Глубина в небе (сборник) (перевод К. Фалькова) - Виндж Вернор (Вернон) Стефан - Страница 155

• Предыдущая
• 155/212
• Следующая

— Д-да. Никто в точности не знает, чем они заняты, но… с виду они такие же чокнутые, какими были когда-то мы.

Ходили слухи. Хорошие и дурные — одинаково дикие.

— Ты ведь их на самом деле не презираешь, разве нет, Хранк? — В голосе ее прозвучало удивление. Смит продолжила: — У них работа поважнее на эти семьдесят пять часов… Мы с Шерканером сознательно обостряли ситуацию, добивались ее много лет. Мы просчитывали риски. Пора платить по счетам.

Она впервые упомянула Шерканера с тех пор, как вошел Хранкнер. Сотрудничество, которое их так далеко завело, с очевидностью рухнуло, и генерал осталась одна.

Вопрос был дурацкий, но он не выдержал:

— Вы обсуждали это дело с Шерком? Что он делает?

Смит помолчала, притемнив взгляд. Затем ответила:

— Все, что в его силах, сержант. Все, что в его силах.

Ночь выдалась ясная даже для Райского острова. Обрет Низеринг осторожно обходил башню на вершине, проверяя аппаратуру для очередного сеанса наблюдений. Он оделся в легинсы и куртку с подогревом, не слишком объемистые, но сломайся вдруг нагреватель или оторвись кабель питания, который он вынужденно за собой волок… Гм, он не врал своим помощникам, рассказывая, что отморозить руку или ногу можно за считаные минуты. Пять лет во Тьме. Он размышлял, оставались ли неспящие в аналогичный момент Великой Войны.

Низеринг сбавил темп — он даже несколько опередил график проверки. Остановился в стылой неподвижности и взглянул на предмет своих научных интересов — небосвод. Двадцать лет назад, принстонским первокурсником, Низеринг метил в геологи. Геология — праматерь всех наук, а в этом поколении значение ее дополнительно укрепляли мегапроекты земляных работ и добыча руды. Астрономия — занятие для чокнутых. Естественная ориентация разумного паучары — вниз, подыскать себе глубину побезопасней для нового Затемнения. На что там смотреть, в небесах-то? Ну да, солнце, источник жизни и всех проблем, торчит в небе, спорить с этим трудно. Но, кроме солнца, там ведь ничего не меняется. Звезды? Крохотные постоянные точки, ничего общего у них с солнцем и вообще интересами разумного паучары.

Затем первокурсник Низеринг повстречал старого Шерканера Андерхилла, и жизнь его изменилась навеки, хотя в этом не было ничего уникального. Десять тысяч первокурсников поставляли Андерхиллу достаточный материал для селекции способных индивидов. А может, все обстояло ровно противоположным образом — и это Андерхилл, пламенеющий очаг безумных идей, привлекал к себе студентов определенного склада ума, как лесных фей манит пламя. Андерхилл заявлял, что математика и физика оставались недоразвиты так долго из-за простоты орбиты мира вокруг солнца и собственных движений звезд. Существуй еще хоть одна планета для игр ума — и дифференциальное исчисление возникло бы десять поколений назад, а не два. А бешеный технологический прогресс текущего поколения распределился бы по нескольким более спокойным циклам Света и Тьмы.

Конечно, Андерхилл был в этих утверждениях не вполне оригинален. Пять поколений назад, когда изобрели телескоп, астрономия двойных звезд революционизировала представление паучества о времени. Но Андерхилл умел сочетать старые концепции с удивительными новыми узорами. Молодой Низеринг все дальше уходил от безопасной и скучной геологии, пока любовью его жизни не стала Пустота Наверху. Чем больше узнаешь об истинной природе звезд, тем четче понимаешь, какой на самом деле должна быть Вселенная. В небесах можно увидеть все цвета, какие пожелаешь, если вооружиться нужными инструментами и знать, куда смотреть. Тут, на Райском острове, дальнекрасные звезды просматривались четче всех мест планеты. Глядя огромными современными телескопами в холодную сухую неподвижность верхних слоев атмосферы, Низеринг воображал, что прозревает Вселенную до самого ее конца.

А что это там? Низко над северо-восточным горизонтом возникло и потянулось к югу узкое оперение полярного сияния. Над Северным морем существовали замкнутые самоподдерживающиеся магнитные петли, но сейчас, на глубине пяти лет во Мраке, полярные сияния возникали очень редко. Внизу, на Райском, немногочисленные туристы, наверное, охают и ахают. Обрет Низеринг же счел полярное сияние всего лишь непредвиденной помехой работе. Он понаблюдал за ним еще секунду и по-настоящему изумился. Сияние было удивительно узким, особенно к северу, где пучок света сходился почти в точку. Гм. Если бы не сегодняшний сеанс, стоило бы запустить телескоп на дальнесинь и приглядеться поближе. Благословенная случайность открытия и тыры-пыры.

Низеринг отошел от парапета и направился к лестнице. Снизу донесся топот, словно вверх по лестничному колодцу грохотали сапожищами сто с лишним солдат в полной амуниции. Скорее всего, это Шепри Трайпер в своих горнолыжных четвероботинках. Прошла минута, и ассистент Низеринга действительно явил себя миру. Шепри было всего пятнадцать, настолько внефазный, насколько вообще мыслимо для паучонка. Некогда Низеринг отказался бы с ним не то что работать — общаться, возмутившись подобным извратом. Принстон и в этом его изменил. Сейчас… ну, Шепри, конечно, еще малец и во многом нахал. Но энтузиазма ему не занимать. Низеринг задумался, сколько пауко-лет исследований было потеряно под конец Лет Увядания, когда молодые ученые, сами уже в начале среднего возраста, обзаводились семьями и тупели, теряя интерес к работе.

— Доктор Низеринг, сэр! — Голос Шепри приглушала грелка, да паучонок и без того запыхался, теряя драгоценное время, которое сэкономил в бешеном беге вверх по лестнице. — У нас большие проблемы. Я потерял радиосвязь с Северной точкой… — В пяти милях отсюда, на другом конце интерферометра. — По всем диапазонам статика.

Ну вот, пропала ночь.

— Ты звонил Сэму на поверхность? Что…

Он замолчал. По всем диапазонам статика, сказал Шепри, и слова его медленно доходили до Низеринга. Позади них странное копье света, подобное полярному сиянию, в мерном темпе смещалось на юг. В тишине досада сменилась страхом. Обрету Низерингу было известно, что мир на грани войны. Это все знали. Цивилизация может погибнуть за считаные часы, после того как упадет первая бомба. Возможно, что даже в такой глуши, как Райский остров, не спастись. И это сияние… Оно уже меркло, яркая точка размывалась. Ядерный взрыв в магнитосфере может выглядеть как полярное сияние, но уж точно не такое асимметричное и не с такой задержкой. Гм. А вдруг какие-нибудь умные физики додумались усовершенствовать обычную конструкцию ядерной бомбы? В мозгу Низеринга любопытство боролось с ужасом.

Он развернулся и поволок Шепри обратно к лестнице. «Спускайся медленно». Сколько раз он давал Шепри такой совет?

— Шаг за шагом, Шепри, и смотри, чтобы кабель не выдернулся. Радарные решетки работают?

— Д-да. — Тяжелые ботинки Шепри грохотали по ступеням сразу позади. — Но там проявится один шум.

— Возможно. — В свободное время Низеринг и Трайпер изучали отражение микроволн от ионизационных следов. Почти все отраженные сигналы удавалось соотнести со спутниковым мусором, но раз в год или около того они сталкивались с подлинными загадками Великой Пустоты. Он чуть было статью об этом не напечатал, но гребаные рецензенты, сиречь вездесущий Т. Лурксэлот, прогнали свои программы и не согласились с его выводами. Сегодня ночью радарам снова выпадет работенка. Тот острый конец странного светового пучка — что, если это физический объект?

— Шепри, мы еще в сети? — Высокоскоростное подключение обеспечивал протянутый по океанскому льду оптоволоконный кабель; нынче ночью Низеринг как раз намеревался врубиться по нему в материковые суперкомпьютеры. Теперь…

— Я проверю.

Низеринг рассмеялся:

— Кажется, у нас есть новый корм для принстонских пастей!

Он открыл журнал радарных сканов и запустил новый поиск. Кто к ним сегодня обратился — Природа или Война? В любом случае сообщение представлялось важным.

В эти дни полеты вынуждали Хранкнера Аннерби остро чувствовать, как он стар. Он помнил, как поршневые двигатели крутили деревянные пропеллеры, а крылья планеров были из ткани, натянутой на деревянные же каркасы.

• Предыдущая
• 155/212
• Следующая