Сказка про Лёшика - Рой Олег Юрьевич - Страница 17

• Предыдущая
• 17/41
• Следующая

– Но ведь оно сработало, – вздохнул кот. – И теперь все надо мной смеются… Я требую: верни обратно все мои природные способности! И не только мне, но и Карлуше, мяяяууу – грозно мяукнул он на Лёшика, чего обычно не позволял себе.

А Карлуша между тем пребывала в состоянии транса. В голове её вертелись обрывки собственных песен, хотелось выкрикнуть что-то ну очень забавное, и в то же время мысль, что она вместо всего этого противно кукарекнет, не давала раскрыть клюв. Периодически шёпотом, чтоб никто не слышал, она пыталась что-то сказать, но всё равно слышала: «Ку-ка-ре-ку, ку-ка-ре-ку». Бедная Карлуша так расстроилась, что не прислушивалась к разговору друзей и не заметила, как Лёшик, привстав на цыпочки, проговорил странные слова: «Кумкалес, эмендзикум, магбери, пантерум, кукарекитус…»

А тем временем наш герой уже приступил к магическим действиям по возвращению природных способностей Мурзику и Карлуше. Он долго что-то шептал, крутил руками в разные стороны, водил головой туда и сюда и, наконец, устало присел на подлокотник кресла, ожидая результатов. В библиотеке воцарилась тишина.

– Надо, чтобы Карлуша что-нибудь сказала, – пропищала Банечка.

– Лёшик, попроси её о чём-нибудь! – подсказала Стасенька.

– Да, Карлуша, а что ты там говорила о своих перьях? Правда, что они с каждым днём становятся всё краше? – спросил птицу человечек.

Карлуша тут же забыла о своём несчастье и, гордо расправив крылья, прокричала:

– Разве ты не знал, что я среди птиц гожусь в королевы красоты? Жаль только, что у нас не устраивается этот конкурс, как среди котов, кар!

Услышав, что у неё получилось прокаркать, ворона едва не сошла с ума от счастья. Остальные тоже были довольны и громко похлопали Карлуше и Лёшику. Впрочем, Карлуша восприняла все аплодисменты на свой счёт и, довольная вниманием публики, принялась распевать свои любимые песни:

– Солнце встало, солнце село, кар-кар-кар. Я сегодня зёрна съела, кар-кар-кар.

– Ей-то хорошо, – проворчал Мурзик, которому пение Карлуши было явно не по душе, – в её случае сразу понятно, что она исцелилась. А вот я пока ещё ничего не чувствую.

– Не волнуйся, раз Карлуша каркает, как раньше, значит, и тебе скоро захочется рыбки, – утешил кота гордый своими чудесами Лёшик. И торжественно обратился к зверям: – Друзья, у меня всё получилось! Теперь я настоящий волшебник!

– А давай мы соседского кота сделаем облезлым, а то уж больно он пушистый и красивый, зазнаётся всё время и меня рыжим лентяем обзывает, – попросил вошедший в азарт Мурзик. – Сможешь?

– Смогу, теперь уже точно знаю, что смогу, – ответил Лёшиков. – Только вот вряд ли этот поступок будет лучше, чем тот, что я сотворил с тобой. Как ты думаешь, Мурзинька?

Кот задумчиво покрутил головой и, похоже, согласился с маленьким человечком.

– А давай тогда наволшебничаем целую гору сыра, и чтоб она сама пришла ко мне, – предложила Банечка.

– Думаешь, ты без неё умрёшь с голоду? Вон Стасенька даст тебе чего-нибудь, правда, Стасенька? Дашь сыра для Банечки?

– И для меня, – прокаркала Карлуша.

– И для вороны, – согласился Лёшик, – я обещал у тебя попросить.

– Конечно, дам, – пообещала девочка, которая почему-то стала грустной.

– Лёшиков, сделай меня первой красавицей во всём мире! Пусть крылья у меня будут блестящие, словно снег, глаза изумрудные и на клюве бантик, – попросила ворона.

– Вот бантик, пожалуйста, потуже, чтобы она петь не могла, – добавил Мурзик.

Ворона посмотрела на кота испепеляющим взглядом и гордо отвернулась.

Лёшик ждал, что скажет Стасенька – у кого, у кого, а у неё было гораздо больше причин попросить его волшебства. Но девочка молчала. И тогда он не выдержал и спросил сам:

– А ты? Ты ведь тоже можешь попросить всё, что тебе хочется. Хочешь вкусную конфету? Или огромного плюшевого мишку? Или целый тазик варенья? – Он так воодушевился, что готов был горы свернуть, лишь бы девочка улыбнулась и снова захлопала в ладоши.

– Нет, пожалуй, мне ничего не надо, – задумчиво ответила она. – Я не очень люблю волшебство. Знаешь, Лёшиков, я вспомнила сейчас одну колдунью, у неё такой хриплый голос и злое, сердитое лицо… Я её очень боюсь, – добавила Стасенька, и друзьям показалось, что в её незрячих глазах заблестели слёзы.

– Но почему ты решила, что эта женщина – колдунья? – спросил Лёшиков.

– А у неё получались все злые вещи, которые она задумывала. Она делала собак сердитыми, людей – грустными, а дом – холодным и тёмным. И ещё она хотела, чтоб все вокруг подчинялись только ей. Это моя родственница, мачеха моего папы.

– Но почему я её никогда не видел у нас в доме? – удивился маленький волшебник.

– Просто сюда она ещё не приезжала. А прежде мы жили в другом доме, вместе с ней, и тогда я старалась как можно реже выходить из своей комнаты. От папиной мачехи исходил такой холод, что летом хотелось надеть шубу…

– Расскажи мне об этой колдунье, – попросил Лёшик.

– Она живёт далеко отсюда, в нашем старом доме, на окраине города. Раньше это был красивый светлый особняк, рядом с которым раскинулся цветущий сад. Так мне рассказывал папа, ведь он вырос в этом доме. А потом мой дедушка женился на одной женщине, и, как только она поселилась в его доме, всё там словно померкло. Ты даже не представляешь, Лёшиков, как там мрачно и неуютно, даже играть не хочется. Когда мы жили в особняке, мои глаза ещё видели, и я помню тот дом. А потом я заболела, стала плохо видеть и внезапно ослепла. После этого мама с папой меня больше не берут с собой, когда едут куда-нибудь в гости. Но и сами они нечасто посещают бабушку Жиролу – так зовут папину мачеху, – а когда всё же заезжают к ней, то потом ещё долго бывают какие-то хмурые. Бабушка Нина говорит, что эта Жирола – точно колдунья, и моя слепота – её рук дело.

Стасенька замолчала. Всем вдруг стало грустно. Ворона притихла, Банечка от испуга забилась в угол комнаты, Мурзик насторожился. А Лёшиков задумался. Ему давно казалась странной Стасина слепота, а тот факт, что девочка, родившаяся с прекрасным зрением, вдруг ни с того ни с сего ослепла, казался ещё более подозрительным. После её рассказа он сердцем почувствовал, что здесь действительно кроется какая-то тайна. И поклялся себе во что бы то ни стало её разгадать и попытаться помочь Стасеньке. «Ах, как жаль, что я не сильный волшебник, а только ещё учусь, – подумал маленький человечек. – Но погодите: придёт день, и я сумею выполнить свою клятву».

«Карнамигус, музицирум, парэлиус», – бормотал Лёшик, изучая магическую книгу. За последние дни он всё свободное время проводил в библиотеке, читая главы одну за другой. Иногда в комнату забегал Мурзик, но кот, объевшийся куриной печёнки, тут же засыпал. Банечка, которую Стася щедро одарила сыром и сухарями, занималась тем, что складывала провизию в норке, а Карлуша, сидя на дереве, сочиняла стихи и песни. По ночам она облетала все окрестные дома, чтобы познакомить соседей с обновлённым репертуаром:

– Спите, люди! Спите, звери! Сладких снов вам посмотреть! Я сегодня прилетела, чтобы песню вам пропеть! Кар! Кар! Кар!

Лёшиков же, изучая магическую книгу, обнаружил: для того чтобы стать настоящим волшебником, надо изучить энциклопедию суеверий, тома предсказаний, которые были когда-то сделаны великими магами, словарь волшебных терминов и ещё целую кучу всяких других книг. А главными условиями успеха любого заклинания являются искренность желания, вера в то, что оно сбудется, а также сосредоточенность и сильная воля.

– Ну что ж, думаю, всё необходимое у меня есть, – рассуждал человечек. – Я уже испробовал свои силы на Мурзике и Карлуше, но неплохо бы ещё поупражняться и убедиться, что я всё делаю правильно. Но на ком?

И тут, словно по волшебству, ему представилась такая возможность.

Как-то раз в один из солнечных и жарких деньков все собрались в библиотеке. Стасенька играла на пианино, Банечка, облокотившись о ножку стула, слушала мелодичные звуки пьесы, Лёшик листал книгу, а Мурзик, мурлыкая, подпевал. Одна только Карлуша не присутствовала – она с ночи так напелась, что охрипла и к тому же очень устала. Поэтому, прикорнув на ветке дерева, ворона уже совсем было задремала, как вдруг услышала:

• Предыдущая
• 17/41
• Следующая