я:

— Что случилось с твоей семьёй?

— Они погибли шестьдесят четыре года назад, когда я был молодым, самонадеянным лекарем при дворе одной королевы. У меня была семья: жена Сафира и дочь Амина. Когда Амине было четыре года, в городе вспыхнула эпидемия Красной гнили. Какие-то негодяи разрыли старый могильник, где хоронили жертв эпидемии двести лет назад. Они искали золото и украшения, а нашли смерть для себя и для многих других людей.

Ты должен знать, что это за болезнь: у человека резко поднимается температура, а тело покрывается гнойными язвами, из которых сочится кровь, смешанная с гноем, и человек за три-четыре дня погибает от кровопотери и жара. Лечению эта болезнь практически не поддаётся, даже магия перед ней бессильна. Можно исцелить одного-двух человек, но вылечить сотни нельзя. Когда узнали о появлении болезни, в городе началась паника, и тогда, добравшись до королевы, я предложил ряд мер, позволявших остановить распространение болезни. Город был закрыт, ни один человек не мог его покинуть. Изнутри весь город был перегорожен, и перемещаться можно было только внутри своего квартала. Заболевших собирали в чумные дома, где добровольцы помогали за ними ухаживать, облегчая им страдания. Таким образом, заразу удалось удержать. Мы не дали ей вырваться за пределы города.

Чтобы люди поверили, что болезнь удастся победить, я оставил свою семью в городе, хотя мог их вывезти. Мне казалось, что я учёл всё, и моей семье ничто не угрожает. Тупой, самонадеянный идиот!

Болезнь бушевала в основном в бедных кварталах, откуда и были те воры, разграбившие могильник. Маленькие, грязные улочки, вонь, нечистоты и теснота. Там болезнь собирала наибольшую жатву, люди гибли целыми семьями, без надежды на спасение и помощь. Они винили в происходящем власти и богачей, и меня, думая, что мы специально не выпускаем их из города, чтобы избавиться от бедняков и нищих.

Они взбунтовались. Толпа людей прорвала заграждения, окружавшие их квартал. Громя и разрушая всё, они ворвались в купеческий квартал, где стоял мой дом. Когда всё это происходило, я находился в больнице, и слишком поздно узнал о происходящем.

Я бросился домой, к своей семье. Дом горел: не сумев ворваться внутрь, эти ублюдки подожгли дом снаружи, завалив перед этим двери всяким хламом, чтобы никто не мог вырваться. Когда разобрали развалины, не нашли даже тел, которые я смог бы похоронить.