Портрет смерти (Посмертный портрет) - Робертс Нора - Страница 34

• Предыдущая
• 34/76
• Следующая

Владельцы собак вели на прогулку своих четвероногих питомцев. На улицу высыпали любители бега трусцой, предпочитавшие тротуары паркам и клубам здоровья.

Начали торговлю передвижные мангалы, отравлявшие воздух гарью и копотью.

Ева следила за машиной, увозившей тело красивого юноши с безукоризненной фигурой и крошечной дыркой в сердце.

И увидела подруливавший к площади микроавтобус «Канала-75».

– Лейтенант, я установила ближайших родственников. – Пибоди остановилась рядом и вместе с Евой проследила за выходившей из автобуса Надин. – А заодно выяснила, что его родители уже заявили в полицию об исчезновении сына.

Теперь придется сообщить им, что он нашелся…

– Я сама займусь этим, – сказала Ева и пошла навстречу Надин.

– Я бы позвонила тебе, – начала Надин, – но в новостях уже передали, что найден труп и полицейские находятся на месте его обнаружения. Я поняла, что одна из этих полицейских – ты.

– Почему?

– Потому что я получила новую записку и фотографии. Они поступили на мой рабочий видеотелефон в шесть утра. Молодой человек смешанного азиатского происхождения. Очень стройный, очень красивый. Судя по тому, что моментальный снимок сделан на фоне Джульярдской школы, еще один студент. Черт побери, Даллас, кто убивает этих ребят?

Ева покачала головой.

– Надин, я хочу попросить тебя о молчании. Отошли бригаду, отдай мне полученное и приезжай в управление. Мне нужно кое-что закончить, но я вернусь как только смогу. Никому не говори о том, что получила сегодня утром. Обещаю ответить на твой вопрос сразу же, как только узнаю правду.

– Договорились. – Надин махнула рукой своей бригаде. – Даллас, я сделаю все, чтобы помочь тебе остановить убийцу. Но это не значит, что я не потребую у тебя эксклюзивного интервью по горячим следам.

– Всему свое время. – У Евы начинала болеть голова. – Давай заканчивать, – сказала она, посмотрев на наручные часы. – Мне пора работать.

В семь двадцать утра Ева сидела в гостиной элегантного городского дома Сулу рядом с двумя людьми, потрясенными известием о гибели своего единственного ребенка.

– Должно быть, это ошибка. – Высокая и стройная Лили Сулу, фигуру которой, похоже, унаследовал ее сын, сидела, вцепившись в руку мужа. – Кенби не пришел домой, но это какая-то ошибка. Понимаете, ему всего девятнадцать. Он очень умный и очень сильный. Должно быть, это ошибка.

– Мне искренне жаль, миссис Сулу. Это не ошибка. Личность вашего сына установлена точно.

– Но ему только девятнадцать!

– Лили… – Глаза Чанга Сулу были такими же темными, как и у сына. Из этих темных глаз катились слезы. – Как это могло случиться с нашим сыном? Кому это понадобилось? Он никому не причинил зла.

– Пока у меня нет ответа, но я его найду. С вашей помощью. Когда вы в последний раз видели Кенби?

– Вчера утром. Мы завтракали. – Чанг повернул голову и посмотрел на жену так, что сердце у Евы было готово разорваться. – Мы завтракали, и ты ему сказала: «Кенби, допей сок. Он очень полезный».

Лицо Лили сморщилось. Ее тело била дрожь, слезы текли ручьем; она негромко то ли всхлипывала, то ли стонала.

– Может быть, нужно позвонить кому-нибудь? – спросила Ева.

– Нет. Нет. – Чанг обнял жену и стал покачивать ее, не сводя глаз с лица Евы. – Мы вместе завтракали, – повторил он. – А потом Кенби пошел на занятия. Утренние занятия. Он балетный танцовщик, как и его мать. Кенби ушел без нескольких минут семь. Я отправился на работу примерно через час. Я служу инженером в фирме «Тектрон». Лили сейчас работает хореографом и ставит спектакль. Она ушла из дома одновременно со мной.

– Куда Кенби собирался отправиться после утренних занятий?

– На другие занятия. Он проходил в Джульярде полный курс. Должен был пробыть там до пяти, потом где-то пообедать и отправиться на работу. Он работает капельдинером в Метрополитен-опере три вечера в неделю. Мы ждали его к полуночи. Может быть, к половине первого. И не беспокоились. Он очень ответственный. Мы легли спать. Но ночью Лили проснулась и увидела, что непотушенный свет все еще горит. Она проверила, увидела, что Кенби не пришел домой, и разбудила меня. Сначала мы позвонили его друзьям, а потом в полицию.

– Мне понадобятся имена и адреса его друзей, преподавателей и людей, с которыми он работал.

– Да. Я их назову.

– Ему никто не угрожал? Сын не говорил вам, что у него неприятности?

– Нет. Он был веселым и довольным.

– Мистер Сулу, в этом году Кенби фотографировал профессионал?

– Вам нужна фотография? – Сулу продолжал гладить жену по голове. – Вы сказали, что уже определили его личность.

– Нет, фотография мне не нужна. Но если бы я знала, что его фотографировали, это могло бы помочь следствию.

– Его фотографировали во время занятий. – Лили подняла измученное лицо и посмотрела на Еву. – Несколько месяцев назад. Фотографировали весь их балетный класс. Кроме того, его фотографировали весной, во время проб. Они ставили «Жар-птицу».

– Вы знаете, кто его фотографировал?

– Нет, но у меня есть несколько копий.

– Нельзя ли их получить? Я позабочусь, чтобы их непременно вернули.

– Конечно, если это вам поможет… Лейтенант, нам нужно увидеть сына.

– Понимаю. Я распоряжусь.

Ева вышла из дома и сделала глубокий вдох, пытаясь избавиться от горечи во рту. Потом перевернула фотографию гибкого, красивого Кенби, снятого вместе с соучениками, и постучала пальцем по штампу «Портография».

– Буди Хастингса, – сказала она Пибоди.

Рорк не спал; впрочем, сон никогда не был для него предметом первой необходимости. Он не разделял отвращения жены к лекарствам, но не нуждался в таблетках, которые могли бы подстегнуть его энергию. Для этого было достаточно кофеина и нервов.

Сиобан Броди действительно была его матерью. Теперь он в этом не сомневался. Патрик Рорк умел манипулировать данными, но с сыном тягаться не мог.

На это ушла бо?льшая часть ночи, и все же Рорк откопал нужные сведения.

Записи о регистрации брака не было, но, судя по тому, что он узнал о Сиобан, та верила, что перед богом они муж и жена.

Однако Рорк обнаружил запись о собственном рождении. Почему-то раньше ему не приходило в голову сделать это. Свидетельство было запрятано глубоко и умело. Видимо, у старика были на то свои причины. Но если ты продолжаешь копать, если у тебя есть для этого время и серьезная причина, в огромном кладбище данных можно найти что угодно.

Он был на целый год младше, чем думал. «Что ж, неплохо», – подумал Рорк, добавив в кофе немного виски. В графе «мать» стояло имя Сиобан Маргарет Мэри Броди, в графе «отец» – имя Патрика Майкла Рорка.

Какой он отец? Просто донор спермы, подумал Рорк, сделав глоток кофе.

Скорее всего, она сообщила эти сведения тому, кто их требовал. Патрик наверняка не обрадовался, узнав, что его имя фигурирует в официальном документе. В его намерения это не входило, а скрыть свидетельство было легко.

После родов Сиобан не работала, но Рорк сумел обнаружить свою и ее медицинскую карту. В то время и мать, и ребенок были вполне здоровы.

А потом с юной Сиобан стали раз за разом происходить несчастные случаи. То сломанная рука, то треснувшее ребро…

Ублюдок гребаный! Все эти месяцы он продолжал бить ее.

Полицейских отчетов не было, но Рорк этого и не ждал. Ни у кого из соседей не хватило бы духу позвонить в полицию только потому, что мужчина плохо обращается с женой. А если бы и хватило, Патрик Рорк живо положил бы этому конец. Несколько фунтов в лапу полицейскому и несколько зуботычин тому, кто осмелился вызвать этого полицейского.

Рорк зажег еще одну сигарету, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

И все же одна запись нашлась. Заявление об исчезновении Сиобан Броди, поданное ее родителями. Далее следовали скучные полицейские бумаги, заявления каких-то людей и вывод о том, что она сбежала.

• Предыдущая
• 34/76
• Следующая