Молитва - Янси Филип - Страница 53

• Предыдущая
• 53/113
• Следующая

по бумажке слова, даже когда произносил их не вполне искренне. Но в один прекрасный

день тучи рассеялись. Я так и не понял, что же препятствовало моей молитве все это время.

Но с той поры, хотя я и не переживал больше таких периодов отчуждения, молитва

была связана для меня с борьбой. Когда я слышу о людях, которые каждый день по часу

проводят в молитвенном размышлении, мне хочется спросить, как им это удается. Я едва

выдерживаю пятнадцать минут, дальше мысли неудержимо разбегаются, внимание

рассеивается. Вот обычное ощущение, сопровождающее это состояние: мой суматошный,

суетный мирок с недоделанными делами и с письмами, на которые нужно срочно ответить,

вторгается в тот отрезок времени, который я желаю провести в общении с Богом. Однако я

учусь разрушать барьеры, отделяющие молитву от остальных дел, и прошу Господа, чтобы

Он Сам вторгался в мою повседневную жизнь.

Чего мы ждем от молитвы

Даже когда молитва воспринимается как обязанность, вроде школьного домашнего

задания, мы не теряем надежды на то, что она способна перерасти в нечто большее. Где-то

поблизости спрятаны сокровища — надо только отыскать их. Нас ждет новая страна, нужно

лишь изучить язык, на котором в ней говорят. А пока мы лепечем, как младенцы, и жаждем

когда-нибудь заговорить свободно. «Я не молился, а скорее старался быть человеком,

который молится», — вспоминает современный американский писатель Фредерик Бюхнер о

времени, когда, молясь, он чувствовал себя скованно и неловко.

Некоторые люди совсем не ощущают во время молитвы, что Бог слушает их. И они

винят себя: им кажется, что они что-то делают неправильно. Один мой читатель из

Австралии писал о своем беспокойстве за тех, кто чувствует себя «аутично», отчужденно во

время молитвы. Он, конечно, говорил не о людях, на самом деле страдающих аутизмом,

депрессиями или другими психическими расстройствами, а о вполне нормальных скромных

прихожанах с задней скамьи, чувствующих себя недостойными Божьего внимания.

Моя хорошая знакомая, которая тоже исследовала тему молитвы, сообщила мне, что,

судя по ее опыту, очень немногим людям молитва дается легко, чаще она не оправдывает их

ожиданий. Создается впечатление, что молитва не стоит потраченных усилий. Вот что она

пишет:

«Мне кажется, что молитва во многом напоминает секс. (Когда я говорю об этом,

все навостряют уши.) Большинство людей недовольны своей половой жизнью. У немногих

дела в этой области действительно идут хорошо. И секс, и молитва — это отношения, во-

первых, интимные, а во-вторых — окруженные неким таинственным ореолом. Нас

убеждают, что занимаясь сексом или молитвой, мы должны воспарять к седьмому небу.

Результат — ложные ожидания и разрушенная близость».

Эта женщина провела несколько месяцев в Африке и была вынуждена освоить более

медленный темп жизни. Там ее окружала тишина, поэтому она нашла новый способ

молиться. «И снова тут все похоже на секс. Когда мы заняты или вовлечены в гонку, суету

окружающего мира, постоянно слышим какофонию бессмысленных звуков, очень трудно

расслабиться и общаться».

Обдумывая эту неожиданную аналогию, я прихожу к выводу: чтение книг о молитве

сродни чтению книг по технике секса. То, что на бумаге выгладит столь захватывающим,

мало похоже на происходящее между двумя ранимыми людьми, ожидания которых сильно

разнятся. Так же как и в сексе, в молитве на первом месте стоят отношения, а не техника.

Однако участники молитвы — Бог и человек — отличаются друг от друга гораздо

существеннее, чем мужчина от женщины. Стоит ли удивляться, что возникают проблемы?

Стереотипы нашей культуры во многом обусловлены средствами массовой

информации, которые создали у нас установку, будто любую проблему можно быстро

решить. Однако проблемы взаимоотношений далеко не всегда решаются быстро, как в кино.

Кроме того, я не замечал, чтобы стеллажи, набитые книгами на тему «Как сохранить семью»,

заметно повлияли бы на статистику разводов. Если хорошие правильные советы мало

помогают нам в налаживании отношений с другими людьми, то насколько же меньше

пользы от советов, когда речь идет об отношениях с Богом? Вряд ли вам удастся открыть

секрет дружбы с Богом, прослушав очередную партию кассет, прочитав новую книгу,

побеседовав с еще одним священником или посетив двухдневный семинар.

Я прочитал не один десяток книг о молитве, я задавал вопросы множеству разных

людей. Кажется, я мог бы ожидать заметного продвижения в собственной молитвенной

жизни. Если бы я приложил столько же усилий, скажем, обучаясь играть в гольф или изучая

иностранный язык, то наверняка достиг бы великолепных результатов. Но я по-прежнему

чувствую: для меня молитва требует напряжения воли. Иногда она приносит плоды, иногда

— нет… Вернее, не приносит ощутимых плодов сразу. Молясь, необходимо верить, что Бог

слышит тебя, что молитва способна что-то изменить — хотя твердых оснований для такой

уверенности нет. Вера дается мне нелегко.

Когда я соприкасаюсь с иной культурой, я должен ориентироваться на ее правила.

Иными словами, в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Путешествуя по южной

Индии, я усвоил, что помотать головой из стороны в сторону — знак согласия, а не наоборот.

Женившись, я узнал, что мужчины — с Марса, а женщины — с Венеры. Я и теперь, после

тридцати пяти лет брака, открываю все новые различия между мною и моей женой. И если я

хочу ближе узнать Бога, мне нужно осваивать новые способы общения с Ним. Ведь я хочу

дружить не с кем-нибудь, а с Самим Богом, Которого даже нельзя увидеть!

Недавно я получил весточку от врача-миссионера, три последних года прожившего в

Эквадоре. Среди прочего он пишет о том, как много огорчений доставляет ему изучение

испанского языка. Проведя в Эквадоре три года, он все еще делает детские ошибки в

грамматике. Общаясь с носителями языка, он нередко попадает в неловкое положение и

лишь с трудом, запинаясь, способен выражать те мысли, которые так легко рождаются у него

в голове. Он утверждает, что для него беседа на испанском языке — это непрерывный урок

смирения. Да, конечно, определенный прогресс есть, но каждый день ему приходится

констатировать: он опять выразился неточно, он в очередной раз не смог различить тонких

оттенков речи собеседника.

В изучении чужого языка я вижу определенную параллель с молитвой. Чтобы

научиться бегло говорить на иностранном языке, я должен выделить время для занятий, и,

несомненно, ради этого мне придется от чего-то отказаться. Сперва обучение будет трудным,

но, несмотря на это, нужно продолжать работу. Я не бросаю начатого если хочу достичь

поставленной цели. И ведь почти все сколько-нибудь стоящее — спортивные занятия,

обучение игре на гитаре, приобретение навыков работы на компьютере — требует такого же

отношения.

Моя молитвенная жизнь по-прежнему связана с борьбой. То же самое я могу сказать и

о прощении. И о любви к ближнему. И о помощи нуждающимся. Я не отступаю, потому что

все это — Божьи заповеди, и я верю: исполнять их — благо для меня, даже если я его не

всегда ощущаю. Более того, я верю, что моя настойчивость каким-то непостижимым образом

приятна Богу. Мы должны всегда молиться и не унывать — так учил Христос.

Вот в чем еще я нахожу некоторое ободрение. Ученики Иисуса тоже не знали, как надо

молиться, и даже после нескольких месяцев следования за Ним просили: «Господи! Научи

нас молиться» (Лк 11:1). Поддерживает меня и пример христиан, которые, весьма

• Предыдущая
• 53/113
• Следующая