Сеятель бурь - Свержин Владимир Игоревич - Страница 29
- Предыдущая
- 29/101
- Следующая
– Вроде ничего особенного, – оглядывая переминающихся на морозе живописных стражников в кирасах и кабасетах, заверил я друга.
– Ладно. – Сергей небрежно положил руку на эфес сабли, словно ища точку опоры для ладони. – Сходим посмотрим, шо она тут накаруселила.
При этих словах двери стоявшей посреди двора башни картинно отворились, словно приглашая из промороженного двора в тепло. Мы едва успели переступить порог, как расторопные стражники вновь захлопнули их за нашими спинами.
В огромной круглой зале один за другим зажглись десятки факелов.
– Ни фига себе любовное гнездышко! Капитан, хочешь анекдот? Возвращается француженка домой, а там десять мужиков. Она им: «Месье, я так устала, так устала! Двоим последним придется уйти». Намек понимаешь?
Я оценил шутку друга. Да и что тут было непонятного? Вдоль стен с дистанцией примерно в ярд стояли одетые в черные балахоны джентльмены в непроницаемо-черных масках с прорезями для глаз. В одной руке каждый из них держал факел, в другой – обнаженную шпагу.
– По-моему, у нас проблемы, – задумчиво оглядывая вздымающиеся в салюте стальные острия, прокомментировал я картинку.
– Какое ценное наблюдение! – сквозь зубы отозвался Сергей. – А я всегда говорил – от ля фам добра не шерш!
– Приветствую вас, брат Эммануил! – звучным, хорошо поставленным голосом провозгласил один из чернецов, выступая на три шага вперед. – И вас, неизвестный брат.
– Вы, должно быть, нас с кем-то путаете, господа, – отвечая на приветствие, увещевающе начал я. – Наверняка путаете. Я, конечно, брат, но мое имя Вальтер.
– Кого ты привел, несчастный?! – В голосе, который выкрикнул эти слова, уже не слышалось недавней почтительности, хотя несколько мгновений назад его, по выражению Лиса, можно было намазывать на хлеб вместо масла.
– Мастер, они дожидались в указанном вами месте! – пустился в оправдания наш провожатый.
– Глупец! – яростно отрезал замаскированный, и десятки клинков по этому слову опустились, образовав вокруг нас сверкающее остриями кольцо.
– Капитан, ну хто тебя дергал за язык? Ну, потусовался бы вечерок Эммануилом, шо, от тебя б убыло? Не видишь, они тут все малахольные! Нинзи-переростки.
– Кто вы такие, господа? – Речь говорившего звучала жестко и была лишена всякого намека на дипломатичность.
– Не, ну, они еще спрашивают, – попробовал было возмутиться Лис. – Сами притащили…
– Погоди, – прервал я друга. – Господа, прошу вас принять наши извинения. Мы не желали потревожить уединенность вашего почтенного собрания и уж вовсе не хотели нарушить святость ритуала…
– Кто вы такие? – по-прежнему рубил вожак факельщиков, и его соратники, явно зная, что им надлежит предпринимать, начали смыкать круг.
– Вот сейчас, кажется, и согреемся, – оглядываясь по сторонам, пробормотал Лис, до половины обнажая саблю.
– Остановись, – прошептал я. – Двумя саблями против полусотни шпаг не отмашешься. Мое имя Вальтер! Вальтер Турн, граф фон Цеверш. Это мой друг, кавалер из Галиции Сергей Лис. Мы сожалеем о той ошибке, которая свершилась помимо нашей воли.
– Турн? – переспросил главарь. – Вы в родстве с прусскими князьями Турн унд Таксис?
– Буквально родный сын! Если, конечно, это в нашу пользу, – спешно отрапортовал Лис.
– В родстве, – подтвердил я.
Предводитель черных масок сделал знак своим людям, и те остановились.
– Что ж, предположим, вы говорите правду. В таком случае сдайте оружие! Сегодняшнюю ночь и завтрашний день мы будем вынуждены ограничить вашу свободу передвижения. Но если все сказанное подтвердится и вы действительно по чистой случайности попали в поле нашего зрения, послезавтра утром вы вновь обретете возможность отправляться куда пожелаете. Если же нет, ложь обойдется очень дорого.
– Какие милые люди, – прошептал Лис. – Интересно, что скажет малая британская энциклопедия по поводу того, к кому это нас, к бениной бабушке, занесло.
– Не знаю, – честно сознался я. – Но, похоже, выбора у нас нет. Во всяком случае, эта позиция для боя никак не подходит.
– А ты, брат Альберт, вновь займи свой пост. И постарайся вернуться не позже завтрашнего полудня, если не хочешь, чтобы на тебя легла кровь двух невиновных людей.
– Слушаюсь, мастер, – безропотно склонил голову наш провожатый, покидая залу.
– Брат Ульбрехт, брат Танкред, примите оружие этих господ и проведите их в комнату Уединенных созерцаний.
К нашей великой радости комната Уединенных созерцаний не оказалась каменным мешком, в котором древние феодалы мариновали нежданных гостей. По сути, это была обычная комната, разве что с зарешеченным узким оконцем и засовами снаружи.
Сказать, что помещение было скудно меблировано, значило польстить этому очаровательному уголку замка. Всей мебелью здесь был один-единственный соломенный тюфяк да выступ, образованный каминной трубой. Впрочем, и то, и другое трудно было назвать мебелью. Возможно, сообщество, обитавшее в горном убежище, придерживалось суровой аскезы, а быть может, в замке просто были перебои с углем и дровами, но камин не топился, и толку от него было не больше, чем от нагретого дневным солнцем железного переплета в окне.
– Замечательная прогулка! Офигительное любовное гнездышко! – критически оглядывая место нашего обитания, подытожил Лис. – Хотел бы я знать, чем заняты все эти люди в черном. А то меня терзают смутные подозрения, шо они нас приняли за пришельцев.
Я невольно усмехнулся, еще раз старательно оглядывая комнату и примериваясь, возможно ли пролезть в забранное решеткой окно, если, скажем, эту решетку из него убрать.
XIX век, особенно первая его половина, был временем расцвета тайных союзов. Потрясенная Европа, созерцавшая рождение новой державы за морем и крушение вековых устоев и традиций, была заражена, словно вирусом, страстью к всевозможным революционным сообществам. Большая часть их, рожденная в аристократических кругах, была лишь игрой в таинственность, но все же, воочию увидев, на что способны молодые люди, объединенные идеей, заговорщики во всех концах Европы грезили о всеобщем счастье, либеральной ерунде и, конечно же, смертоубийстве жестокосердных тиранов.
С победой над мировым злом обычно ничего не получалось, но вот для острастки мирных граждан, а главное, самих участников тайных союзов, нескольких человек можно было и укокошить. Требования не жалеть живота своего ради великой цели обычно выливались в безжалостность к чужим жизням, но сама идея была понятна и широко популярна во все века. Однако попадать в число поленьев на алтаре свободы и братства совсем не хотелось, как бы красиво ни горел жертвенный огонь.
– Ладно, – пытаясь смириться с положением, вздохнул я. – Бывали случаи и похуже. Давай-ка созерцательно поразмыслим о нашей дальнейшей судьбе. Поскольку я не удивлюсь, если вдруг окажется, что в здешних стенах установлены слуховые трубы. Ave Maria gratia plena… – завел я, делая знак Лису поддержать молитвенные песнопения. – Вне зависимости от того, приедет этот самый брат Эммануил или же нет, необходимо присмотреть возможные пути отхода.
– Ну, это и ежу понятно! – откликнулся Лис, начиная тихо обстукивать стены. – А то, не дай бог, споют нам отходную без нашего активного участия. Но я пока вижу только один способ, точнее, не способ, а один козырь в нашу пользу. Уж больно эти братья-факелоносцы занавешенные: маска, плащ с капюшоном, комбез, перчатки – тайный профсоюз радикальных трубочистов на отчетно-выборном собрании. Ежели пару этих деятелей сюда завлечь, то можно убедить их отказаться в нашу пользу от своих обносков. Глядишь, и прокатит, они тут такие таинственные, шо даже в сортире масок не снимают.
– А зачем им там маски снимать?
– За компанию, – беззлобно огрызнулся мой напарник. – А вообще, если без дураков, надо ставить в известность Елипали. В конце концов, все эти общества меча и орала по его части. Глядишь, среди здешних братцев у него тоже какой-никакой кузен отыщется.
- Предыдущая
- 29/101
- Следующая
