Влюблена и очень опасна, или Кто подставил пушистую зайку - Раевская Полина - Страница 30
- Предыдущая
- 30/62
- Следующая
– Это я поняла, но зачем ему такие хлопоты? Вроде же родственников, кроме Вали и ее матери, у него не было, и так бы им все досталось.
Риелтор замялся, как будто сомневался, стоит ли продолжать со мной разговор. Даже к окну отвернулся, что-то обдумывая. Наконец, приняв для себя какое-то решение, произнес решительно:
– Чего уж там. Начистоту так начистоту. Я точно не знаю, но вроде как у Валиного отца был где-то внебрачный ребенок. Дочь, кажется. Во всяком случае, я краем уха услышал про какую-то Юлю. Он все повторял Креольскому – доченька моя, Юленька. Я потом у Ольги Васильевны поинтересовался, что это значит, бедную старушку чуть удар не хватил. Такая истерика случилась… В общем, была у Дмитрия Ивановича какая-то любовная история по молодости. Он тогда уже главврачом был в психиатрической больнице здесь, недалеко. Ну, и вот с медсестрой какой-то и случился у них роман. Ольга Васильевна об этом поздно узнала, когда у соперницы уже живот на нос полез. Одним словом, преступную связь ей прервать удалось, а беременность нет. В итоге помирились они с мужем – Валюшка уже тогда была у них, ради дочери не стали они брак рушить. Ну, вот. А на смертном одре отец-то о дочери и вспомнил. Испугался, видимо, что та объявиться может. Ну, знаете, как бывает? Станет на наследство претендовать. А там-то и всего та квартира, в которой вы были. Видимо, не захотел он Валюшку-то в такое положение ставить, вот и попросил меня нотариуса к нему привезти. Сам-то уже болел сильно, ходить не мог. Ну, я особенно в подробности не вдавался. Это мне Ольга Васильевна все поведала, когда я про эту Юлю-то упомянул. Только вы Валюшке ничего не говорите. Ладно? Она ж не то что я. Она благородная. Начнет эту сестру искать, наследство предлагать. Она это может. А я считаю, что прошлое должно оставаться в прошлом. Да и кто знает, что из той девчонки выросло. Нет, Дмитрий Иванович мужик умный был. Он все правильно сделал.
Ух ты! Вот это поворот сюжета! Шестеренки в моей голове закрутились с огромной скоростью. Втянув ноздрями воздух, словно гончая, идущая по следу, я выпалила:
– Так может, эта таинственная наследница все же объявилась? Вдруг она решила получить ей причитающееся? А что? Обиженная судьбой и отцом женщина решает восстановить справедливость, убивает нотариуса, похищает завещание, полагая, что теперь вполне может претендовать на свою долю в наследстве.
Придуманная версия казалась мне не только логической, но и очень красивой. Внебрачный ребенок, старик, раскрывающий страшную тайну на смертном одре, – это самые популярные темы детективных романов со времен Конан Дойля. Увы, мужчины мой энтузиазм не оценили должным образом. Креольский криво усмехнулся, а Сомов и вовсе одарил меня сочувственным взглядом. Таким, каким смотрят на пятилетнего ребенка, пытающегося объяснить тайны мироздания.
– Чушь, – заявил он бестактно, – допустим, кто-то действительно готов так заморочиться ради одной трети в квартире на окраине. Но не логичнее ли тогда начать с кражи Валюшкиного экземпляра завещания и только потом заняться нотариальной конторой? Допустим, таинственный внебрачный ребенок действительно решил объявиться. Это значит, что ему, во?первых, придется доказать факт родства с покойным батенькой, а во?вторых, избавиться от всех копий завещания. И даже если бы ему все это удалось, вступить в наследство он смог бы только через суд, который в нашей стране, как известно, действует очень медленно. Затея, прямо скажем, очень авантюрная, с мизерными шансами на успех.
Конечно, доводы Сомова выглядели очень убедительно, но сдаваться так просто я тоже не собиралась.
– Ну, знаете ли. Вы тоже ничего не знаете об этой дочери. Может, у нее с головой не все в порядке. Кроме того, женщины, движимые стремлением восстановить справедливость, не всегда действуют адекватно и логично.
– Не спорю, – риелтор ехидно хохотнул, – женская логика – призрачное, не существующее понятие, но все равно так подставляться… Даже укради эта самая наследница все варианты завещания, со свидетелями-то как быть? Ведь факт пропажи автоматически делает ее подозреваемой номер один в убийстве Юрия Креольского.
– Вот именно! – меня вдруг осенило. – Она потому и не объявилась до сих пор, что испугалась обвинений в убийстве, которое, кстати, совершила непреднамеренно. Допустим, она лишь хотела выкрасть копию завещания из нотариальной конторы. Предположим, план ее был такой: сначала похитить документы у нас, потом в доме своей сводной сестры. А дальше все просто – предъявляешь свои права на долю в имуществе. И все! Без завещания доказать его существование не получится, так что… Но все пошло не по плану. Неожиданно для этой самой наследницы шеф оказался в конторе, ей пришлось его убить, и теперь она и носа не высунет, чтобы не получить обвинения в тяжком преступлении. Вот так-то! – я торжествующе посмотрела на Олега. Пусть знает, я тоже не лыком шита. Вон как мастерски дело раскрыла. Но тот лишь с сомнением покачал головой.
– Слушай, ну совсем белыми нитками все шито. Даже для серии малобюджетного женского детективного сериала не пойдет. Нереально, в общем.
Отвернувшись, я обиженно засопела, демонстрируя мужчинам свое презрение. Могли бы хоть вид сделать, что заинтересовались моей теорией. Тоже мне шерлоки холмсы – идут по самому очевидному и примитивному пути, записав в потенциальные убийцы главного городского бандита. Так каждый может дела раскрывать. А где же красивые версии? Где неожиданные повороты сюжета?
Вместе с тем долго молчать не в моих привычках, и потому уже очень скоро я произнесла:
– Ну хоть проверить-то эту версию можно? Чем черт не шутит?
– Проверить можно, – миролюбиво отозвался Олег. Но по его тону я поняла – ничего он проверять не будет и вообще не воспринял мою теорию всерьез. Просто мудро решил со мной не спорить. А и пусть! Я сама потяну за эту ниточку. Уверена, она выведет меня на убийцу и тогда… Что будет тогда, я придумать не успела, так как воцарившуюся было в салоне тишину нарушил вопрос Креольского, который, по всей видимости, решил, что с него довольно лирических отступлений – пора вернуться к прерванной беседе.
– Допустим, – обратился он к Сомову, – у тебя есть алиби. Но как ты сможешь это доказать?
Сомов, поняв, что ему начали верить, возликовал и суетливо полез в карман. Реакции Креольского мог бы позавидовать любой боевик спецназа. Тут же схватил собеседника за руку и, несмотря на ограниченность салонного пространства авто, как-то исхитрился заломить ее за спину. Он хоть и обыскал Сомова предварительно, но береженого, как известно, Бог бережет.
– Ты чего? – морщась, простонал риелтор. – Больно же!
– А ты чего? – вернул вопрос Олег, не отпуская руки.
– Я за телефоном полез. Не веришь, сам достань.
Долго упрашивать Олега не пришлось – нырнув в карман брюк Сомова, он вынул оттуда мобильник со знаменитым надкушенным яблоком на крышке.
– И дальше что? – повертев в руке красивый гаджет, задал он вполне закономерный вопрос.
– Отпустишь, покажу, – пробурчал все еще скрученный пленник.
Креольский пожал плечами, но возражать не стал и просьбу выполнил.
Поводив пальцем по экрану, риелтор не без торжества продемонстрировал Олегу какую-то запись. Мое положение мешало мне увидеть транслируемое, но судя по всему, экран транслировал какой-то концерт.
– Ну и что, – пожал тот плечами, – я тебе таких записей миллион из Сети скачаю. Тоже мне алиби.
– Нет, нет, погоди, – засуетился «подозреваемый». – Вот сейчас! Видишь?
Олег уставился в маленький экран, а мне не оставалось ничего иного, как изнывать от любопытства. То ли сжалившись надо мной, то ли подозревая Креольского в тугодумии, Сомов принялся объяснять все происходящее на экране:
– Вот это я, меня Валюшка снимала. Вот видишь на фоне сцены? А тут мы сумели в антракте за кулисы попасть. У меня в концертном зале друг работает, он помог пробраться. Если что, он тоже подтвердит, что в момент убийства Юры я наслаждался живым выступлением Гарика Сукачева. Вот, кстати, и он сам.
- Предыдущая
- 30/62
- Следующая
