Заглянуть вперед (Сборник) - Браннер Джон - Страница 24
- Предыдущая
- 24/59
- Следующая
Наконец, когда положенные полчаса закончились, и Максу нужно было уезжать, в комнату зашел Томас и, немало напугав Диану, тщательно проверил одежду и руки Макса на радиоактивность. Когда она спросила его, зачем он это делает, он не стал ничего объяснять, кратко сославшись на обычные меры предосторожности.
Диана отвезла его домой. Глаза у нее уже высохли, только губы дрожали от ненависти к самой себе. Не говоря ни слова, она устроила его на кушетке поудобнее и вышла на кухню приготовить ему горячего сладкого чаю.
Как только она вышла из комнаты, Макс встал с кушетки. Он не знал, как бы она отнеслась к тому, что он собирался сейчас сделать, но ему не хотелось изворачиваться и придумывать этому объяснение, что хотя бы ему самому оно и казалось безумием.
Кость пальца, которую нашли у Смиффершона, когда бродяга лежал на той же самой кушетке, Макс держал пару дней в кармане пиджака, показал ее Фолкнеру в клинике, потом носил некоторое время с собой и, наконец, бросил в один из ящиков письменного стола. Это была обыкновенная, высохшая, серовато-белая кость, она нисколько не помогла разгадать тайну появления Смиффершона.
Он нашел ее довольно быстро, достал из ящика и, держа на вытянутой ладони перед собой, стал рассматривать. В памяти с ужасающей отчетливостью возникла сцена из регулярно повторяющегося кошмара: точно так тот, который стоял на коленях, смотрел на…
Та же самая кость?
Глупости! Зажав крохотную находку в кулаке, Макс вернулся на кушетку. Он полулежал на целом ворохе подушек, чувствуя, как царапают кожу холодные коготки пота. У него возникло то же ощущение, которое он испытал недавно в клинике, только сильнее: показалось, будто он находится во власти враждебной и неведомой силы, сплетающей вокруг него свою безжалостную сеть.
Он долго смотрел на кость. Потом, помимо собственной воли — его пальцы двигались сами по себе — он повертел ее в раненой руке и осторожно, так, чтобы не задеть живую рану, приложил кость к верхней фаланге среднего пальца на правой. Убери мясо, и обе кости, одна живая, другая — мертвая, окажутся похожими, как две капли воды. Пара.
Откуда эти кошмарные совпадения, почему они опутывают его с разных сторон? Иначе их не назовешь — именно совпадения, игра случая, ничего больше. Но в глубине души он не мог себя заставить поверить в это. Суеверный ужас застыл, заворочался в темном закутке его сознания.
Потом на пороге появилась Диана, он торопливо сунул кость в карман и встретил жену неискренней и виноватой улыбкой.
Со дня смерти Джимми он никогда еще не чувствовал себя так плохо. Весь вечер Диана ходила по дому на цыпочках, отчего он становился похожим на морг, а Макс лежал на кушетке, невидящими глазами смотрел перед собой. В его мозгу, в хаосе беспорядочных мыслей, царил ужас. Напрасно он успокаивал себя, твердил, что это нервы, что он сам довел себя до такого состояния под влиянием неожиданного появления Смиффершона, который попал сюда, в его дом, все по той же случайности, и что впоследствии его мозг выработал целый ряд аналогичных ассоциаций, вершиной которого стала эта нелепая реакция подсознания на отрубленный палец.
Ему не удалось убедить себя.
Когда он лег спать — рано, потому что лежать на кушетке, заставляя себя заснуть, оказалось делом более изнуряющим, чем отработать целый день в клинике, — ему снова приснился тот же сон. На этот раз все выглядело гораздо четче, чем когда-либо раньше, ему даже показалось, что он сам находится внутри убогого строения с бревенчатой крышей, задыхаясь от едкого дыма и дрожа от холода, потому что спертый воздух нисколько не защищал от жестокой стужи за стеной.
Все шло как обычно. Тот, на коленях, склонился над маленькой костью, которую держал в ладонях, а стоящие рядом с надеждой и страхом ждали чего-то… чего? Успеха в каком-то предприятии, но Макс не мог понять, в каком. Его сознание раздвоилось, он знал, что в одно и то же время находится здесь, в зловонном холоде развалин, и там, дома, лежит на боку в своей постели, и в правой руке, которую он сунул под подушку, снова крепко зажата кость. Он не знал, что заставило его положить кость под подушку, но, когда перебрал в уме все возможные объяснения, ему стало страшно.
И, наконец, там, во сне, у него, как всегда, сместилась точка наблюдения и оказалось, что он смотрит в лицо стоящему на коленях прямо с его ладоней.
Вот тогда он громко закричал и проснулся.
— Макс! Макс! — стонала над ним Диана, пытаясь его разбудить. — Господи, что с тобой? Почему ты так кричишь?
Сквозь туман боли и страха в мозгу ясно вспыхнула мысль: надо солгать. Он глотнул пересохшим от беспричинного страха ртом.
— Э-э… Я потревожил рану. Должно быть, повернулся во сне и лег на левую руку. Извини. Я попробую спать на спине.
— Ох-х-х, Макс! — Диана прижалась к нему всем телом, ее волосы щекотали ему лицо. — Я, наверное, совсем с ума спятила, что наделала, такой ужас! И все только потому, что у меня было плохое настроение… Знаешь, утром в городе я так ужасно себя чувствовала, и мне, наверное, захотелось сорвать свою злость на ком-нибудь, и потом… потом… ну, надо же было!
Он обнял ее здоровой рукой, погладил по голове.
— Ты тут ни при чем, дорогая. Просто так вышло.
— Нет, при чем, при чем! — она спрятала лицо у него на груди и заплакала.
Он успокаивал Диану, а сам смотрел поверх ее головы на противоположную стену спальни. Да, пожалуй, он правильно сделал, что солгал, не сказал ей, почему кричал во сне. Мог ли он рассказать ей всю правду: что впервые с тех пор, как его стали мучить кошмары, он узнал человека, стоявшего на коленях?
Это был Смиффершон.
В голове у него начал понемногу складываться план на следующий день. Пора покончить с этими глупостями раз и навсегда.
А если ничего не получится?
Он вздрогнул. О такой возможности думать не хотелось.
Утром он позволил Диане подать завтрак ему в постель и нехотя поковырял вилкой. Но он и слушать не захотел, когда она стала его уговаривать никуда не ходить целый день. Он встал, оделся и спустился к телефону в прихожую.
Покалеченный палец совершенно закоченел и перестал сгибаться, он с трудом удерживал трубку левой рукой. Но прежней жгучей боли уже не было, осталась только тупая, ноющая пульсация; вскоре он сам сможет сменить повязку. Заставив себя не думать о боли, Макс сосредоточил все внимание на телефоне.
Сначала он позвонил в клинику и попросил доктора Фолкнера. Телефонистка нерешительно помолчала, потом, наконец, спросила:
— Это доктор Хэрроу?
— Да.
— Доктор, у меня для вас записка от профессора Ленша. Одну минутку.
Зашелестела бумага.
— Ага, вот она. Я буду читать так, как здесь написано. «Макс, черт подери, сидите дома, пока не оправитесь от шока. Я распорядился, чтобы вас не пускали в клинику и не соединяли ни с Фолкнером, ни с кем другим. Завтра я приеду готовить Фитцпрайера к операции. Если хотите, можете явиться тоже, я вас посмотрю. Искренне сочувствую вашему несчастью».
Он услышал, как телефонистка снова складывает записку.
— Кстати, доктор, мы все тоже, — добавила она. — Мы вам очень, очень сочувствуем.
Макс раздраженно хмыкнул.
— Я совершенно здоров, — сказал он. — Можно подумать, мне голову отрубило, а не палец. Как Смиффершон, что выяснили насчет его радиоактивности?
— Извините, доктор, мне приказано ничего вам не говорить.
Диана прошла мимо на кухню с подносом, на котором стояли остатки его завтрака, и посмотрела на него печальными широко открытыми глазами.
— Черт! — сказал он и швырнул трубку на рычаг. Но тут же схватил ее опять, потому что телефон тотчас же зазвонил.
— Хэрроу слушает!
— О, это Лаура Дэнвилл, — сказал знакомый голос. — Я звонила вам в клинику, но мне сказали, что вы сегодня дома.
— Кто это? — отозвалась с кухни Диана, перестав на мгновение мыть посуду.
Макс не удержался от искушения. Вместо ответа он нарочито громким голосом сказал в трубку:
- Предыдущая
- 24/59
- Следующая